спланированное на 1998 год объединение Приволжского и Уральского военных округов было отложено, а возможно, как шутят на Арбате, «отмена этого решения произойдет в один день с указом президента об отставке маршала Сергеева».
Уже начинают натирать «кровавые мозоли» войсковым и флотским командирам и другие новации наших арбатских реформаторов. Например, между Минобороны и Федеральной пограничной службой возникли серьезные трения по поводу подчинения всех силовых структур в рамках оперативно-стратегических командований (они создаются вместо военных округов).
Пограничники были убеждены, что эта идея приведет к неразумной ломке давно сложившейся и эффективной системы работы их структур и повлечет за собой колоссальные затраты. Однако в Кремле волевое решение принято — объединять. Но оно так и осталось на бумаге. Пограничники ему не подчинились, опасаясь того, что такое реформирование принесет больше вреда, чем пользы. Во время встречи с бывшим директором Федеральной Пограничной службы генерал-полковником Николаем Бордюжей я спросил у него, чем конкретно вызвано столь яростное сопротивление «зеленых фуражек» новациям руководства МО и ГШ, касающихся намерений совместить границы военных округов с границами других силовых структур? Он ответил:
— Существующая у нас система давно доказала свою эффективность. Старое — не значит худшее…
Пустые годы
Растасканная и разворованная экономика страны продолжала хиреть день изо дня. И в той же прогрессии рушилась армия под бравурные лозунги ее новых руководителей о «победной поступи реформы, переведенной в практическую плоскость».
К весне 1999 года по России и ее армии раз за разом стала прокатываться молва об импичменте, который Госдума готовит президенту. Президент в очередной раз залег в ЦКБ — у него обнаружили серьезную болезнь желудка.
Ельцин о состоянии своего здоровья никаких публичных заявлений не делал. Зато его пресс-секретарь на сей счет общался с соотечественниками без боязни: президент еще мучительно корчился от боли прорвавшей стенки желудка язвы, а бравый Якушкин, поблескивая лукавыми глазами, уже трубил на всю страну радостную весть:
— Борис Николаевич пошел на поправку и работает над документами!
Хотя единственным документом в президентской палате было огромное диетическое меню…
Я живу в доме рядом с ЦКБ и часто в те дни, прогуливаясь с собакой в парке напротив центральных ворот, видел, как туда-сюда с утра до вечера шныряли кремлевские и правительственные машины. Упорно не желавший расставаться с властью Ельцин уже приучил страну к тому, что он может руководить ею с больничной койки.
Когда-то мне было стыдно от того, что Советским Союзом правили впавшие в маразм кремлевские старцы. После их смерти молодые и здоровые лидеры убеждали народ, что такого позора в стране больше не будет. Но мы идем снова по тому же кругу. Невиданно осмелевший после унижений Лужков уже требует наравне с коммунистами, чтобы Ельцин поступил разумно и честно — ушел по состоянию здоровья. Президентская свита тут же спустила на московского мэра элитных столичных «собак»-журналистов.
Ельцин молчал. Якушкин зло огрызнулся: «Борис Николаевич все хорошо запоминает!». Ельцина спасают. До России дела как бы и нет. Мерзкие политические игры и бесконечные разговоры о болезнях и кадровых причудах Ельцина уже давно заменили у нас СОЗИДАНИЕ. Маршал Сергеев вставил и свое словечко в поддержку патрона: «Я верю, что президент выздоровеет». Ему бы работать не министром обороны, а Нострадамусом.
Но что изменится за оставшееся время? Чего добивается Ельцин, долеживая на боку (с перерывами на очередной разгон правительства) второй президентский срок? Может, не верит, что его время кончилось? Может, еще не отремонтирован дворец, купленный за границей? Может, недостроена гигантская дача на Николиной Горе? Может, не все счета переведены за кордон?
Когда бы не ушел на покой президент, он оставит Россию и свое войско в руинах. И это — один из самых главных итогов его почти десятилетнего властвования, за который нам, детям и внукам нашим предстоит долго и мучительно расплачиваться.
Мудрые историки давно говорили, что роковой удел России — сотворять кумиров и разочаровываться в них, время от времени с кровью разрушать созданное и поворачивать с избранного пути в неведомую сторону.
Историки учат нас тому, что История ничему нас не учит.
Но у подножия нового века так хочется верить, что если не мы, то дети и внуки наши будут умнее и счастливее нас.
После того, как НАТО развернуло военную операцию в Югославии, тон и суть высказываний маршала Сергеева о приоритетах военного строительства и военной реформы стали заметно меняться:
— Военная доктрина России будет изменена в связи с агрессией НАТО против Югославии, — говорил он. — Отныне упор будет сделан на поддержание высшей степени боеготовности сил ядерного сдерживания и развитие Войск противовоздушной обороны.
После этого заявления Сергеева в Генштабе снова дружно заговорили о непоследовательности министра. Маршал фактически ставил на одну доску Ракетные войска стратегического назначения и Войска ПВО, которые еще не так давно (по его же предложению) были лишены статуса самостоятельного вида Вооруженных сил и влиты в состав ВВС. Именно такой шаг преподносился руководством Мин-обороны как один из ярких примеров успешной «оптимизации» и поступательного хода военной реформы, ее смелого и «основательно просчитанного новаторства».
Война в Югославии на многое открыла глаза не только маршалу Сергееву и его опрометчивой реформаторской команде, но и всему Генеральному штабу. На фоне ракетно-бомбовых ударов натовской авиации по сербским гражданским и военным объектам становился особенно ярко виден тот стратегический просчет, который был совершен в результате слияния ВВС и ПВО России.
С момента слияния ВВС и ПВО еще не прошло и года, а наши военно-научные светила начинали все громче заявлять о необходимости их… разъединения. Один из них — заслуженный деятель науки РФ, действительный член Академии военных наук, почетный профессор Военной академии им. Г. К. Жукова, доктор военных наук, академик Иван Ерохин писал в «Независимом военном обозрении»: «Искусственно сотворенные „сиамские близнецы“ по имени „ВВС и ПВО“ должны быть хирургически разделены. Это прекратит муки тех, кто бьется в безнадежных поисках путей решения всех проблем применения такого урода…»
К лету 1999 года это, кажется, начинал уже понимать и маршал Сергеев. В интервью газете «Слово» он дал понять, что возвращение к старым схемам организации армии вполне возможно:
— Связь времен — своеобразная диалектика. И переход из одного состояния в другое не исключает возврата к исходному, но уже на высшей ступени.
Было совершенно очевидно, что команда Сергеева в разработке концепции новой структуры Вооруженных сил РФ допустила грубый просчет, ликвидировав ПВО как самостоятельный вид ВС. В эту авантюру был втянут и Верховный Главнокомандующий — с подачи Минобороны Ельцин 16 июня 1997 года подписал «похоронный» указ по ПВО.
Когда же руководство МО поняло, что наломало дров, оно начало восстанавливать разрушенное. Например, на базе Уральского корпуса противовоздушной обороны было принято решение воссоздать армию ПВО. Заместитель Главкома ВВС генерал Юрий Бондарев сказал об этом так: «События в Югославии показали, что Войска ПВО рано списывать, они еще очень нужны». Такие же мысли в начале июля 1999 года звучали и в выступлениях других генералов на совещании высшего руксостава армии и флота, где присутствовал Ельцин.
Было очевидно, что переустройство армии под звонкими реформаторскими лозунгами об «оптимизации» нередко сводилось к разрушению старой добротной системы, а затем — к попыткам ее восстановления. Самое опасное здесь заключалось в том, что быстро и в полном объеме этого уже нельзя было сделать — не позволяли финансовые возможности. Таким образом, каждый новый этап «реформы» превращался в новую стадию разрушения армии.
