тихой светлой роще гулял легкий ветерок. В центре поляны на небольшом замшелом пне сидел человек в милицейской форме, а рядом с ним, засунув руки в карманы, стоял мальчик лет десяти и с независимым видом глядел куда-то в сторону. Еще несколько мальчишек, кто в хоккейной каске, кто с деревянным мечом в руке, стояли чуть поодаль. Милиционер повернулся к нам, и я узнал лейтенанта Буканова, нашего участкового.
— Так, — строго сказал он, — попрошу вас, граждане, подойти сюда.
Из травы, удивленно крутя головой, поднялся Рустам Махмудович, он был уже без лат и кольчуги. Немного придя в себя, мы подошли и поздоровались с участковым.
— Вот, разрешите вам представить, — он кивнул в сторону шмыгавшего носом мальчишки, — Вениамин Узелков, известный в нашем районе радиохулиган, пожароопасный экспериментатор и любитель погонять на незарегистрированных транспортных средствах…
Лейтенант вздохнул.
— Значит, опять за свое? — обратился он к Веньке. — Ну а это что такое?
Только сейчас я заметил в руках у Буканова небольшой посылочный ящик с тумблером на крышке.
— Гипноусилитель, — буркнул Венька, покосившись на нас.
— Что-что? Гипноусилитель? Вот, значит, как. Ну и где же ты его стащил?
Венька возмутился:
— Ничего я не тащил! Там и тащить-то нечего, схема элементарная, на полчаса работы. Можете посмотреть.
— Ладно, разберемся. — Буканов смягчился. — Ты мне лучше вот что скажи, как ты все эти чудеса устраивал?
— А никаких чудес не было. Просто включишь тумблер, и что придумаешь, то всем и кажется.
— А как же Змей Горыныч, как же город? Как же волк, наконец, — не выдержал я.
Венька махнул рукой.
— Да какой там волк! Это вам Шарик встретился, ну и пришлось, чтоб интереснее было… — Он огляделся по сторонам и крикнул:
— Шарик, ко мне!
На краю поляны из зарослей выскочил пес, действительно чем-то напоминавший моего волка, если бы не хвост крючком и не гораздо более скромные размеры.
Равнодушно оглядев нашу компанию, он уселся поодаль и принялся чесаться.
— Ну что ж, все ясно, — сказал Буканов, — предлагаю всем разойтись по домам. А вы, товарищи, — обратился он к нам с Рустамом Махмудовичем, — осмотрите, пожалуйста, тут вокруг, не осталось ли кого в роще.
Через несколько минут мы были уже на опушке.
Далеко впереди маячила рослая фигура лейтенанта, детвора окружила его гурьбой. Рядом с нами неторопливо бежал Шарик. Он был по-прежнему ко всему равнодушен. И теперь уже совсем не походил на волка.
— Что, лохматый, — усмехнулся я, — ты небось и не знаешь, что хозяин у тебя изобретатель. Вундеркинд!
Пес неприязненно покосился на меня.
— Этот вундеркинд у меня уже во где! — процедил он сквозь зубы и понуро затрусил дальше…
ЖДИТЕ СОБЫТИЙ
Последний вопль Алика. Я прошелся по барабанам и грохнул тарелками. В глаза ударил яркий свет, и ликующая толпа дружно зааплодировала, посвистывая от удовольствия.
Все, на сегодня хватит. Но праздник не окончен, мы лишь уступаем место многостаночникам — диск-жокеям:
— Дорогие друзья! Наш марафон продолжается! После Алика Черняева и его компании вас приветствует и поздравляет с праздником синьор Челентано!
Обесточив аппаратуру, мы расположились у стойки бара.
— Вина труженникам микрофона! — вскричал Вовка-бармен и принялся разливать по бокалам киктейль. Покончив с коктейлем, он наклонился ко мне и тихо спросил:
— Ты случайно не знаком вон с теми девочками?
Я взял бокал и немного отпил.
— Можно обернуться?
— Давай.
Я развернулся на табурете и сейчас же понял, о каких девочках он говорит. У окна стояли четыре ослепительные особы и, светски улыбаясь, говорили, казалось, о погоде и туберозах. Правда, было в них что-то неестоственно-телевизионное: безукоризненные черты лица, гладкая кожа, великолепные волосы и идеальные фигуры, подчеркнутые туалетами, наверняка вызывающими зависть женской половины зала и возбуждение мужской.
— Голливуд, — пробормотал сзади Вовка, — и Кристалл Палас. Между прочим, они только что сидели здесь, и я случайно слышал, о чем они говорили. Прямо шпионки какие-то. Одна, значит, говорит: «Слушайте, что-то тут не так, все на нас глаза так и пялят… Вырядились!» А другая ей: «Ничего страшного, это их только привлекает». А вон та, что сейчас слева, видишь? Тут и заявляет: «У меня что-то с глазами. Мне уже третий раз говорят: «Ах, у вас необыкновенные глаза!!» А первая тогда: «Ну, не знаю. Как на фотографии было, так и сделали». Представляешь? Я как раз в холодильник полез, им меня не видно. Слушаю и ничего понять не могу. О чем это они? Выглянул осторожно из-за дверцы. Вон та в голубом в это время говорит: «Ладно, как насчет результатов?» — «Нормально». - отвечают. «Завтра они уже почувствуют, а послезавтра… послезавтра почти с каждым что-нибудь произойдет». А эта глазастая опять: «Мне, — говорит, — один попался, то ли хамло, то ли дурак совсем. Я даже не представляю, что с ним будет». А они ей: «Ничего, от этого не умирают». Чувствуешь?
Я снова повернулся к Вовке.
— Да-а. Самобытные девочки. По-моему, раньше я их не видел, ни здесь, ни в институте.
— Эх, был бы я сейчас посвободнее, я бы ими серьезно занялся, — вздохнул Вовка.
— Хм! Пожалуй, это мысль.
Я огляделся. Алик с Полиной уже растворились в танцующей толпе, а Витька-басист по-прежнему потягивал свой коктейль. Я поднялся со своего места и свободным шагом направился к окну. Меня заинтересовал Вовкин рассказ. Не то чтобы я безоговорочно поверил ему но какой-то таинственностыо определенно веяло от этих девиц, сошедших с телеэкрана. Остановившись перед стройной черноокой красавицей, я очень непринужденно пригласил ее танцевать. Ах, черт побери! Она так улыбнулась, словно ей было чрезвычайно приятно.
Дебют я избрал стандартный и узнал, что зовут Лоной («Редкое имя», — сострил я), учится, но не у нас, а живет совсем рядом — на Цветочном бульваре. Я сказйл, что тоже живу на Цветочном, и выразил сожаление, что мы никогда там не встречались.
— Знаете, Лена, вы меня извините, но у вас такой вид, будто вы готовите всем присутствующим жуткий сюрприз.
