поможет.
Стужа закусила губу и пришпорила Ашура. Высокие стены Зонду нависли над ними, изъеденные временем и иссеченные свирепыми пыльными бурями, что постоянно проносились над Зондауэр. Местами стены осыпались. Когда-то от них откололись большие каменные глыбы. Теперь они лежали внизу, и их острые края уже давно сточились. На путников упала тень от стены.
Огромные ворота, обитые стальными полосами, были закрыты. Охраны не было видно, и, похоже, открыть было некому.
— Ты говорил, что восточные ворота всегда открыты.
Креган поскреб подбородок.
— Обычно так и есть. — Он оглянулся, осмотрелся по сторонам. — Не нравится мне это.
— Мне тоже не нравится. — Стужа развернула единорога и проехалась вдоль широких ворот. — Мы можем добраться до Дамбы в обход?
Шондосиец покачал головой:
— Стены выстроены над водой, и дамба начинается прямо в городе.
— Эй, вы там! — окликнула Стужа невидимых часовых. — Хватит спать, открывайте ворота.
На бастионе показался блестящий шлем, и со стены свесился стражник.
— Кто вы такие? Что вам нужно в Зонду в столь поздний час? — Голос был грубый, принадлежал явно какому-то малому чину.
— Мы честные путешественники, и нам нужен отдых, — ответила она с досадой: ей было почти ничего не видно.
— Клянусь Гатом! Это баба!
Смех и приглушенные голоса наверху. Значит, он там не один.
— У меня зоркий глаз! — снова заговорил часовой уже не таким грозным голосом. — Я вижу, на твоем попутчике одежда шондосийца.
Креган рассердился и тихо проворчал:
— Выходит, я шондосиец. А ты идиот. — А потом он уже громко, с достоинством добавил: — Отвори нам ворота! Да пошевеливайся, а не то я снесу эту стену. — Он взмахнул рукой, показывая, как легко он мог бы выбить у часового из-под ног опору, а потом тихонько засмеялся.
Стужа нахмурилась. Надменный тон шондосийца вполне мог вызвать град стрел со стеньг. Зачем без необходимости оскорблять стражников? Это опасно.
Заскрежетали старинные цепи и блоки, и ворота медленно отворились.
Креган обернулся и, встретившись с ней взглядом, холодно произнес:
— Они клянутся именем Гата, бога-паука из хаоса, но трепещут перед могуществом шондосийцев.
Она и не думала, что он может быть таким высокомерным. Губы Крегана изогнулись в странной усмешке. Он сидел в седле очень прямо, как влитой. Отчего с ним произошла такая перемена? Может быть, он просто устал, а возможно, близость родины так подействовала на него. Стужа вглядывалась в его лицо, но не нашла в нем ответа и отвела глаза.
— Не останавливайся, — прошептал ей Креган, когда ворота были широко открыты. — Скачи прямо к дамбе, на тот конец города. Отдохнем и поедим в Эребусе!
Стужа, начала медленно закипать, но постаралась подавить раздражение. Таким же пренебрежительным тоном он говорил с часовым. Просто возмутительно, она снова почувствовала, как горячая волна гнева ударила ей в лицо, но промолчала. Он ведь знал, что она и не собиралась останавливаться в Зонду, раз уж Шондо находится на другом берегу реки. Стужа первая въехала в ворота, явно давая понять Крегану, что не считает его за главного.
Слишком поздно она услышала подозрительный шелест одежды и лязг стали. Тень легла у нее на пути. Креган предостерегающе крикнул ей что-то. Они засели на крыше. Стужа потянула меч из ножен, но кто-то спрыгнул прямо на нее, выбив из седла. Второй взмахнул мечом и плашмя ударил им шондосийца по голове. Тот рухнул на землю. Стужу схватили за руки и поволокли по булыжной мостовой, она завопила.
И тут раздался рев. Сверкнули эбеновые копыта, и один из тех, кто тащил ее, со стоном упал. Из-под пробитого шлема потекла кровь. У Стужи сжалось горло, она почувствовала приступ тошноты.
Потом чьи-то руки снова подхватили ее. Меч у нее отобрали, и Стужа начала бешено брыкаться и царапаться. Кто-то подошел к ней сзади и пережал горло согнутой в локте рукой. Стужа исхитрилась и вцепилась в нее зубами, чувствуя горько-соленой вкус крови. Зубами и ногтями, руками и ногами, локтями и коленями она дралась, и дралась без передышки.
Казалось, ее противникам не было числа. А поскольку она была безоружной, им быстро удалось повалить ее и прижать к земле. Она извивалась ужом, но вырваться не могла. Однако она слышала какие- то крики и шум драки. Хотя ее крепко держали, она вывернулась и сквозь кольцо окруживших ее врагов посмотрела, что там происходит.
Она увидела, как Ашур проткнул рогом одного из нападавших, потом другого. Два безжизненных тела по очереди взлетели в воздух и, шмякнувшись о стену, упали на землю. Единорог издал победное ржание.
Стражники стали окружать его, держа в руках оружие и веревки. И тут Стужа увидела, что ворота начали закрываться. Это было совсем скверно. Если Ашур останется в городе, он окажется в ловушке, и тогда его наверняка убьют. Она сделала еще одну безуспешную попытку вырваться, но стражники крепко прижимали ее к земле.
— Беги! — крикнула она. — Спасайся!
Кто-то ударил ее ножнами по голове. Ей показалось, что перед глазами блеснула яркая вспышка, и все померкло. Будто темная зияющая бездна втянула ее в себя.
— Ашур, — прохрипела она.
Когда Стужа очнулась, единорог был по-прежнему рядом, и она на мгновение встретилась с ним взглядом. В его глазах было бешенство, ей показалось, будто он зовет ее. Зверь встал на дыбы — и еще один стражник упал замертво из-под его смертоносных копыт. Кто-то метнул копье, и едва не попал в Ашура.
— Беги, — еле выдавила она, но он вряд ли ее услышал.
До нее донесся полный неземной скорби рев. Взметнулся рог, и странный огонь вспыхнул в глазах единорога, заливая улицу янтарным светом, заплясали неясные тени. Неожиданно огромный зверь рванулся к воротам. Вслед ему летели копья, стражники что-то кричали. Они еще не успели закрыть ворота. Копыта звонко цокали по мостовой, высекая искры. Времени у Ашура почти не оставалось, но все же ему удалось проскочить в узкую щель, и он вырвался из города. Стужа разрыдалась, ненавидя себя за это, слезы обожгли ей щеки, и она потеряла сознание.
Стужа пришла в себя от пульсирующей боли в голове и почувствовала на запястьях тяжелые оковы. Она лежала, уткнувшись лицом в сырую затхлую солому, в нос ей ударил резкий запах мочи. Стужа поморщилась. Она попыталась сесть, но это вызвало у нее приступ тошноты. Лучше подождать, пока в голове не прояснится, и спокойно полежать.
Слабый свет проникал сквозь маленькое зарешеченное оконце в двери ее темницы. За дверью слышались голоса и стук костей по столу, шла игра.
Сначала ей удалось сесть, потом встать и сделать первый неуверенный шаг к двери. В темноте она наткнулась на что-то, потеряла равновесие и упала, лязгая и гремя цепями. Стужа протянула руку и нащупала низкий табурет.
В оконце появилось лицо.
— Эй, она пришла в себя, — громко сказал кто-то, подзывая остальных.
Стужа услышала приближающиеся шаги. В замке заскрежетал ключ. Она присела на корточки и крепко ухватила за ножку табурет. В камеру вошли трое мужчин. Двое из них были в доспехах и с мечами наготове, а третьим был тюремщик, огромный толстяк, который держал в руке факел. Тюремщик ухмылялся, вид у него был глупый и самодовольный, а в глазах промелькнула похоть.
Внезапно Стужа осознала, что она совершенно голая, девушка слегка смутилась и покраснела. Ее одежда и оружие лежали на столе в коридоре. Отшвырнув бесполезный табурет, она пожала плечами и вышла из камеры. Стражники вложили мечи в ножны и взяли ее под руки. Выбрав из большой связки
