Или обед? Нет, пообедать он собирался у Кэрол. В последний раз помянув коварную любовницу недобрым словом, Филипп оделся по-домашнему – джинсы, водолазка, легкие спортивные туфли – и спустился на кухню. Там, к счастью, никого не оказалось, но, судя по доносившемуся шуму, веселье было в самом разгаре. Филиппу стало даже немного завидно.
В холодильнике он нашел все, что ему было нужно: толстый кусок сырого мяса, масло, замороженный картофель и яйца. Приготовить себе еду никогда не было для Филиппа проблемой.
Он рано стал самостоятельным, потому что вырос в приюте для сирот. Правда, несколько раз его пытались усыновить, но из этого ничего не вышло. Каждый раз он возвращался в приют по собственной воле, вызывая недоумение взрослых. Им было невдомек, что мальчик полюбил старшую воспитательницу приюта и сам себя уверил, что Эмили Маклинн его родная мать. Сама Эмили догадывалась о чувствах мальчика, но вида не показывала и не делала для него никаких поблажек. Так продолжалось до тех пор, пока Филиппу не пришло время навсегда распроститься с детством. А вскоре произошел его первый взрослый разговор с женщиной. Он сообщил Эмили Маклинн, что всегда считал ее своей матерью, и попросил разрешения считать ее таковой и впредь. Он был, как всегда, немногословным и потому весьма убедительным. Его просьба вызвала слезы на глазах у старшей воспитательницы, незамужней бездетной женщины. Одним словом, он покорил сердце старой девы. Разрешение Филипп Тарсен получил и со спокойной душой поехал учиться в Мемфис за государственный счет. Увлечения юных лет не мешали ему помнить о добровольно взятых на себя сыновних обязанностях. Он регулярно писал Эмили Маклинн, приезжал к ней на каникулы, помогал по дому, делился с ней своими мыслями, советовался. Постепенно Эмили привыкла к мысли, что Филипп Тарсен действительно ее сын.
– Фил! Как здорово, что ты приехал именно сегодня! Почему ты не зашел поздороваться?
Филипп уже заканчивал трапезу и от неожиданности чуть не подавился. Линда, красивая блондинка почти с него ростом, склонилась к нему и чмокнула в щеку.
– Не хотел мешать вашему веселью. По какому случаю вечеринка? – спросил Филипп, откашлявшись.
Линда сделала большие глаза.
– Ну ты, дорогой братец, совсем заработался! Забыл? Начинаются рождественские каникулы! Вот и отмечаем. – Линда не торопилась убрать руку с его плеча. От нее пахло духами, спиртным и чем-то еще. – Присоединяйся к нам, если хочешь. – Линда отстранилась, чтобы взглянуть на него. – Ты, наверно, всегда будешь так выглядеть, – заметила она с непонятной интонацией.
– Как? – поинтересовался Филипп, куском хлеба очищая тарелку.
– Ну, с такой внешностью, как у тебя, ты вполне сойдешь за своего парня в нашей компании, – уклонилась от прямого ответа Линда.
– Спасибо за комплимент, если я правильно тебя понял, – сказал Филипп, подумав, что комплимент девушки носит весьма сомнительный характер. Он и без нее знал, что ему не хватает внешней солидности. Если бы он выглядел соответственно своему возрасту, Линда не решилась бы, как сейчас, взъерошить ему волосы. Надо будет серьезно поговорить с ней о том, что нельзя девушке вести себя так фривольно с мужчинами. – А теперь иди к своим друзьям, я хочу спокойно поесть, – строго сказал он. – И вообще, я устал и пойду спать. Увидимся завтра. – Она скорчила ему забавную гримасу, надула губы и удалилась, покачивая бедрами.
Филипп недовольно поморщился, размышляя о предстоящем разговоре с Линдой. Придется объяснить ей, почему теперь он постоянно будет жить в своей квартире, во всяком случае до следующего задания. А когда это случится, не знает ни один человек, включая его непосредственное начальство. Он закинул руки за голову, всем телом потянулся, наслаждаясь приятным чувством сытости, потом быстро встал и подошел к плите, чтобы сварить кофе.
Даже в самой мрачной ситуации есть свои светлые стороны, напомнил он себе, надо только их разглядеть. После хорошей домашней еды всегда тянет на философию, мысленно посмеялся над собой Филипп. Хотя незамысловатая житейская мудрость не раз выручала его. Даже в более сложных ситуациях.
Внезапно слух Филиппа различил странные звуки на фоне приглушенно доносившейся музыки. Прислушавшись, он удивленно приподнял брови: где-то поблизости кто-то плакал. Так мог плакать обиженный ребенок. Откуда в его доме дети? Поставив кофейник на огонь, он бесшумно прошелся по кухне в поисках источника звуков, вышел в маленький холл, где было несколько дверей, за которыми находились туалет, ванная комната и кладовая. Поочередно прикладывая ухо к дверям, Филипп выяснил, что плач доносится из ванной комнаты. Постучав на всякий случай, он медленно открыл дверь и замер. Спиной к нему возле умывальника стояла худенькая девица в короткой юбке. Худенькая, а попка весьма аппетитная, машинально отметил он и поднял глаза. Из зеркала на него смотрело чудовищно размалеванное лицо. Точь-в-точь индеец в боевой раскраске – первое сравнение, пришедшее ему в голову. Филипп начал смеяться, но тут же сообразил, что, поскольку девушка плакала, у нее просто размазалась по лицу тушь.
– Это вы плакали? – с нарочитой суровостью спросил он. – Вас кто-нибудь обидел?
– Еще чего! – неожиданно низким грудным голосом произнесла девица с возмущением. – Шел бы ты отсюда! Чего уставился?
Нет, он все-таки прав, индеец не индеец, а настроена девица воинственно.
– Хотел пригласить вас на чашечку кофе, – сменив суровый тон хозяина квартиры на любезный тон кавалера, сказал Филипп и увидел, как вспыхнули глаза девушки. – Когда умоетесь, добро пожаловать на кухню. Это почти рядом. Выйдете в коридор, сразу повернете направо и прямиком ко мне на кухню. – Им вдруг овладело бесшабашное веселье. – А я пока сварю для нас кофе, договорились?
Девушка внимательно посмотрела на него в зеркале и едва заметно кивнула. Через пять минут она уже сидела рядом с ним за кухонным столом. Она смыла весь макияж, и теперь ее внешность не отличалась бы особой примечательностью, если бы не гибкая фигура с высокой грудью и длинными ногами. А ее очаровательная попка так и застряла в зрительной памяти Филиппа.
– Вы, наверно, и есть тот ангел, хозяин квартиры, – сказала девушка, принимая из рук Филиппа большую кружку с горячим кофе.
– Почему ангел? – удивился он.
– Я слышала, Линда вас так называла. Живу, говорит, словно под крылом у ангела.
