Джессика, не ожидавшая подобного вопроса, сразу почувствовала враждебность мальчика и растерялась.
— Ниоткуда.
— Ты чья?
— Мамина и папина дочка. Мой папа сейчас был здесь!
— Это не твой папа. У дяди нет дочерей, — последовал ответ.
— Нет, есть!
— Нет! Ты ненастоящая его дочь. «Кузина!» — передразнил он. — Никакая ты не кузина.
— А кто же? Я настоящая! — пыталась защищаться Джессика. — Это ты, наверное, ненастоящий. И это наш дом!
Мальчик поднялся на ноги — девочка попятилась, испуганная его взглядом.
— Это не твой дом! — с непререкаемой уверенностью заявил он. — Иди отсюда, и чтоб я тебя больше не видел!
Губы Джессики дрогнули от обиды.
— Почему ты так говоришь? Я расскажу все маме и папе!
Рей поморщился в досаде: он не сдержался в своей неприязни к девчонке, выдал себя с головой — себе же во вред. И, еще больше взбешенный этим, решил в отчаянии не отступать.
— Ну, и говори — только тебе хуже будет! Кто тебе поверит? Все вы девчонки ябеды!
— А вы, мальчишки, все злые! И ты хуже всех! — со слезами в голосе, глубоко задетая незаслуженной обидой, воскликнула девочка. — Я тебе ничего плохого не сделала! Мама велела с тобой дружить, но раз так, я не буду, а папу попрошу, чтобы он увез тебя обратно! Зачем ты нам нужен такой?
— Это ты нам не нужна!
Рей подскочил к Джессике и больно рванул ее за волосы так, что разлетелись заколки. Он ожидал, что девчонка разревется или тут, же побежит жаловаться (в этом случае он стал бы все отрицать), но Джессика, гневно вскрикнув, что есть силы хлопнула обидчика по руке, которую он не успел отдернуть.
А потом вдруг в комнату вошел огромных размеров пес и остановился рядом с девочкой. Рей скривил губы: он недооценивал силы противника. Впредь нужно быть осмотрительнее и хитрее.
— Идем, Керби, — с достоинством произнесла Джессика и не спеша удалилась, положив руку на шею своего друга.
Это было началом войны.
Следующий день обещал быть прощально-солнечным, и наутро все, как обычно, (если только Орвил не уезжал по делам) собрались в столовой за завтраком. Ждали только Рея, но он не появлялся. Орвил хотел послать за ним Лизеллу, но Агнесса решила сама позвать мальчика.
Рей появился заспанный и хмурый. Джессика тоже сидела надутая: вечером она рассказала матери о случившемся, но Агнесса, к ее удивлению, посоветовала не обижаться и быть терпеливой.
Джессику так и подмывало пожаловаться Орвилу, но и это было ей запрещено. Впервые она не понимала поведения матери и всерьез на нее обижалась. Еще больше ее задело то, что в первую очередь Орвил обратился к Рею.
— Как тебе новый дом, Рей? Твоя комбата понравилась?
Мальчик кивнул, не поднимая головы. У каждого члена семьи за столом было свое место: с одной стороны сидели Агнесса и Джессика, с другой — Орвил, а теперь еще и Рей, как раз напротив новоявленной кузины. На неё мальчик не собирался смотреть, как и на тетю, и изучал взглядом белую в нежных голубых полосках скатерть. Ели на бледно-розовых с позолотой приборах китайского фарфора; Орвил по утрам пил только кофе, перед Агнессой стояла тарелка с гренками, а Джессика рассеянно ковыряла ложкой свой любимый молочный пудинг. Внесли Джерри (для него был приготовлен высокий стульчик и тарелка с кашей), улыбающегося и жизнерадостного, и Рей узнал, что у него есть еще и кузен. Впрочем, больше мальчика заинтересовало другое; понаблюдав за Керби, уже зачисленным в стан врага, Рей догадался, что собака старая, а следовательно, не так уж опасна. Открытие воодушевило его настолько, что за завтраком он даже вымолвил несколько фраз в ответ на слова Орвила.
— Чем ты увлекаешься, Рей? У меня найдутся для тебя книги. Если хочешь, можешь ездить верхом. Купим тебе арабского жеребенка. Идет?
— Да, дядя. А у вас есть лошадь?
— У меня есть. Очень породистый жеребец побоюсь похвастать. Его зовут Консул. Но на нем езжу только я.
Агнесса слушала с улыбкой, и тогда Орвил оказал ей:
— Агнесса, может, ты тоже пожелаешь кататься? Я давно думал приобрести для тебя коня.
Агнесса с кажущимся равнодушием пожала плечами, но Орвил заметил, что глаза ее загорелись интересом.
— Я ездила когда-то, правда, только в мужском седле. У меня даже костюм был. Но в дамское не садилась ни разу.
— Ты научишься без труда, — сказал Орвил и прибавил:— Я помогу тебе, дорогая.
— Хорошо, согласна! — весело отвечала Агнесса. — Будем кататься все вместе. Да, Рей?
Мальчик стрельнул в нее насмешливым взглядом и ничего не ответил, а Джессика сжала под столом кулачки.
Одетая в светлое платье, с зачесанными кверху блестящими волосами, сколотыми дюжиной тонких шпилек с маленькими жемчужинками на концах, в лучах осеннего солнца Агнесса казалась Орвилу как-то особо, по-домашнему привлекательной. В последнее время они никуда не выезжали; Агнесса, всецело поглощенная заботами о доме и детях, как будто и не стремилась где-то бывать. Но она вступила в пору самого расцвета женской прелести, и Орвил подумал о том, что, когда Джерри немного подрастет, нужно дать Агнессе возможность пожить, наконец, светской жизнью. Пожалуй, стоило бы добавить: если ее примут туда, в этот «свет».
Да, но теперь им придется взять на себя нелегкую обязанность по воспитанию троих детей… Орвил вздохнул: троих детей, из коих его собственному сыну едва исполнился год.
— Решено, — сказал он. — Купим тебе жеребенка, Рей. Вырастишь его, будешь ему единственным хозяином, вот как Джессика — Бадди. Правда, дочка?
Джессика, сидящая рядом с матерью, давно уже тихо роняла слезы в свою чашку. Теперь она подняла голову, и голос ее прозвучал неожиданно звонко:
— А вот он говорит, что я твоя ненастоящая дочка! Что это не мой дом, и я никому тут не нужна!
Орвил резко повернулся. В лице его что тo дрогнуло.
— Это что еще за новости? — в голосе зазвучали отчетливо угрожающие нотки.
— Я ничего не говорил, — ни на кого не глядя, пробормотал Рей, вжимаясь в стул.
— Орвил, прошу тебя! — расстроенная, побледневшая, Агнесса тронула мужа за руку.
— Хорошо. После завтрака зайди ко мне, Рей. Поговорим! А ты, Джесс, вытри слезы и не переживай, — другим тоном обратился он к девочке. — Ты же знаешь, что это неправда!
Джессика, вмиг повеселев, кивнула. До конца завтрака Орвил не произнес ни слова. Молчала и Агнесса.
Орвил, встав из-за стола, отправился в кабинет, и Рей обреченно поплелся следом.
Агнесса задержалась в столовой. Пока Полли убирала посуду и Джессика переговаривалась со служанкой, женщина молчала, но после, когда негритянка ушла, подозвав к себе дочь, сказала:
— Зачем ты рассказала все папе, Джесси? Я же просила тебя!
Джессика в недоумении смотрела на мать чистыми глазами.
— А почему нельзя рассказывать, мама?
Агнесса взяла закапризничавшего Джерри на руки и прошлась по комнате.
— Потому, — обернувшись, негромко произнесла она, — что папа теперь сердит на Рея и может его строго наказать.
— И пусть! — убежденно воскликнула Джессика. — Он плохой мальчик!
— Он вовсе не плохой мальчик, просто…
— Нет, плохой! — настойчиво произнесла девочка, и глаза ее явственно позеленели. — Я с ним хотела подружиться, а он меня обидел! И папе я рассказала специально, чтобы папа его наказал! А ты не стала
