революционную партию в надежде изменить мир к лучшему». С тем, что мир наш сегодняшний не вполне совершенен, я спорить не собираюсь. Но вот эти умозаключения о невозможности нормального в нем существования и революции - тут уже моя рука тянется к пистолету. Почему вместо того, чтобы заняться обустройством собственной жизни - посадить дерево, построить дом, постирать носки, прочитать на ночь сказку ребенку, надо сначала долго нечего не делать, а потом, бухнув, взять палку и раздолбать все вокруг… я чувствую даже не столько ненависть, столько брезгливое изумление.
Обсуждать нравственную порочность и социально-экономическую неэффективность подобных взглядов скучно. На эту тему уже написаны тысячи книг. Но этот вирус (левизны, разрушения, социализма) в большей части мира (отсталого во многом именно благодаря ему), кажется, непобедим. И пишутся все новые и новые статьи - Валерия Ильинична Новодворская выдает по одной в неделю. Не помогает.
И я вот думаю, откуда это берется. Ведь вроде все очевидно - результаты, как говорится, налицо. И очевидно вроде, что противопоставить мерзости и хаосу внешнего мира можно только порядок и чистоту мира своего - именно боязнью идущего из «большого» мира хаоса объяснял Александр Блок образцовый порядок на своем столе. Так нет! Все новые адепты глобального «изменения мира к лучшему» пополняют революционные кружки.
Я тому вижу несколько причин. Прежде всего, действительно есть большая группа людей, которые чувствуют фундаментальную несправедливость мира острее прочих. И видят цель своей жизни в том, чтобы по мере сил эту несправедливость уменьшать, думая не о себе, а непосредственно помогая людям. В нормальных условиях именно из них рекрутируются священники, активисты различных благотворительных организаций и т.п. Однако если к церкви нет большого доверия, а инфраструктура благотворительности почти отсутствует, то «соблазнение» таких молодых людей левыми партиями, тоже вроде бы всеми силами защищающих интересы слабых, вполне естественно. («У нас в партии очень много «святых», - сказал мне недавно Эдуард Лимонов. Я ему верю.)
Проблема, однако, в том, что лидерами левых партий, особенно готовых к насилию, становятся отнюдь не святые. И причины, которые ведут в политику этих потенциальных лидеров, тоже совсем не такие, как у «святых» - значительно более личные. Главные, на мой взгляд, три: неудовлетворенные амбиции, лень и страх. По поводу амбиций все просто - есть немало людей, которые, особенно в молодости, не могут смириться с мыслью, что они не лучше других, что нет у них никаких особых талантов. И вместо того чтобы, работая ежедневно, бороться со своими «природными» ограничениями, они винят мир в фундаментальной недооценке себя. И от этого мир ненавидят. Думаю, именно так ненавидели мир все большие диктаторы - Ленин, Гитлер, Сталин.
На своем более «бытовом» уровне таков и герой романа Прилепина. Быть обычным, таким же, как все, не совсем «лузером», но и не очень успешным - нет никаких сил. Как учили: «Если быть, то быть первым». Но если не получается первым, тогда буду «никаким». А мир ваш, не давший мне достойного места, порушу. Иными словами - на «Бриони» не хватает, обычный костюм носить западло - надену заштопанный свитер в масляных пятнах. И, конечно, смириться с тем, что те, кто успешен, эту свою успешность заслужили талантом, работой, нет никакой возможности. Или «повезло», как говорил у Булгакова поэт Рюхин о Пушкине, или, что более натурально в наших условиях, украли, награбили, жируют за счет трудового народа. Цитат на тему «украли» в романе «Санькя» немало - не буду и приводить.
Ощущение собственной недооцененности так бы и оставалось проблемой отдельных людей, если бы подобно инфекции не передавалось от одного к другому. И не становилось частью национального характера. Инфекция уж больно заразная - слишком успокоительно и приятно чувствовать себя обиженным миром. Особенно в толпе, которая в едином порыве сливается в вере, что недооценили не тебя, а нас - народ и страну. И вот уже не отдельный человек, а вся нация пытается быть «не как все». Действительно, нам-то зачем эти скучные буржуазные ценности - чистые города, хорошие дороги, надежная медицина. У нас свой, «третий путь». Мы - «страна-мессия».
Мне, кстати, раньше казалось, что более или менее естественно не любить наследственных богатеев, тех, кто, ничего не свершив, родился «с серебряной ложкой во рту». Мой собственный опыт наглядно подтверждал, что второе поколение богатых разительно и не в лучшую сторону отличается от первого, пусть даже оно - поколение детей - и окончило лучшие школы. Ни трудолюбия, ни талантов - просто повезло. Где здесь справедливость? Но я ошибался. С «повезло» большинству гораздо легче мириться, чем с успешностью соседа, начинавшего с того же, что ты. Так же, как и с успешностью соседней страны, которая еще недавно ела из наших рук, а теперь…
Немного о соседстве. Захар Прилепин родился и вырос в городе Дзержинск Горьковской области (это мне опять же сообщил Лимонов). Для тех, кто не знает, это один из главных центров химической промышленности бывшего СССР. И, соответственно, один из самых вредных для проживания городов мира. Хотя рядом, буквально за углом, в нескольких десятках километров находятся два не намного менее вредных поселения - города-соседи Балахна и Правдинск. В них располагаются мощности целлюлозно-бумажного комбината «Волга» - в свое время тоже крупнейшего в СССР и не менее вредного и безжалостного к своим работникам. Один мой школьный товарищ отказался вступать в комсомол (чистая правда!), прочитав в учебнике обществоведения, что в СССР человек - главная производительная сила. Если вдуматься, то такая трактовка человека действительно предполагает возможность экономии на очистных сооружениях.
На ЦБХ пятнадцать лет работала инженером-химиком и жила в Правдинске моя бабушка. (Пять лет в ссылке после лагеря и еще десять лет просто «с минусом», то есть без права проживания в более приличных местах.) Бабушка жила в большой коммунальной квартире, где, в отличие от коммунальной же квартиры моих родителей в Москве, было центральное отопление и горячая вода. То есть там было теплее. И меня, малолетнего, на зиму отправляли к бабушке. Несколько лет подряд. Позже выяснилось, что лучше бы я замерзал в Москве. Хотя бы не приобрел всевозможные аллергии (включая астму, сделавшую для меня невозможным курение и посещение целого рода мест, в частности Сочи, но это, может, и ничего). Одним словом, мы с Прилепиным или, точнее, с его родителями - я все же прилично старше - жили когда-то недалеко друг от друга вполне себе похожей жизнью.
И вот прошли годы, и я, и мои друзья-буржуины стали для него и многих его друзей первейшими врагами, которых призывает мочить герой романа «Санькя». За то, что мы у них якобы что-то украли. Поломали им жизнь. Не дали стать инженерами или рабочими. А мы - я, во всяком случае - ничего ни у кого не крали. И, извиняюсь за штамп, создаем тысячи рабочих мест. И стипендии платим - в том числе будущим инженерам. И оправдываться нам-то как раз не за что. Я вот если и чувствую какую-то вину за свою лучшую жизнь - так только перед старыми и больными. Теми, кто не может. А те, кто не хочет, на мой взгляд, должны оправдываться передо мной.
Вот, например, Саша в романе замечает, что никто из его друзей никогда даже не пробовал те продукты, которые можно купить в современном супермаркете. Дорого. Но ни Тишин, ни друзья его революционеры, судя по книге, и не работают ни дня. Одни только революционные шествия и водка. Откуда возьмутся деньги? Разве что мама поможет (это и в романе «Санькя», и в жизни: тут мама - медсестра, дежурящая каждый Новый год, там - Мария Александровна Ульянова; лучше бы на себя тратили, чем на сыновей-паразитов, честное слово!)
Вот вам и вторая причина ухода в политику: лень. Я где-то прочитал недавно верную, по-моему, мысль: лень - следствие неуверенности в себе. Или, что тоже самое, неуверенности в том, что следует делать, как следует жить. Не знаю, что делать - не делаю ничего. Занятие политикой дает ощущение знания - ведь не только я, а тысячи моих соратников целые дни проводят на митингах, спорят сутками на партсобраниях, прячут от кого-то партийную макулатуру. Эти тысячи подтверждают мою нужность, хотя непосредственного результата моего труда, в отличие от труда рабочего, инженера, предпринимателя, как правило, и не видно. По Прилепину политическая борьба и есть единственное достойное занятие. Надо бороться. И обязательно страдать. Страдание даже важнее борьбы, оно вообще оправдывает все. И безделье, и грязный двор и даже убийство друга своего покойного отца (так в романе!). Главное - мучиться. Неизвестно, правда, чем. Более того, страдание - единственно достойное состояние души, а все радостное, веселое, оптимистичное - пошлое мироощущение толстокожих буржуа. И чистые, красивые города могут быть прибежищем только плохих людей. Не случайно в ухоженной Риге живут, как считает Саша Тишин, «злые люди». То ли дело в наших деревнях. Это, впрочем, не Захар Прилепин придумал. Дедушка в романе «Санькя», слезший с печи в глухой деревушке и рассуждающий о грядущих мировых катаклизмах (что-то я, много лет занимавшийся экономикой села, ни в одной своей экспедиции таких грамотных дедушек не встречал) - прямой родственник
