он обладал приятной наружностью?
— Конечно нет. Я говорю просто… ну, добрый пастырь увлечен тобой, это ясно всем. Если бы ты дала ему шанс…
Эбби бросила взгляд налево, туда, где тянулись вдоль берега повозки. Преподобный отец Харрисон делил фургончик с одной семейной парой и их сыном-подростком. Если бы не решительные возражения Эбби, преподобного отца Декстера Харрисона разместили бы в их фургоне. Если бы она вовремя не напомнила отцу о приличиях, ей бы пришлось на протяжении всего долгого пути находиться рядом с незнакомым мужчиной. Слава Богу, отец вынужден был считаться с общественным мнением. Как бы то ни было, священник отыскивал достаточно предлогов, чтобы заходить к ним во время привалов, как, например, вчера вечером.
Эбби уже довольно долго готовила для него еду, чтобы чувствовать себя так, словно она его жена. Одни обязанности — и никакого удовольствия. От такой непристойной мысли щеки девушки зарделись.
— Ты вся вспыхнула, — захихикала Сара. — Не хочешь ли поведать мне, почему?
— Нет.
— Ну, Эбби, я же никому не скажу. Вот те крест!
— Неужели у тебя так быстро появились секреты от мужа?! — съязвила Эбби.
— Уважение к чужой откровенности вряд ли можно считать секретами от мужа, — вспылила Сара, оскорбленная скрытностью подруги.
Некоторое время они шли молча. Молчание прерывалось только скрипом повозок и отдаленными голосами путников. Первой не выдержала Сара:
— Что тебя отпугивает больше: человек или сам факт замужества? А может, процесс вступления в брак? — лукаво спросила молодая женщина.
Румянец выдал Эбби, Сара разразилась смехом, и девушка поняла, что притворяться бесполезно. Эбби сокрушенно вздохнула:
— Дело в том… хотя преподобный отец Харрисон в качестве мужа ни капельки меня не интересует, я… мне… кое-что хотелось бы знать. Кое-что о браке.
— Ну, а кто-нибудь другой тебе нравится?
— Нет. Никто, — созналась Эбби, — но мне… мне хотелось бы знать… на что это похоже. — Девушка украдкой взглянула на подругу и с облегчением заметила, что щеки Сары становятся пунцовыми. Воодушевленная, она продолжала: — Каково это… быть замужем? Ну, ты меня понимаешь?
Сара замялась.
— Хм… ну… теперь мне это нравится, но сначала… — она вздохнула и нервно хихикнула. — Вспоминая об этом сейчас, я думаю, что Виктор был таким же неумелым и наивным, как и я. В первый раз мне было довольно неприятно. И мы стеснялись друг друга. Но когда мы поняли, в чем дело… — вместо продолжения раздалось хихиканье.
— Итак, тебе это нравится.
Сара встретила серьезный взгляд Эбби.
— О да. Мне это очень нравится.
Эбби понадобилось несколько секунд, чтобы переварить известие. Потом она продолжила расспросы:
— Тогда скажи мне… ты полюбила Виктора до или после… этого?
— Этого? — Сара снова рассмеялась, но, увидев пылающие щеки подруги, взяла себя в руки. — Ну хорошо. Я тебе скажу… всю правду. Я полюбила Виктора до того, как вышла за него замуж. Но после нашей первой ночи я не была уверена, что не совершила ужасной ошибки. Правда, еще через несколько дней мы приспособились друг к другу. Вот и все. Тебе помогла моя откровенность?
Эбби улыбнулась и дотронулась до руки Сары.
— Да. Очень. Но это значит, что тебе пора перестать толкать меня в объятия преподобного отца Харрисона.
Преувеличенно глубоко вздохнув, Сара уступила;
— Знаешь ли ты, Эбби Морган, что секунду назад ты разбила все мои надежды на веселое путешествие? Я так мечтала сыграть роль свахи! Уверена ли ты, что среди наших мужчин нет никого, кто был бы тебе интересен?
— Нет, никого нет, — поклялась Эбби.
Эбби Морган. Она еще не привыкла к фамилии, которую отец навязал им обоим. Она все ходила вокруг да около, стараясь узнать у отца причину смены фамилии, но мистер Блисс, вернее мистер Морган, оставался тверд и молчалив. Отныне и навсегда они будут Морганами, твердил он, если не навсегда, то, по крайней мере, пока не осядут в Орегоне. И как ни упрашивала Эбби объяснить ей, что произошло, отец наотрез отказался разговаривать об этом.
Несмотря на сильное желание взбунтоваться или по крайней мере хотя бы пригрозить отцу бунтом, чтобы вызвать его на откровенность, Эбби не могла принять окончательного решения об открытом неподчинении. Действия отца всегда были понятны и логичны, и если он настаивал на таком странном поведении, то для этого должна быть очень веская причина, Эбби догадывалась, что все эти странности связаны со смертью мамы и с угнетенным состоянием отца. Переселение. Смена фамилии. Тайны. Во всем этом не было никакого смысла.
Ни один человек по фамилии Блисс не примкнул ни к одному из караванов, которые в этом году переправились на другой берег Миссури.
Таннер Макнайт навьючил дорожные мешки на спину высокого жеребца и закрепил их снизу. Ни одного человека по имени Блисс, действительно, не было, но было, по меньшей мере, семеро мужчин, которые путешествовали с дочерьми, без жен.
Водрузив широкополую шляпу с загнутыми вниз полями на голову, Макнайт украдкой взглянул назад, на отель Палас, главную достопримечательность городишка Сент-Джо. Мягких пуховых перин здесь не оказалось, но, черт подери, как только он разыщет девчонку и доставит ее Хогану, он сможет купить самую широкую и самую мягкую кровать, какую только можно будет разыскать в Чикаго.
— Неужели тебе обязательно надо ехать?
Таннер бросил взгляд через плечо на женщину, стоявшую на деревянном крыльце гостиницы. Ее звали Фрэнси, модница Фрэнси, и она знала кое-какие штучки, неведомые даже искушенному Таннеру Макнайту. Сейчас, когда лицо ее не было разукрашено гримом, а прелестные светлые волосы локонами рассыпались по плечам, она больше походила на школьницу, чем на самую высокооплачиваемую девушку городка Сент-Джо. Возвращаясь мыслями к той ночи, которую они провели вдвоем, Макнайт с трудом вспомнил о том, зачем он вообще приехал сюда.
— Ехать мне надо, — ответил Таннер. — Но как только я снова появлюсь в этом городе, я навещу тебя.
Женщина улыбнулась, пожала плечами и вернулась в дом. Таннер изрыгнул проклятие. Позади у него тяжелый долгий путь из Чикаго. Впереди его ждут скитания по бескрайним прериям Запада в поисках внучки Вилларда Хогана. Может, ему придется неделями болтаться в седле вместе с семьями американских переселенцев, каждый из которых свирепо оберегает свою жену от посягательств посторонних. Этого ночного удовольствия ему должно хватить надолго.
Таннер нахмурился, стараясь сосредоточиться на том деле, которое ему предстояло выполнить. Ясно, что Блисс путешествовал под чужим именем, но не это вызывало удивление Таннера. Хоган описал ему Блисса как дурака, набитого романтическими бреднями, как чудака, который сражается с ветряными мельницами. Однако из схватки с мельницами Хогана Блисс вышел победителем: ему удалось жениться на дочери старика. Теперь Хоган решил отлучить от Блисса свою внучку. А Блисс улепетывал с девочкой в Калифорнию. Или еще куда-то.
Калифорния. Таннер подтянул подпругу на своем сером в яблоках жеребце и потрепал любимца по холке. Он чуть было не купился на эту утку. Таннер был прожженным хитрецом, и в свое время ему удалось выследить много коварных бандитов и мошенников. И если этот человек думает, что ему легко удастся сбить со следа Таннера Макнайта, он просто дурак. Итак, Блисс направляется на Запад. Ладно. Таннер был, однако, убежден, что он направляется в Орегон, а вовсе не в Калифорнию.
Таннер мысленно перебрал те несколько фактов, из которых он мог исходить, чтобы разыскать Блисса.
