— Господи, я ничего этого не помню.
— Теперь главное — не отступать от фактов.
— А что? Я нахожусь под арестом?
— Пока нет. Постучите по дереву. — Он собрал журналы. — Приятно видеть вас в добром здравии. Жаль, что не могу посидеть подольше.
Я заставляю себя задать следующий вопрос:
— Меня выкинут?
— Из Манхэттенской католической больницы? Определенно.
— Нет, из медицины.
Профессор Мармозет встречается со мной взглядом — по-моему, впервые за время нашего знакомства. Его карие глаза светлее, чем мне казались.
— Как знать, — говорит он. — А вы сами считаете, что ваша карьера врача закончена?
— Только началась, — отвечаю после короткой паузы.
— Тогда что-нибудь придумаем, — говорит он. — А пока суд да дело, вам не мешало бы получить грант для научных исследований. Где-нибудь подальше отсюда. Я бы рекомендовал Университет Калифорнии в Дэвисе. Позвоните мне по этому поводу.
Он встает.
— Подождите, — останавливаю я его. — А что со Скилланте?
— Все еще покойник.
— Но кто его убил?
— Ваши студенты.
— Что? Каким образом?
— У него началась брюшная фибрилляция, которую они решили остановить. Из сострадания к больному.
— Моя вина. Я слишком много на них повесил.
— Вот и они так говорят.
— А я в это время спал.
Он бросает взгляд на часы:
— Но они-то не спали. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы применить код без официального разрешения. Короче, это теперь их проблема. Или им дадут пинка под зад, или не дадут.
— Но как вы догадались, что это сделали они?
Профессор явно испытывает чувство неловкости.
— Вообще-то... это очевидно. Что-нибудь еще?
— И последнее, — говорю. — У меня есть пациент с множественными абсцессами. Мне поступил анонимный звонок. Якобы его укусила летучая мышь...
— Это который передал вам по наследству шприц с гноем?
— Он самый. Как он там?
Профессор Мармозет пожимает плечами:
— Его страховая компания отказалась оплачивать его пребывание в частной больнице, так что его перевели в государственную клинику.
— Но что у него было?
— Кто знает? Если вам так интересно, можете позвонить его новому лечащему врачу. Скорее всего мы так ничего и не узнаем. Опять же не наша проблема. Главное, с вашим тестом на кровь все обстоит благополучно.
Он похлопывает меня по здоровому колену.
— Как говорят алкоголики? Благодари Бога каждый раз, когда тебе удается понять разницу между тем, что ты смог сделать и чего не смог. Особенно когда не смог.
Я меняю позу, и боль в ноге сразу дает о себе знать, но странным образом тут же проходит. От анальгетиков в голове и желудке ощущение пустоты.
— Спасибо, — говорю, — что навестили.
— Еще бы я пропустил такой шанс. Позвоните мне.
— Обязательно.
Он выходит из палаты, а я снова засыпаю. А что, классно.
Кому-то вкалывать, а кому-то бить баклуши.
Примечания
1
То же самое с нижней конечностью. Две кости, большая и малая берцовые, зафиксированы в одной точке. Внешняя, малая берцовая, даже не поддерживает вес тела. Ее можно почти целиком спокойно удалить — для пересадки или с какой-то другой целью, не важно, — и при этом, если вы, паче чаяния, не повредили пациенту лодыжку или колено, он будет ходить, как и прежде.
2
Врачи всегда могут определить возраст пациента. Так что лучше нам не врать. Существуют разные формулы — сравнение морщин на шее с венами на тыльной стороне руки и т. п., — но прибегать к ним необязательно. Когда ты принимаешь в день по тридцать больных, глаз становится наметанным.
3
Тату на моем левом плече — крылатый посох с двумя змеями — оказалось символом Гермеса, бога коммерции. Символ же Асклепия, покровителя медицины, — это обычный посох с одной змеей. Поди угадай заранее!
4
Операционные штаны, в принципе, можно надевать и задом наперед. Из-за усталости обычно не до таких тонкостей.
5
Говорящее прозвище: по-русски — Жопник. (Прим. пер.)
