Нечеловеческий крик Догона чуть не оглушил Стужу. Из его раны вырвался черный фонтан.
Эта победа придала Стуже сил. Несмотря на раны и ушибы, она заставила себя подняться. Единорог был волшебным и потому сумел ранить демона. Благодаря святой воде и кинжалу они отправили обратно в ад еще двоих. Магия была единственным действенным оружием против этого адского отродья.
И у Кимона оставалось еще кое-что. Стужа поспешила к нему на выручку, изо всех сил ударив Кьёви ногами. Ледяной демон рассыпался по земле.
Стужа знала, что у нее в запасе лишь несколько секунд, пока чудовище не возобновит атаку. Кимон лежал без движения. Она подползла к нему. Его плоть была холодна. Стужа прижала ухо к груди юноши. Ей показалось, что сердце его бьется. Но она не была уверена, так ли это на самом деле, или ей просто так сильно хочется верить в то, что Кимон жив. Стужа позвала своего возлюбленного по имени, дважды ударила по щекам. Но глаза Кимона не открылись, он даже не шелохнулся.
Стужа быстро взглянула через плечо и поняла, что отведенное ей время истекло. Кьёви поднялся и шагнул к ней, вытянув руку.
Девушка отчаянно рванула тунику Кимона, обнажив его грудь. Кошелек был на месте. Стужа узнала свои узлы. Она тряхнула кошелек, и на ее ладонь выкатился рубин.
Сжав камень в кулаке, Стужа повернулась лицом к ледяному демону. Вокруг нее распространилось алое сияние. Стужа подняла руку над головой, надеясь, что это защитит ее от стрел Оийи.
Кьёви приблизился еще на шаг и остановился.
— Убирайся из моей головы, пожиратель мертвецов!
Он не обратил внимания на ее крик.
Стужа не хотела выпускать из виду Кьёви, замершего напротив нее, однако она все же бросила быстрый взгляд на стену, где стояла дьяволица.
Оийя выстрелила из своего лука, стрела попала в середину арены. В воздух поднялось огромное облако пыли, из которого появилась змея невообразимых размеров. Она могла бы обвить всю арену. Гадина зашипела, обнажив клыки длиной с копье. Адский огонь, горевший по краям арены, отражался в ее сверкающей чешуе и красных глазах.
Пытаясь загипнотизировать девушку, чудовище взглянуло на Стужу. Та в ответ еще выше подняла кулак с зажатым в нем рубином. Сияние усилилось, красные лучи пробивались сквозь пальцы.
Змея развернула свои кольца, пыль зашуршала под ее скользящим телом. Трас Суртиан инстинктивно метнулся в сторону, все еще опасаясь атаки Догона, который лежал тут же, на расстоянии вытянутой руки.
Змея подняла огромную голову, из раскрытой пасти брызгал яд. Первой своей жертвой она явно избрала коркирца.
Вновь Ашур взвился на дыбы. Единорог вскинул голову, тряхнул своей роскошной гривой и приготовился к поединку.
— Нет, Ашур! Нет, мой хороший! — закричала Стужа, испугавшись за своего любимца. Со всей силы она швырнула в змею камень, молясь, чтобы сила талисмана защитила Ашура, у которого было мало шансов выстоять против этого чудовища. Змея сделала бросок, в воздухе сверкнула маслянистая чешуя.
Земля под ногами девушки закачалась. Стужу отбросило назад. Арена заходила ходуном. Девушка широко раскинула руки, погружая их глубоко в пыль, в надежде за что-нибудь зацепиться. Но земля продолжала вздыматься и опадать; по ней, как по океану, катились валы из пыли и грязи. Стужа беспомощно болталась на них, стараясь по возможности осмотреться.
Ашур бил воздух всеми четырьмя копытами. Траса Суртиана подбрасывало вверх, словно детский мячик. Тела Кимона и Гела болтались, как обломки кораблей в бушующем море. Даже змея беспомощно перекатывалась из одного конца арены в другой.
Внезапно арену потряс взрыв. Из огня, окружавшего поле боя, вырвался язык пламени. Изогнувшись дугой, пламя лизнуло землю, превратив гигантскую змею в груду дымящегося мяса.
Землю сотряс еще один толчок, на сей раз отчаянный крик послышался со стены, окружавшей арену. Оийя потеряла равновесие и упала, рассыпав стрелы. Коснувшись земли, каждая из них превратились в извивающуюся змею.
Еще один взрыв, и вновь к небу взметнулось пламя. Оийя исчезла в огне и клубах дыма вместе со своими живыми стрелами.
Догон метался по арене, словно попавшее в паутину насекомое, его перепончатые крылья яростно хлопали в воздухе. Пронзительный крик демона был полон страха. Третий взрыв положил конец его мучениям. Обугленное тело демона рухнуло на землю.
Над ареной повисла зловещая тишина. Стужа слышала, как колотится ее сердце, чувствовала, как дрожит земля. Она понимала, что это затишье — затишье перед бурей.
Внезапно в центре арены земля разверзлась, и к небу взметнулся столб пыли. Грохот заглушил все остальные звуки. От центра к краям арены стали разбегаться трещины, теперь арена превратилась в опасную ловушку.
Наблюдая за происходящим, Стужа совсем забыла о Кьёви. Она поискала демона глазами. Он стоял неподалеку, на том же месте, где девушка остановила его с помощью талисмана. Стужу удивило, как ему удалось не потерять равновесие во время столь жуткого землетрясения. Он словно застыл, словно превратился в ледяную статую, и даже не пытался, а может не мог, спастись, пока вокруг бушевали стихии. И вот земля под ним разверзлась, и он провалился в трещину, так и не издав ни одного звука.
Бесчувственное тело Кимона лежало неподалеку. Стужа испугалась, что юношу может постигнуть участь Кьёви. Задыхаясь от пыли, она поползла к нему. Если это конец, то она хотела бы умереть рядом со своим возлюбленным, и пусть Орхос будет проклят навеки. Стужа положила голову юноши к себе на колени, прижалась к нему и стала ждать, что произойдет дальше.
Загрохотал гром. Молнии прорезали мрак ночи. Все вокруг озарилось ярким сиянием. Всевозможные цвета вспыхивали и гасли на черном небосводе.
Яркая голубая вспышка осветила арену, и Стужа подняла взгляд, чтобы выяснить, откуда она взялась. Ее голос казался еле слышным посреди всего этого ревущего хаоса, когда она, не веря своим глазам, выкрикнула:
— Онократос!
Старик застыл в проеме Врат, вокруг него завихрились потоки голубого света. Дрожащие лучи магической энергии расходились во все стороны, сотрясая землю, изменяя погоду, обрушивая стены, окружавшие арену, и заставляя вздыматься к небу языки адского пламени.
— Онократос! — вновь крикнула Стужа. — Остановись! Все кончено!
Но не во власти колдуна было остановить бушующие силы. Стужа видела, как он бьется в конвульсиях в своей световой ауре. Его лицо превратилось в маску боли и ужаса, рот скривился в беззвучном крике.
Он же говорил ей.
Когда-то, до договора с Гелом, Онократос практиковал колдовство. Но по его собственным словам, он никогда не был искусным колдуном. Однако ради того, чтобы спасти их жизни Онократос сумел высвободить огромную энергию Скодулака бурление которой почувствовала даже Стужа, едва ступив на остров.
Внимание девушки привлекло какое-то движение на арене. Трас Суртиан, еле удерживаясь на ногах, сдуваемый бешеными порывами ветра, пытался добраться до Онократоса.
— Не причиняй ему вреда! — закричала она, захлебываясь пылью. — Он не может контролировать это.
Стужа знала, что коркирец ее не слышит. Он перепрыгнул через трещину, возникшую на его пути, и двинулся дальше. В его взгляде, устремленном на Онократоса, читалась непреклонная решимость.
