– Это было бы глупо! И все же запомни мои слова: бойся ее гордости и дня 15 августа!
Графиня, ничего не ответив, поднялась.
– Вели подать мой портшез. Я возвращаюсь домой! И посмотри, пожалуйста, готова ли моя племянница? Мне давно пора ехать.
– Уже? Но почему так рано?
В свою очередь пожав плечами, она мимолетно указала взглядом на верхние этажи:
– А почему бы и нет? Ведь твоя жена здесь, правда?
Лоренца в это время была в своей комнате, расположенной как раз над той, где происходил этот любопытный разговор. Сидя на стульчике у горящего камина, она тщетно пыталась согреться. Годы, прошедшие после той странной отлучки Жозефа в Гессене, не оставили на ней никаких следов. Несмотря на то что ей было уже за тридцать, она по-прежнему выглядела девически свежей и юной. Ее безупречная красота была одним из главных козырей Калиостро. Достаточно было одного взгляда на красавицу жену, чтобы преисполниться веры в едва ли не божественное могущество мужа.
Но эта ослепительная красота, над которой время было не властно, стала почти обузой для самой Лоренцы, которую теперь перекрестили в Серафину, чтобы стереть всякую память о прежней жизни под фамилией Бальзамо. Пропасть, образовавшаяся между ней и ее мужем, все увеличивалась, заполняясь ненавистью, неудержимой ревностью, едва скрываемой злобой и суеверным страхом. От прежней любви осталась только горечь, и она с каждым днем росла при взгляде на многочисленных женщин, которые толпами стекались к модному чародею, готовые на любые жертвы, лишь бы быть причастными к его тайнам.
Сколько времени прошло с той поездки в Германию, и сколько стран, сколько городов промелькнуло перед ними: Курляндия, Польша, Санкт-Петербург, где Екатерина Великая оказала им самый лестный прием, потом снова Варшава и, наконец, Страсбург. Там помешанный на оккультных науках кардинал де Роган гостеприимно предоставил им свой роскошный Савернский дворец. И там же они впервые встретились с этой графиней де Ла Мотт, которая утверждала, будто она – урожденная Валуа, и ее любезным мужем. Лоренца сразу же возненавидела эту женщину, угадав в ней порочную душу, но Жозеф отнесся к прекрасной Жанне с живым интересом. Поначалу из-за этого разыгрывались бурные сцены, но Жозеф, чья гипнотическая власть над женой не только сохранилась, а стала сильнее, чем когда-либо, быстро ее усмирял; потом чета Ла Мотт покинула Страсбург, и все улеглось. Но не прошло и года после их отъезда, как Калиостро вслед за ними перебрался в Париж, куда его повез кардинал, потому что старый маршал де Субиз, доводившийся ему родственником, нуждался в услугах «милого чародея». Разве тот не избавил его самого от неизлечимой астмы? Но они лишь ненадолго туда заехали, потому что чародея ждали другие дела, главным образом – создание масонских лож в больших французских городах.
Кроме того, Калиостро действительно умел исцелять. Больные быстро выздоравливали благодаря трем таинственным средствам, состав которых был неизвестен даже Лоренце: ваннам, целебному травяному настою и, наконец, бесцветной жидкости, которую Жозеф называл жизненным эликсиром. Откуда Жозефу стали известны эти секреты? Лоренца не знала, но подозревала, что от того таинственного человека, которого она вместе с мужем разыскивала по всей Европе. Впрочем, она и не особенно старалась это узнать, потому что с годами она все отчаяннее цеплялась за свою ограниченную набожность истинной римлянки и смертельно боялась пламени преисподней, которая, как ей казалось, вот-вот готова была поглотить и ее, и ее мужа.
Скрип ворот вывел Лоренцу из оцепенения. Она подошла к окну. Портшез удалялся, унося госпожу де Ла Мотт и ее племянницу. Дождь кончился. Слуги запирали дом. Жозеф сейчас должен быть один…
Подобрав одной рукой складки своего атласного платья цвета опавшей листвы, Лоренца направилась к маленькой потайной лестнице, которая проходила в толще стены и вела прямо в парадные комнаты.
Жена застала Калиостро в его рабочем кабинете, причудливо сочетавшем в себе библиотеку и лабораторию. Он как раз переодевался из своего броского голубого наряда в простой камзол темного сукна. Увидев отражение Лоренцы в зеркале, он обернулся и улыбнулся ей:
– Я собирался к тебе зайти перед уходом. Мне надо идти.
Подойдя к жене, он нежно поцеловал ее, но жар поцелуя не растопил сковывавшего Лоренцу льда.
– Наконец-то эта женщина ушла, – сухо произнесла она.
Калиостро вздохнул:
– Да перестань же ты ревновать, Лоренца! Клянусь тебе, для этого нет никаких оснований.
– Она – твоя любовница. Во всяком случае, была ею. По-моему, этого вполне достаточно.
– Прежде всего, это смешно. Который год я тебе твержу, что она мне нужна для совершенно иных целей. Она всего лишь пешка на моей шахматной доске, но важная для меня пешка.
– Ты всегда так говоришь… и каждый раз лжешь!
Калиостро с тоской поглядел на жену. До чего же она в последнее время стала жесткой и замкнутой! Для нее время любви давно прошло, но его-то любовь сейчас расцвела особенно пышным цветом. Он так гордился Лоренцей, ее чудесной красотой, не увядавшей с годами, что в конце концов страстно в нее влюбился. Время уступок, на которые он вынуждал ее идти, давным-давно прошло, и теперь при одном воспоминании о них краска стыда заливала лицо странного, непостижимого человека, каким стал Жозеф. По мере того как отдалялась от него Лоренца, он все более страстно желал к ней приблизиться и приходил в отчаяние, чувствуя, что, кажется, упустил время… Единственной возможностью на нее воздействовать оставалась его магнетическая власть, и он постоянно дрожал от страха, что и это последнее средство воздействия может быть у него отнято.
– Клянусь тебе, что не люблю ее, – устало произнес он, – что я никогда ее не любил и что люблю тебя одну. Но ты отказываешься понимать, что мы наконец можем достигнуть счастья и покоя. Еще немного времени – и моя миссия будет выполнена, а наше положение окончательно упрочится.
Лоренца рассмеялась сухим, неприятным смехом:
– Твоя миссия? Ах да! Ты, как, впрочем, и многие другие, пытаешься уничтожить монархию во Франции. Ты всерьез рассчитываешь, что у тебя это получится?
– Масонские ложи, основанные мной, не перестают множиться. Тебе это известно, ведь и ты сама согласилась возглавить женскую ложу. Я знаю, ты сделала это без большой охоты, но все же сделала. Идеи прокладывают себе путь, и люди, которым суждено разрушить одряхлевшее здание монархии, объединяются друг с другом. Но именно эта женщина, это порочное ничтожество, эта жалкая гнилая тварь, нанесет самый жестокий удар… и очень скоро. Мне потребовались бы годы, чтобы выполнить ту работу, которую проделает она. Всего через несколько месяцев…
Черные глаза чародея словно старались разглядеть в пламени камина картины, встающие за теми, которые теснились в его мозгу и были доступны лишь его видению. В эту минуту на него снизошло пророческое величие, вид его был столь грозным и вместе с тем столь таинственным, что Лоренца торопливо перекрестилась несколько раз подряд.
– Не знаю, откуда у тебя эта способность предсказывать будущее, да и не хочу знать, но думаю, что ты, Жозеф, продал свою душу дьяволу и будешь за это проклят!
– Разве только в его власти позволить человеку заглянуть в будущее? Глубокое знание человеческого сердца и пристальное наблюдение за происходящими событиями уже позволяют о многом догадаться. Я не дьявол, Лоренца… и для тебя мне хотелось бы оставаться всего лишь мужчиной, просто быть твоим мужем!
– У меня был муж, которого я любила, его больше нет…
Калиостро больно сжал запястья Лоренцы.
– Может быть, я смогу воскресить его, – прошептал он. – Разве ты не знаешь, что я могу призывать мертвых? Если бы я вернул тебе твоего мужа, Лоренца, того самого Жозефа Бальзамо, которого ты так любила?.. И который тем не менее немногого стоил!
Отчаянно вскрикнув, она вырвалась из рук мужа, отбежала в дальний угол и в ужасе зажала уши обеими ладонями.
– Замолчи, безбожник, я больше не хочу тебя слушать!
Калиостро, обреченно вздохнув, отвернулся от нее, взял со стула широкую черную накидку, набросил на плечи.
– Иди к себе, Лоренца, и постарайся уснуть, тебе нужен отдых. Я пойду в Египетскую ложу. Сегодня
