надо мной.
Лили кивнула:
– Полагаю, Олаф готовится к бою?
– Ну да, он день и ночь точит свой топор.
– Значит, он верит в великую победу?
Гадрен задумчиво посмотрела на нее, словно размышляя над ее вопросом.
– Радолф заколдован, он не может потерпеть поражение. Мы все верим в это.
– Я тоже об этом слышала.
– Вы сомневаетесь, потому что боитесь за него. Мы всегда боимся потерять тех, кого больше всего любим, моя прелесть. Но Радолф сильный и умный, он не станет рисковать своей жизнью, вот увидите. Он непременно вернется к вам и вашему ребенку.
Лили изумленно взглянула на нее, и Гадрен довольно рассмеялась:
– Думали, я не догадаюсь! А я ведь родила пятерых ребятишек и помогла появиться на свет еще многим, и запомните, моя прелесть, я никогда не ошибаюсь.
Лили прижала ладони к округлившемуся животу.
– Ну конечно, матушка, вы не ошибаетесь.
– А ему вы уже сказали?
– Я подумала, что у Радолфа и без того хватает поводов для беспокойства, и прошу сохранить мой секрет хотя бы на короткий срок.
Гадрен улыбнулась и похлопала ее по руке.
– Иногда лучше не торопиться и подождать... чтобы увидеть, как все обернется; только вот я боюсь, что лорд Радолф рассердится, когда узнает, что вы от него это скрыли. Не воспримет ли он это как предательство? – Гадрен выжидающе посмотрела на гостью, и Лили кивнула.
– Я знаю об Анне, – тихо призналась она. – Радолф рассказал мне все.
– Ну тогда все в порядке! Он начинает вам доверять, моя прелесть.
Из-за едкого дыма, наполнявшего палатку, глаза Лили начали слезиться.
– Да, матушка. – Она кивнула. – Но боюсь, Радолф отправит меня в Йорк, хотя я нужна здесь.
Гадрен неодобрительно покачала головой: – Скажите ему, леди, пока не поздно. Другого пути нет. Лили по-прежнему ощущала в душе инстинктивное сопротивление. Что, если Радолф, подобно Воргену или Хью, использует ее слабость в своих интересах? Он уже и так пробил несколько брешей в обороне, но полностью ворота для него она так и не открыла. Пока.
Подготовка к сражению шла полным ходом. Время от времени Лили находила взглядом Радолфа, но не приближалась к нему – она решила, что Гадрен не права: у ее мужа и так полно забот. Не хватало только, чтобы жена бегала за ним и дергала за рукав, требуя к себе особого внимания.
Приняв решение, Лили как будто сбросила с плеч огромный груз, но с наступлением темноты, невидимым покрывалом окутавшей лагерь, ее вновь одолели сомнения. Порой до нее доносились случайные голоса, женский плач и детский смех, но в основном в лагере царило безмолвие. Все сознавали важность предстоящего поутру сражения. Радолф позаботился, чтобы солдатам хватило по порции эля, и это было все, на что они могли рассчитывать: слишком часто, проводя ночь накануне битвы в пьяном угаре, солдаты потом с трудом могли сражаться. Силы Радолфа по-прежнему уступали армии Хью, но норманны доверяли своему командиру и надеялись, что большинство из них вернется домой в Кревич.
Лили терпеливо ждала! Она понимала, что у Радолфа много работы, но ей хотелось поговорить с ним, прижаться к нему, поцеловать его. В ее сердце жила тоска, которая не могла отступить, пока он не придет к ней.
Однако когда Радолф наконец появился, следом за ним в палатку вошли Жервуа и лорд Генрих. Они ели приготовленный Стефаном ужин, пили вино и обсуждали план предстоящей битвы, рассматривая достоинства и недостатки различных маневров, вспоминая для сравнения другие сражения, чтобы доказать свою правоту.
Лили отправила Стефана спать; хотя юноша предпочел бы остаться и послушать, о чем говорят мужчины, он еле держался на ногах, засыпая на ходу.
– Сперва нам нужно взять холмы на севере долины, – предложил Радолф. – Помните, как при Гастингсе Гарольд держал высоту и нам пришлось сражаться, поднимаясь вверх по склону? Тогда нам крупно повезло.
Жервуа кивнул:
– В том бою мы потеряли многих славных воинов и много отменных лошадей.
Лорд Генрих зевнул и потянулся, словно не услышал ничего интересного.
Радолф налил себе еще вина и с интересом взглянул на него:
– На тебе не было ни пятнышка. Помнится, я подумал, что грязь и кровь скатываются с тебя как с гуся вода, отказываясь марать твои новые доспехи.
Генрих поморщился:
– Надеюсь, завтра будет то же самое, Радолф. Пусть твоя жена-скандинавка пропоет нам древние руны. – Он осекся, вдруг заметив в тени неподвижный силуэт Лили, затем продолжил как ни в чем; не бывало: – Прошу прощения, миледи, но я не шучу. Если вы сможете защитить нас, я первый буду вам благодарен.
Лили вышла вперед.
– Жаль, но я не знаю ни одной древней песни, – ответила она мягко.
Некоторое время Радолф молча смотрел на нее, затем резко повернулся:
– Довольно, у меня голова больше не работает. Мы сегодня и так сделали все что могли.
Оба гостя проворно вскочили на ноги и, попрощавшись, поспешно вышли.
Когда супруги наконец остались одни, Радолф протянул Лили руку, и она без колебания опустилась к нему на колени, в тепло его объятий.
– Сколько у нас времени до твоего ухода? – пробормотала она, пряча лицо у него на шее.
– Три часа или около того.
Вздрогнув, Лили тут же попыталась подняться.
– Приляг, Радолф, тебе нужно поспать...
Радолф усмехнулся:
– Три часа – все, что у нас есть, и я не стану тратить их на сон.
– Ты все равно победишь, я знаю это.
– Знаешь? Тогда поцелуй меня.
Его чувственный рот приник к ее губам, и Лили застонала, прижимаясь к нему всем телом и обвивая руками его шею. Она не могла представить своей жизни без него!
У бедра она ощутила твердость его плоти, и, когда коснулась его, лаская рукой, Радолф застонал.
– Я хочу тебя, – прошептал он. – Я всегда хочу тебя, Лили. Иди ко мне.
Он положил ее на постель. Медленными, нежными движениями она сняла с него одежду, дополняя работу жаркими поцелуями, пока он не перехватил инициативу, поглощая ее горячим, ненасытным ртом, лишая остатков сил.
Настал его черед изучать ее тело, и, воспользовавшись ситуацией, он взялся за дело, лаская языком ее грудь и теребя соски. От невероятной неги Лили выгнула тело ему навстречу. Он склонился над ней, заслоняя свет, и, не сказав ни слова, стремительно завладел ею.
Лили вскрикнула. С каждым резким броском он проникал все глубже и глубже. Его дыхание участилось, и на лбу проступили капли пота.
Хватая ртом воздух, Лили обвила его ногами.
– Ты – моя, – тихо прошептал он. – И если я умру завтра, ты навсегда останешься моей.
В глазах Лили засверкали слезы, но Радолф продолжал совершать медленные движения, глубокие и проникновенные, ведя ее за собой; потом его темп ускорился и стал неистовее, словно он хотел сделать ее частицей себя.
– Радолф... – ахнула Лили, чувствуя приближение волны удовольствия.
Не в состоянии больше оттягивать момент экстаза, она закричала и, подхваченная яростным потоком, понеслась в водовороте немыслимых ощущений навстречу своей любви.
