сурово спросил он.
Испуганная, Леони со страхом посмотрела ему в лицо. Было ясно, что этот вопрос волновал его. Не без колебания она ответила:
— Я потеряла его в доме губернатора Гайозо, в ту ночь, когда он умер.
Морган резко втянул в себя воздух.
— Как? — почти свирепо прорычал он. Бросив на Моргана надменный взгляд, Леони ответила ровным голосом:
— Я хотела заполучить векселя, которые дедушка подписал в тот вечер, и решила их украсть, пробравшись в особняк губернатора. В доме я заблудилась. Пытаясь найти выход, я вошла в какую-то темную комнату, а там…
Память о прошлом была болезненна, и Леони с горечью закончила:
— Я не хочу больше говорить на эту тему и даже вспоминать о том, как меня изнасиловали! Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я рассказывала об этом? Все прошло, умерло и забыто! Нам нет до этого дела. Разве не так?..
Вдруг голос Моргана задрожал и стал удивительно нежным:
— Видишь ли, дорогая, я не знал ничего о той ночи, когда ты утратила невинность. Стало быть, именно тогда был зачат Джастин?..
Рассердившись, Леони отбросила всякую сдержанность.
— А вот это никого не касается кроме меня! До них донесся крик Джастина, и Морган подумал, что слышит самый чудесный звук в мире, — голос собственного сына. У него перехватило дыхание, голубые глаза стали почти синими, и он срывающимся от волнения голосом произнес:
— В ту ночь, когда умер Гайозо, я тоже был в губернаторском доме. Ты не знала об этом?
Леони удивленно и одновременно озабоченно посмотрела на него.
— Нет, конечно.
Морган осторожно провел рукой по волосам Леони, коснулся губами ее щеки и почти шепотом вымолвил:
— Гайозо обещал мне прислать женщину на ночь. И когда она вошла, я решил, что это та самая, о которой говорил губернатор…
Леони напряглась, как натянутая струна. Глаза ее расширились. Она попыталась что-то ответить, но Морган мягко приложил палец к ее губам и хриплым голосом продолжил:
— Я помню ее роскошные волосы, помню, что она была очень молода. Но только когда она убежала из комнаты, я понял, что она была девственницей. — Их взгляды, в которых отражались боль и бесконечная нежность, встретились. — Уходя, она швырнула мне в лицо деньги…
Леони побледнела, губы ее дрожали, слезы навернулись на глаза.
— Так это был ты? — воскликнула она, и в ее голосе смешались и укор, и радость.
Морган молча полез в карман и протянул ей маленькое золотое распятье.
— Полагаю, — хрипло сказал он, — оно принадлежит тебе.
Луч полуденного солнца ворвался в комнату, упал на золотое распятие, и оно засверкало ярко и радостно, как счастливое будущее, которое ждало их впереди.
