воспоминания профессионалов.
— Случалось и так, — рассказывал Лэнс, — не знаешь ни языка, на котором в стране разговаривают, ни города, где проходит турнир. Устаешь к вечеру, как собака, даже домой один не можешь добраться, надо держаться всем вместе: спросить ничего не можешь, ни ты ни черта не понимаешь, ни тебя.
— Зато когда выходим на поле, все языковые барьеры летят к дьяволу! — Джордан уже приступил к пиву. — Хорошие игроки из разных стран могут составлять одну команду… А вот когда тебя в лицо называют тупым лошадником, гонялой, так это понятно на всех языках.
— Точно, — засмеялся Лэнс, — частенько такое бывало. Особенно в добрые старые времена, когда мы играли все вместе: Джорди, Макс и я. Помнишь, Джорди?
— Да, — протянул Джордан, — было время…
— Макс? — Слоун вопросительно взглянула на Джордана.
— Макс Кенион, — невесело пояснил Лэнс, — мы когда-то были в одной команде.
«Были, — наконец-то дошло до Слоун. — Вот откуда грустный тон Джордана. Расспрошу его когда- нибудь об этом Максе».
Габи продолжала подначивать Слоун вопросиками насчет того, привлекает ли ее Джордан как мужчина. Слоун спокойно и уверенно отбивалась:
— Ты же знаешь, я приехала сюда не романы крутить. Но, Габи, разве нельзя, даже сидя на диете, заглянуть в меню.
Между ними действительно сохранялись отношения, которые Слоун считала нужными и полезными для будущей книги, их разговоры касались только поло: Слоун спрашивала, Джордан старался ответить ей как можно понятней и точней.
Все было ясно и просто.
На первый взгляд.
— Бывают минуты, когда я чувствую себя одиноким бродягой. — Джордан был сегодня откровеннее, чем обычно. Они шли со Слоун по игровому полю — лошадь Джордана неторопливо трусила за ними.
Солнце недавно взошло, ветерок с Ла-Манша наполнял воздух морской свежестью. «Конники» из команды Джордана собирались на утреннюю тренировку. Трибуны пустовата. Одна из лошадей на другом конце поля заржала — и лошадь Джордана, подняв голову, заржала в ответ. Джордан нежно потрепал ее по холке.
— Неделю здесь, две — там, а потом месяц еще где-нибудь. Знаете, я с февраля не был дома.
— А где вы живете, Джордан? — Слоун откинула со лба прядь. Поежилась: в Довилле август выдался необычно прохладным, она уже начинала подумывать, не сменить ли ей легкие льняные брючки с кофточкой на что-то более существенное.
— В Массачусетсе. Я там вырос. Родители сейчас живут в Бостоне, и ферма неподалеку. Я там развожу лошадей, готовлю их для поло — конечно, когда выкраиваю время.
— А сестер, братьев у вас нет? — Слоун хотела спросить про жену или невесту, но сдержалась. Подумала даже: «Почему, собственно, меня такие вопросы интересуют?»
— Нет, я единственный сын в семье. А какая семья у вас?
— Э, Джордан, мы же договорились, что вопросы задаю только я.
— Наступил на больное место?
— Нет, но договор есть договор.
Джордан кивнул.
— Конечно. Право задавать вопросы даже личного свойства… — только у вас. Мне вы можете не отвечать, вас это устраивает?
Слоун потупилась.
— В общем, да.
— Джордан! — позвали его. — Так ты идешь или нет? Все ждут!
Джордан придвинулся на минутку к Слоун, будто хотел еще что-то сказать «по секрету», но передумал и повернул голову.
— Иду!
Он вскочил в седло, но перед тем, как тронуть поводья, взглянул на Слоун.
— Вы будете где-то рядом?
Она утвердительно кивнула.
— Прекрасно, я думаю, вам это будет полезно…
Слоун вдруг вспомнила, что говорила Габи о «диете», на которую обрекла себя уже давно, — о «диете» и возможном своем интересе к «меню». Краска бросилась ей в лицо, она почувствовала даже что- то вроде озноба…
— Я вижу, ты быстро нашел мне замену. А я-то всегда считала себя незаменимой!
Джордан, уверенно сидя в седле, даже не повернулся на вкрадчивый женский голосок.
— Не там ищешь, Джилли, — голос Джордана, напротив, звучал жестко. — Да и не тебе искать…
— В самом деле?
— Да уж точно. Я сомневаюсь, что твое поведение понравится мужу.
— Меня не интересует, что понравится или не понравится моему мужу. Я делаю и буду делать только то, что захочу.
— Жаль, некому оценить твою храбрость.
— А ты что, боишься даже посмотреть на меня, а, Джорди?
— Черт возьми, Джилли! Ты изрядно надоела мне. — Джордан не на шутку рассердился: Джилли подошла слишком близко к лошади, на которой он сидел, и в публике это заметили. — Я ведь уже кусаный- перекусаный разными «змеями», на меня твой яд, Джилли, не подействует, ясно?
— Неужто тебе так плохо, бедный Джордан?
Джилли Флеминг Кенион… Одна из самых красивых женщин, из тех, кого Джордану когда-либо доводилось встречать в своей жизни. В этом-то уж он знал толк Высокая, стройная, сложена идеально; зеленые глаза, глубину которых оттеняют черные ресницы. Каштановые с рыжинкой волосы каскадом падают на плечи. В Джилли была особая пикантность, соединенная с кошачьей грацией и гибкостью. Ей шло все яркое — костюмы, макияж, чуть вызывающие манеры.
И сейчас на Джилли было ярко-бирюзовое шелковое платье, переливающееся так, что глазам больно глядеть на него. Джордан с удивлением отметил про себя, что никогда не замечал раньше, во что Джилли одета. Сквозь любое платье видел он эту женщину такой, какой она была в постели: чувственной и темпераментной, настоящей тигрицей по повадкам. Ее тело создано для наслаждений; в сексе она обожала смелые эксперименты — и здесь не знала себе равных. Но кроме внешности и сексуальной изощренности — Джордан скоро понял это — в Джилли не было ровным счетом ничего! А ведь когда-то он чуть не сделал ей предложение — хорош бы он был теперь под властью избалованной красивой себялюбки!
— Когда-то ты любил меня, Джорди, — пропела Джилли, словно читая его мысли.
— Не стану отрицать.
Джилли подвинулась к нему еще ближе, плечом — к седлу, к ноге всадника.
— А я люблю тебя и сейчас, хоть ты и не веришь мне.
Джордан соскочил из седла, резким движением взял Джилли за запястье, мягко оттолкнул от себя.
— Джилли, прекрати спектакль! Мы оба прекрасно знаем, что ты любишь только свою персону и никого больше… даже своего Макса.
— Я в самом деле никогда не любила Макса, и ты это знаешь. Все твои подозрения — лишь плод фантазии!
— Конечно, моя фантазия! И то, что я застукал тогда вас в постели, — тоже фантазии. И ты решила одним махом их опровергнуть, выйдя замуж за Макса. Здорово ты мне тогда отомстила, можешь радоваться!
— Джорди, ты ведь хочешь меня и сейчас, признайся!
Джилли вновь рванулась к Джордану и даже сделала попытку поцеловать его — Джордан ловко увернулся.
— Вспомни, Джордан, как нам было хорошо! Никто и никогда не сможет сделать тебя счастливее!
