— Обычно он звонил и диктовал адрес: доставить то-то туда-то.
— А кто доставлял?
— Иногда шофер Киреева, но в основном мы.
— Кто это — мы?
— Чаще всего мой шофер Володя. Суслов его фамилия.
— На вашей служебной машине?
— Помилуйте, откуда у меня служебная? Личная! Иной раз я и сам подвозил.
— Можете вспомнить, кому предназначались эти подношения?
— Попробую, — потер лоб Агеев. — Самое свеженькое — буквально на прошлой неделе. Подвез прямо к поезду две корзины с фруктами и дюжину бутылок марочного вина. Вручил артисту Белову. Слышали небось о таком?
— А как лее, — кивнул следователь. — На каждом углу афиши… Еще?
— Заместителю министра Воронову, — перечислял директор. — На дачу… Генералу Авдюшко в правительственный санаторий… Да разве всех упомнишь?
— Надо вспомнить, Сергей Фролович.
— Многих я не знаю. Некоторых вообще в глаза не видел.
— Как это не видели? — удивился Шмелев.
— Очень просто. Киреев называл по телефону гостиницу или санаторий, номер комнаты… А в другие города и вовсе неизвестно, кому и куда.
— Вы и туда посылали?
— Еще сколько! Ящиками. Через проводников. Мое дело было упаковать и подвезти к поезду. А что дальше — никогда не интересовался.
— И много вы передали Кирееву за все время, я имею в виду деньгами и натурой?
— Могу сказать. — Директор некоторое время смотрел в потолок. — Деньгами семьдесят две тысячи, ну а товара — тысяч на шестнадцать. Примерно…»
Шмелев, не тот, что на телеэкране, а находящийся в кабинете, остановил звукозапись.
— Хорошо подоил Агеева Киреев, — заметил я.
— Не беспокойтесь, директор внакладе не остался, — с усмешкой произнес следователь. — Киреев отрабатывал свой «гонорар». Наш дорогой директор умолчал о том, что начальник ОБХСС надежно прикрывал его самого и продавцов магазина. Если говорить об обсчетах и обвесах в «Дарах юга», это замять для Киреева — мелочи. Куда важнее было подстраховывать Агеева от плановых и не плановых проверок. Их только еще задумывали, а директор уже был в курсе. Ну и, сами понимаете, заранее готовился. Нагрянут проверяющие, а у Сергея Фроловича все в ажуре. Комар носа не подточит. Отсюда и грамоты, вымпелы, первые места…
— Шофера Агеева допросили? — поинтересовался я.
— А как же. Все подтвердил. Но больше патрона не сказал ни слова. Кстати, знаете, сколько отваливает ему Агеев? Восемьсот рэ в месяц!
— Восемьсот? — поразился я. — Доктора наук столько не получают..
— Вот именно. А у самого директора зарплата всего-навсего двести пятьдесят. Заковыристый ребус, верно? — прищурился Шмелев.
— Не простой, — согласился я. — А с шофером Киреева говорили?
— Еще нет. Считаю — рано. — Николай Павлович сменил видеокассету. — А сейчас, Захар Петрович, увидите миллионера. Самого натурального…
— Кооператора, что ли?
— Индивидуал, — уточнил Шмелев. — Некто Ступак. Ну, тот самый, что имеет роллс-ройс.
— Кто же не знает его роскошной машины?
— У Ступаков имеется и другая, «Ягуар». Не менее роскошная. На «Ягуаре» жена ездит. Оба приобрели патент на извоз.
На телеэкране возник трехэтажный особняк с колоннами и широкой лестницей, украшенной статуями под античность.
— Не дом, а дворец! — вырвалось у меня.
— Это не вся недвижимость Ступаков, — пояснил следователь. — Имеют еще четырехкомнатную кооперативную квартиру в Москве, дачу в Подмосковье, оцененную в триста тысяч, и более дорогую — в Крыму…
Он умолк, потому что на экране появился сам Ступак, сидящий напротив Николая Павловича у тяжелого старинного стола, отделанного резьбой. Оператор не удержался, чтобы не пройтись панорамой по комнате. Антикварная мебель, хрусталь, на стенах ковры и гобелены. Люстра — как в Большом театре… Я понял: допрос происходил в особняке южноморского миллионера.
«… — Во что обходится вам один патент в год? — спрашивал Шмелев у Ступака, поджарого мужчины лет пятидесяти.
— Семьсот рублей, — ответил владелец шикарных лимузинов и дач.
— А какой доход вы получаете от извоза? Вместе с женой?
— Считайте, по четыре тысячи в месяц, не меньше. Ежели хотите знать точно, можете справиться в райфинотделе. Налоги мы платим исправно.
— Прилично, — протянул следователь. — Я знаю, что другие…
— Другие, товарищ следователь, — перебил Ступак, — на «Жигулях» и «москвичах». Да и возят кого? Всякую шелупонь. Видали наши тачки? Клиента соответствующего обслуживаем. Сами понимаете, какого. — Ступак похлопал себя по карману.
— Тачки, как вы говорите, действительно знатные, — согласился Шмелев и хитро прищурился. — Но вот, судя по спидометру, вы на них немного успели наездить. Откуда же такие доходы?
— Вот именно за то, чтобы милиция ко мне не приставала и не задавала, простите, таких ехидных вопросиков, я и вынужден, подчеркиваю — вынужден, был взять на «прокорм» Доната Максимовича Киреева, — с несколько нагловатой улыбкой ответил допрашиваемый.
— Поясните, пожалуйста, — вежливо попросил следователь, — что значит «на прокорм»?
— Пообещал вашему начальнику ОБХСС отваливать каждый месяц по четыре тысячи.
— И отваливали?
— Факт. Сказать по правде, получалось даже больше, — уточнил владелец лимузинов. — Платил аккордно, пятьдесят тысяч в год.
— А кроме этого что-нибудь дарили?
— Чего нет, того нет. Разве он спросил пару раз покататься на моих ласточках. Для форса. Ну это не в счет…»
Изображение задергалось, экран опустел.
— Да, техника у нас, прямо скажем… — покачал головой следователь. — Пришлось дальше вести допрос без видеозаписи. Но ничего интересного больше Ступак не показал.
Я недоумевал: какой резон был Ступаку, зарабатывая сорок восемь тысяч в год, отдавать Кирееву… пятьдесят? Работать себе в убыток?
— И вообще, почему он старается вас убедить, что зарабатывает много? — спросил я у Николая Павловича.
— Очень просто: оправдать, откуда у него такой дом-дворец и прочая роскошь.
— А на самом деле, откуда?
— Захар Петрович Ступак — картежный шулер экстракласса! Лобовик, по-ихнему. А лобовики эти играют даже не на тысячи — на миллионы! Все, что он имеет, выиграл в карты. Даже жену. — Шмелев достал из папки с делом фотографию. — Полюбуйтесь.
Я глянул на снимок: настоящая красавица. Молодая. Лет на двадцать пять моложе супруга.
— Ну и дела творятся у нас под боком! — не смог сдержать я негодования. — Что твой Монте-Карло! А милиция спит.
— Что они могут? — вздохнул следователь. — Если кого и ловят, то в основном щипачей. У лобовиков катраны так законспирированы, что иностранным агентам с их явками и не снилось! Понимаете, прижучить Ступака можно только в том случае, если на него поступит жалоба от лоха, ну облапошенного им. Но таких
