гортензии.
— У меня теперь есть акции алюминиевого комбината, а они подороже стоят, — усмехнулся Белов.
Генерал напомнил ему, что, мол, когда он Фонд сыну и Ольге отдавал, то еще не в курсе был, что Рыков ему акции завещал, да и на самом комбинате положение было неопределенным.
На что Саша рассмеялся и сказал:
— Игорь Леонидович, голова на месте, на здоровье, слава Богу, тоже не жалуюсь, друзья есть надежные. Что же я себе денег не заработаю, что ли?
— Да-да, — согласился Введенский, — вот и я об этом же хотел поговорить..
Он уселся на свое место, отхлебнул Остывший чай и сказал:
— Понимаешь, Александр Николаевич, в результате того десятилетнего бардака, который именуется строительством демократии в России, практически все стратегические запасы и предприятия страны оказались в частных руках. Слава богу, не додумались приватизировать производство атомных бомб. Но, допустим, те же сталь, алюминий, уголь, нефть — это же материалы, которые должны находиться в одних руках — в руках государства, иначе возник-нет хаос. Что мне тебе говорить, ты сам знаешь, новоявленные олигархи хотят только хапнуть побольше и сбежать на Запад. Нефтяные месторождения бросают на половине, сливки сняли и дальше. Да что я тебе говорю, ты ведь и сам все знаешь.
— Я знаю, Игорь Леонидович, — кивнул Белов, — телевизор смотрю. Не все олигархи так ведут свои дела, а точнее никто, они ведь не самоубийцы, чтобы себе во вред поступать, а фанаты своего дела. Да и сами месторождения отличаются друг от друга. Нефть везде имеет разную себестоимость, это зависит от глубины залегания, от геологии. Нерентабельные скважины нельзя не закрывать, таковы элементарные законы рынка. Поэтому конкретно надо смотреть, где и кем нарушаются законы, если они нарушаются. И потом, на Западе никакого хаоса в экономике не наблюдается, хотя там почти все в частных руках находится. К чему вы, клоните?
— Заставить я тебя не могу, — развел руками Введенский, расстроенный его со-противлением, — но неплохо было бы, если бы те акции, которые тебе Рыков оставил, ты передал государству. Само собой, директором комбината ты останешься, могу тебе посодействовать в выдвижении твоей кандидатуры в Совет Федерации, — подкинул сахарную косточку генерал. — Согласен?
— С чем? — лукаво улыбнулся Белов. — Что олигархов надо прижать или что лучше сделать их членами Совета Федерации?
— Я тебя не тороплю, — продолжал Введенский, игнорируя иронию в словах Белова, — подумай, поразмысли пару месяцев…
— А что, Зорин так и не объявился? спросил Белов. — У него ведь тоже есть акции комбината.
— Нет, — вздохнул Введенский, — пока не удалось его найти. Он бежал из собственного дома, как удалось выяснить, как раз накануне того дня, когда киллер застрелил Олега Алексеевича Рыкова. Вовремя улизнул, а то сидеть бы ему на нарах вместе с этой мразью Литвиненко.
Белов взглянул на часы и понял, что ему пора прощаться с генералом. Через полчаса встреча с Иваном, а потом самолет на Красносибирск. На прощание Введенский еще раз попросил его подумать относительно передачи акций комбината государству, намекнул, что президенту Батину такое решение пришлось бы по душе, а потом рассказал как бы невзначай про олигарха Берестовского, которого в результате операции ФСБ удалось вытащить из-за границы. Государство уже предоставило ему комфортабельный номер с телевизором и холодильником в Бутырке.
Белов намек понял, однако отнюдь не печальная необходимость расстаться со своим капиталом его расстроила. Ему стало обидно за свое дело, за людей, за рабочих, которые доверили ему свою судьбу. Ведь государствённый чиновник никогда не сможет вести свое дело так, как хозяин-предприниматель, без оглядки на выше стоящих. А значит, по большому счету, от этой повторной национализации в перспективе потеряют все — и рабочие, и государство, которое недополучит налогов на несколько миллиардов рублей.
Но бороться с Батиным, если он стоит за этим предложением, было бы бессмысленно. У государства тяжелая прокурорская задница, сядет и придушит ненароком. Белов обещал подумать, поразмыслить, но конкретного ответа не дал…,
После его ухода Введенский долго сидел и размышлял об их непростых отношениях. Когда-то, в начале их знакомства, Белов казался ему моральным уродом, патологическим типом с врожденной, склонностью к убийству и насилию. Он работал с ним, потому что получил задание от выше стоящих по служебной лестнице и как дельный и исполнительный офицер приказы обсуждать не собирался. Потом, общаясь с Александром плотнее, он узнал его лучше, и понял, что Белов в криминальной среде — человек посторонний, что судьба готовила ему совсем другой путь. Не потому ли руководство ФСБ именно его выбрало на роль агента влияния из сотен и тысяч российских братков? Там ведь, наверху, не дураки сидели! Вот только с управляемостью у Белова, как всегда, плохо. Очень плохо…
Совсем недавно Игорь Леонидович по-лучил доступ к закрытой информации, которая заставила его многое пересмотреть в своей жизни. Оказалось, он сам, как и Белов, вошел в число избранных, которым волей государства суждено было стать теми, кем они стали. В последние годы существования социализма, предвидя его крах, группа генералов от КГБ решила подобрать в среде молодежи талантливых руководителей. То есть, заменить в перспективе бездарных партийных боссов людьми новой генерации, полностью под-контрольных им, внедрить их во все сферы жизни и таким образом снова захватить утраченные командные высоты. Самое интересное, в самом начале этого списка, перед фамилией Белова, фигурировал сам Батин! А следующим после Белова был Введенский…
Кабан припарковал свой автомобиль на охраняемой стоянке, каких в столице разве-лось немало, и направился к подъезду своего дома. Он шел в прекрасном настроении, насвистывая и слушая, как хрустит снег под ногами. Стоянка, конечно, была далековато от дома, Кабан подумывал купить квартиру в какой- нибудь новостройке, чтобы гараж был в подвале. Загнал машину, поставил, на лифте поднялся — и ты в квартире. Никаких заморочек.
Дела у него шли хорошо. Конфеты, поставляемые в Красносибирск, приносили прибыль, а благодаря ловкости и оборотистости он все. увеличивал ассортимент поставляемой продукции— начал возить в город и другие продукты, оттого прибыль его росла. Сам жил на два города — то в Москве дела делал, то в Красносибирске. И там, и там прикупил себе по квартире.
После убийства Рыкова и задержании Кабаном киллера о нем писали газеты и рассказывали в телепередачах. Благодаря этому обстоятельству Белов, который все больше и больше становился лидером общественной жизни в Красносибирске, проникся к Кабану уважением и не стал выпихивать его из города. У них состоялся длительный разговор, в результате которого Кабан поклялся больше не вступать на тропу войны, заниматься только бизнесом, Белов ему поверил и оставил в покое. А сам занялся руководством комбината, фактический руководитель которого, Матвей Рыков, был деморализован и никакого авторитета на комбинате не имел.
А когда открылось, что все свои акции старший Рыков успел завещать Белову, то Матвей и вовсе потерял веру в себя и стал потихоньку спиваться. Но все завершилось хорошо — в результате выборов выиграл Белов, приспешники младшего Рыкова и старой Зоринской колоды стали спешно покидать город, освобождая место для предпринимательской деятельности Кабана. А уж он развернулся!
Была, правда, трудность. Благодаря своей внешности, изворотливости и силе, Кабан приобретал все больший вес в уголовной среде Красносибирска, Дуба и Герман проводили с ним время, а Семен ревновал и опасался, что он может занять его место. И сколько Кабан ни убеждал его, что он за-вязал, смотрящий ему не верил. Но эта проблема была разрешима.
Кабан уже подошел к подъезду, когда вдруг из-за угла пристройки, где дворник хранил свой инвентарь, вышел человек и преградил ему дорогу Рука Кабана автоматически рванулась к. пистолету, но не обнаружила под мышкой кобуры — последнее время Кабан оружия не носил.
Но человек не спешил стрелять, и Кабан вздохнул облегченно — может быть, местный бомж хочет стрельнуть закурить, а у него уже нервы сдали — за пистолет хватается. И тут лицо человека попало в полоску света от фар. проезжавшей позади машины, Кабан узнал его и отступил на шаг на-зад.
— Боб? — пробормотал он. — Откуда ты?..
— С того света, — хмуро пошутил низколобый помощник Кабана, — черти за то-бой прислали…
— Так ты живой, дружбан, — воскликнул Кабан, стараясь показать, как он рад этой неожиданной
