В тот же момент она увидела в конце Керавеля шхуну, а на ее палубе Жана Ледрю, призывно махавшего рукой. Рядом со стоявшими на якоре бригом «Тридан» и двумя фрегатами, «Сирена» и «Армида», шхуна казалась совсем крошечной, но эта непритязательность и даже скромный фонарь на мачте сулили огромное счастье… Длинная доска была переброшена на набережную.
В одно мгновение беглецы оказались на борту. При желтом свете фонаря Марианна увидела, что оказалась в молчаливом кругу лиц, словно вырубленных из красного дерева, хотя шевелюры и бороды почти у всех были светлые. Одетые в одинаковые темные куртки, с надвинутыми до глаз колпаками, люди Жана Ледрю больше походили на разбойников, чем на честных моряков, но их лица дышали беззаветной отвагой, и под одеждой угадывались крепкие мускулы.
– Вы пришли вовремя! – сказал Ледрю. – Спускайтесь в каюту, Марианна, и ждите нас… Ваш… дядя составит вам компанию.
В одном порыве названные запротестовали.
– Не может быть и речи! – воскликнул Аркадиус. – Я иду с вами.
– Я тоже! – эхом откликнулась Марианна.
Один из людей, похожий на медведя, высоченный, рыжий, сейчас же восстал против этого требования.
– Хватит уж того, что баба на борту, кэп! Если еще придется тащить ее…
– Меня не придется «тащить», – возмутилась Марианна, – и уйдя с вами, я меньше пробуду на вашей шхуне. К тому же человек, за которым вы идете, – мой! Я хочу рисковать вместе с вами.
– И драпаться на стену в ваших юбках?
– Я подожду внизу. Я буду сторожить. И я также умею обращаться с этим! – добавила она, распахнув плащ и показав засунутый за пояс один из пистолетов Наполеона.
Рыжий рассмеялся.
– Черт возьми! Ну, если так, идите, красавица. Раз вы не вертихвостка, от лишней помощи никогда не отказываются.
Жан Ледрю, который во время этого обмена любезностями исчезал в каюте, снова появился, тщательно застегивая свою зюйдвестку, но Марианна успела заметить намотанный вокруг его торса канат.
Он окинул быстрым взглядом свое воинство.
– Все готовы? Жоэль, веревка у тебя? Тома и Гульван, крючья есть?
Одним движением трое названных, в том числе и рыжий, распахнули куртки. Один оказался обмотанным канатом, как и сам Жан, у двоих других за поясами торчали длинные железные крючья, предназначенные, чтобы зацепиться за стену.
– Тогда вперед, – объявил капитан. – Только маленькими группами и по возможности с естественным видом! Вы трое, – добавил он, обращаясь к новоприбывшим, – вы следуйте на небольшом расстоянии, словно идете праздновать к друзьям. И постарайтесь не потеряться в закоулках Керавеля.
– Нечего бояться, – пробурчал Гракх. – Я знаю это чертово место как свои пять пальцев. Пройду с закрытыми глазами!
– Лучше оставь глаза открытыми, парень! Это избавит тебя от сюрпризов.
Один за другим они покидали шхуну. На борту остались только старик по имени Нольф и юнга Никола. Марианна и ее эскорт ушли последними. Пальцы молодой женщины нервно сжались на руке Жоливаля. Несмотря на холод, ей было душно. Когда углубились в зловонные улицы Керавеля, ей показалось, что бесформенные, в беспорядке нагроможденные дома собираются броситься на нее. Никогда еще она не проходила по этим забытым богом кварталам, но и люди, и вся обстановка этой извилистой клоаки, где за грязными занавесками притонов горели красные фонари, производили ужасающее впечатление. Далеко впереди, словно в глубине туннеля, поскрипывал подвешенный на протянутой между двумя лачугами цепи фонарь, и в его отблесках Марианна видела, как среди мусора с отвратительным писком шныряют крысы. Узкая полоска неба была такой ограниченной, что ни единая звезда не попадала в поле зрения.
– Вы должны были остаться на борту, – прошептал Жоливаль, чувствуя, как она дрожит.
Но она тут же подтянулась.
– Нет! Ни за что!
Пришлось сделать крюк, чтобы не проходить мимо высоких ворот каторги, где дежурили охранники, но вскоре маленький отряд растянулся в тени нависающей над дорогой высокой черной стены, за которой слышались размеренные шаги часовых. Прошли между каторгой и канатными мастерскими, пустынными в столь поздний час, затем, свернув на углу направо, увидели несколько зарешеченных окон за значительно менее высокой стеной: это был лазарет. В этих окнах мерцал слабый красноватый свет, очевидно ночника.
С уверенностью вожака Жан Ледрю распределил людей, снял куртку и начал разматывать канат, в то время как Жоэль делал то же самое, а Тома и Гульван вытащили крючья. Марианна робко указала на окно:
– Там же решетка, как вы сможете?
– Не думаете же вы, что мы собираемся пройти здесь? – насмешливо процедил бретонец. – С другой стороны стены есть дверь, и, спрыгнув вниз, легко прихлопнуть часового!
Быстро привязали крючья к канатам. Моряки расступились, оттеснив Марианну и Жоливаля назад. Жан Ледрю и Тома немного отошли и, выбрав удобное положение, одновременно начали раскачивать крючья.
Они уже были готовы забросить их, когда внезапно Жан опустил свой на землю и сделал знак Тома, чтобы тот тоже остановился. За стеной раздался какой-то шум. Послышался топот ног, затем появился яркий свет, переходящий от окна к окну. И вдруг, так близко, что Марианне показалось, будто взорвалась стена, прогремел пушечный выстрел, за ним второй, третий…
Не боясь больше, что его услышат, Жан Ледрю отчаянно выругался и подхватил свое орудие.
– Кто-то бежал! Сейчас обыщут каторгу, затем город и побережье. Всем на шхуну и во весь опор!..
Марианна в ответ закричала:
– Но это невозможно! Мы не должны уйти! Бросить Язона!..
Люди уже рассеялись и пустились обратным курсом по темным улочкам старых кварталов. Жан быстро схватил Марианну за руку и неумолимо увлек за собой, не желая ничего слышать.
– На этот раз осечка. Если будете упрямиться, нас могут схватить!
Потеряв голову, она пыталась сопротивляться, в отчаянии оборачиваясь к окнам, за которыми мелькали чьи-то силуэты. Впрочем, уже вся каторга пробудилась. Слышался топот подкованных сапог, щелканье взводимых курков. Непрерывно звонил колокол, наполняя праздничный порт зловещими звуками набата.
Увлекаемая с одной стороны Ледрю, а с другой Жоливалем, Марианна вынуждена была бежать, но сердце ее так колотилось в груди, что причиняло боль, а скользившие по камням ноги отказывались служить. Полными слез глазами она взглянула на небо и застонала. В непроглядной тьме не было ни единой звезды!
– Быстрей! – понукал Ледрю. – Еще быстрей! Нас еще могут заметить.
Темные улицы Керавеля поглотили их, и, оказавшись в их тени, Аркадиус остановился, удержав Марианну и заставив моряка сделать то же.
– Что вы надумали? – закричал он. – Мы еще не пришли!
– Нет! – спокойно сказал виконт. – Но вы можете сказать, чем мы теперь рискуем? На нас не написано, что мы собирались освободить каторжника. Чем мы отличаемся от добрых людей, идущих на мессу?
Ледрю моментально успокоился. Он снял колпак и провел растопыренными пальцами по слипшимся от пота волосам.
– Черт возьми, вы правы. Эти пушечные выстрелы совершенно свели меня с ума… И действительно, даже лучше возвращаться спокойно. Пропащий вечер сегодня… Я глубоко огорчен, Марианна! – добавил он, видя, что молодая женщина, задыхаясь от слез, припала к плечу Жоливаля. – Может быть, нам больше повезет в другой раз…
– В другой раз? Он умрет раньше, они… убьют его.
– Не думайте так! Может быть, все пойдет лучше, чем вы себе представляете. И никто не виноват, что у какого-то бедняги возникла такая же идея использовать рождественскую ночь, чтобы вырваться на
