туда съездим.
Дэвид испустил торжествующий вопль.
Древний разбитый «Видаб» вызвал воспоминания о старом «Фольксвагене» Дэррила. О пивных вечеринках в колледже и совершенно невероятных с топологической точки зрения любовных свиданиях. Воспоминания болезненные, тяжелые и очень, очень радостные. Такие же, как сам Дэррил.
Ей доставляло мазохистское удовольствие втискивать колени под приборную доску и постоянно беспокоиться, как бы не задеть бедром рычаг переключения скоростей.
Они прогромыхали по разбитой дороге мимо мотеля «Найт-Спот», который она отметила в качестве возможного варианта. Почти в тот же момент она увидела университетский микроавтобус, небрежно припаркованный среди шести-семи запыленных машин. Несколько человек бродили вокруг. Пара тонконогих карточных столиков стояла под выгоревшими тентами. И сразу за ними из земли титанически вздымались островерхие красно-серые скалы. Долговязый доктор Спикмэн вытаскивал из микроавтобуса картонную коробку. Едва «жук» Бренды успел остановиться, как Дэвид выскочил из машины и бросился к нему. Спикмэн приветственно вскинул кустистую бровь.
— Миссис Чейз? — доктор Спикмэн протянул жесткую, сухую, припорошенную пылью руку. Его кожа обуглилась на здешнем солнце. Бренде понравилось его слегка раздраженное выражение.
— Общительный у вас сын.
— Боюсь, что так. Это уже четвертое место, где мы побывали за десять дней.
— А в Туксоне были?
— Три дня назад. Последний день провели, просто плутая на машине между холмами. Мы уже направлялись домой, когда… впрочем, вы, наверное, все это уже слышали.
Парковка была маленькая и грязная. Усталая индианка сидела за столом и продавала кусочки своего наследия по непомерным ценам. Дело было невыгодное для обеих сторон.
Они прошли вслед за троицей туристов в светлых одеждах мимо старых, ржавых прицепов. Дорожка вела вдоль подножия утеса, петляла между колючими кустами и, наконец, вывела на открытую площадку, охраняемую еще одной смуглой старухой за пыльным карточным столом. Женщина посмотрела на них, автоматически приветствуя гостей. Тут взгляд ее упал на Дэвида, и выражение лица изменилось. Улыбка осталась на месте, но что- то странное появилось в глазах.
Ее руки потянулись к бирюзовому ожерелью, висевшему у нее на шее.
— Возьми, — сказала она, протягивая бусы Дэвиду.
Он пробежал пальцами по камушкам, ни один из которых не был похож на другой. Опасливо покосился на Бренду.
— Можно?
— У тебя есть карманные деньги. Ты можешь себе это позволить?
Дэвид сунул маленькие коричневые руки в карманы джинсов и извлек их пустыми. Он хотел вернуть ожерелье, но индианка замахала морщинистыми руками.
— Нет, нет, — говорила она. — Возьми. Возьми.
К ним подошел еще не старый человек с тем же оттенком кожи, что и у женщины, и характерными чертами американского индейца; за ним следовала небольшая группа туристов.
— Мама? — спросил он. Старуха темпераментно заговорила с ним на гортанном языке, он ответил ей. Неуверенно улыбаясь, он положил руку на плечо Дэвида.
— Она говорит, что ты в опасности. Она хочет, чтобы ты это взял.
Бренда усмехнулась.
— Это часть вашего шоу, верно? Она это проделывает каждый день?
— Вообще-то нет. Я, честно говоря, не совсем ее понял. Она немного не в себе с тех пор, как люди из университета открыли старые руины.
— Руины?
— Они остались не от моего народа, — сказал он.
— Пре-атабасканы, — сказал Спикмэн. — Но у вас должны быть легенды, связанные с ними, правда, Хулио? — Долговязый бесшумно появился сзади.
— Конечно, док. — Холио отвел глаза и отвернулся, так что Бренда больше не могла разглядеть выражения его лица. — Почему бы вам не показать их гостям?
Хулио уселся на землю рядом с матерью и с каменным лицом следил, как Спикмэн кладет руку на плечо Дэвида, увлекая его на узкую тропинку.
Поверхность утеса была испещрена узкими выступами. Над первым рядом уступов виднелись десятки маленьких пещерок. Выше шел второй ряд выступов и одинокое отверстие, прорытое археологами.
— Не очень-то это похоже на скальные жилища, — сказал Дэвид.
— Хороший глаз. Нет данных, что здесь кто-либо когда-то жил, — сказал Спикмэн. — Скорее это кладовые. Мы нашли здесь керамику и резные изделия. Ближайшие жилища почти в сотне миль отсюда.
— Возможно, это склад токсичных отходов, — сказал Дэвид.
Они приблизились к огороженной территории. Большие желто-черные щиты предупреждали: ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН. АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. НАУЧНАЯ ПЛОЩАДКА.
Дэвид уставился на щит:
— Так вот вы где работаете.
— Да. На вершине утеса. Забираемся с помощью веревочных лестниц. Видишь то отверстие наверху? Возможно, это погребение. Но только для одного человека. Может, это был вождь или уважаемый шаман. Оно древнее — по-настоящему древнее. Трудно даже установить возраст.
— Почему?
— Потому что мы не можем прочитать письмена. — Спикмэн вытер лоб длинной жилистой рукой. — Не осталось никаких записей, лишь косвенные указания на захоронение. — Он снял брезент с деревянного стола, установленного в тени. На нем были разложены десятки осколков и фрагментов керамики. Все были необычайно ярких тонов — синих, желтых и блестящих кроваво-коричневых.
— Очень необычно, — сказал Спикмэн, показывая синий осколок размером со свой палец. — Уникальная полихроматическая глазурь. Думаю, это мимбрино.
— Мимбрино? — спросила Бренда.
— Они были пришельцами. Мигрировали на юго-западе полукочевыми группами в поисках дичи и воды. О них известно очень немного. Вот, — сказал он и протянул осколок Дэвиду. — Сегодня ведь твой день рождения?
— Э-э… ага.
— Нет… — машинально сказала Бренда. Дэвид умоляюще посмотрел на нее. Она сжала губы.
— Не говори никому, — Спикмэну понравилось совершать должностное преступление. — Через пару дней мы надеемся прорваться к настоящему погребению. Тогда мы увидим то, чего человеческий глаз не видел сотни лет, — он рассмеялся. — На будущий год погребение, возможно, будет открыто для публики. Приезжайте опять.
— Мы попробуем, — сказала Бренда.
Дэвид ничего не сказал, играя со сверкающим синим осколком древней керамики.
