Люси что-то пробормотала в ответ, затем сделала реверанс и направилась к выходу. В холле горничная подала ей старенький плащ, а слуга открыл перед ней парадную дверь. Взгляд же его абсолютно ничего не выражал — слуги маркизы были прекрасно вышколены и никогда не демонстрировали свои эмоции.
Но далеко не все в городе были так же хорошо воспитаны. Люси часто замечала презрительные взгляды, и даже в соболезнованиях некоторых людей звучало злорадство. В такой ситуации ей было не так уж трудноотказаться от мысли о новом замужестве. Действительно, кто захочет жениться на женщине, обремененной долгами, на женщине без положения в обществе и без богатых друзей или родственников, которые могли бы ей помочь?
Жалость к самой себе грозила захлестнуть ее, но Люси старалась не думать о грустном. Она внушала себе: что-нибудь непременно должно произойти… Например, маркиза могла вспомнить о какой-нибудь своей знакомой, которой требовалась помощница и компаньонка.
Почувствовав, что становится прохладнее, Люси ускорила шаг. Ее плащ был довольно тонким, и быстрая ходьба немного согревала. Добравшись, наконец, до дома, она увидела записку, прикрепленную к дверной ручке.
Какие же еще неприятности ее ждали?
Открывая дверь, Люси сняла записку, развернула ее — и чуть не вскрикнула в отчаянии. О Боже, они намеревались отобрать у нее дом, если в течение тридцати дней она не заплатит долг в тысячу фунтов.
Сердце ее бешено колотилось, а губы шептали:
— Тысяча фунтов, тысяча фунтов… Почему?..
Она понятия не имела, кто такой этот Томас Брукс, считавший, что она должна ему такую астрономическую сумму. Он не был одним из тех мелких кредиторов, которые днем и ночью осаждали ее дом, требуя, чтобы она оплатила счета покойного мужа.
Да и как она сможет выплатить такую огромную сумму, если ей не удается даже собрать денег на то, чтобы расплатиться с поставщиком угля или оплатить счет портного ее покойного мужа?
О Господи, неужели она снова лишится дома? Такое уже раз случилось — тогда она была совсем юной девушкой. Этот дом был весьма скромный, и находился он не в лучшем из районов Лондона, но все-таки это было ее прибежище, которого она, увы, лишилась…
Переступив порог, Люси со вздохом прислонилась к стене — ноги ее подкашивались. О Боже, ведь это конец. Теперь у нее уже не оставалось выбора, и тьма вокруг нее сгущалась.
Но, в конце концов, она все же взяла себя в руки. Сунув мерзкую бумажку в сумочку (ей не хотелось ни с кем говорить об этом), Люси направилась в кухню.
— Я уже дома, Вайолет, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал как обычно.
Узкий холл — теперь абсолютно пустой — эхом отозвался на ее слова. Опустел не только холл, но и весь дом — в нем почти ничего не осталось. Красивое зеркало, висевшее раньше у входа, давно было продано; наиболее ценную мебель отобрали кредиторы, а менее дорогую также пришлось продать. Исчез даже ковер из гостиной, и лишь в столовой еще кое-что оставалось.
Когда Люси зашла в кухню, с маленького трехногого стульчика вскочила худенькая девушка в коричневом платье — ее единственная горничная.
— О, миледи, я даже не слышала, как вы вошли…
— Ничего страшного, садитесь. — Взяв стоявший у очага стул, Люси села рядом с Вайолет.
Объявив своим немногочисленным слугам, что у нее больше нет возможности платить им, Люси распрощалась с ними со слезами на глазах и каждому дала прекрасную рекомендацию. Вайолет же наотрез отказалась покинуть хозяйку, и теперь они вдвоем жили в доме, — увы, возможно, и его у них заберут.
— Я принесла вам пирожное. — Люси вытащила из сумочки носовой платок и развернула его. — Вот, возьмите…
Вайолет взяла угощение, потом вдруг взглянула на хозяйку.
— Не хотите ли половину? — спросила она.
— Нет-нет… — Люси покачала головой. — Я ела в гостях. Ешьте, ведь у нас на ужин нет ничего, кроме овощного супа.
Люси знала, что их запасы на исходе. В корзине оставалось несколько картофелин, а над пустыми полками висели две луковицы. Тяжко вздохнув, она протянула руки к огню. Запасы угля также кончались, и не было никакой возможности их пополнить.
Так что же делать? Заставит ли она себя обратиться за помощью к кузине Вильгельмине? А может быть, маркиза найдет ей работу?
Тут послышался какой-то шум, а затем раздался громкий стук. Вайолет вскрикнула и прикрыла рот ладонью.
— Ой, что это было?..
Люси вскочила на ноги, схватила веник, стоявший у стены, и побежала к входной двери. Дверь оказалась открытой — она не заперла ее, когда вошла в дом.
Ругая себя за легкомыслие, Люси заглянула в гостиную, а затем — в столовую. Двое плохо одетых мужчин держали в руках стулья эпохи королевы Анны, когда-то принадлежавшие матери Люси.
— Немедленно поставьте их на место! — закричала молодая женщина.
Один из мужчин взглянул на нее исподлобья; он по-прежнему держал стулья в руках.
— Вайолет, позовите на помощь! — прокричала Люси и тут же принялась колотить веником по плечам и по голове мужчины.
Грабитель что-то проворчал сквозь зубы, но стулья выпустил, — конечно же, веник был слишком легким, чтобы доставить ему серьезные неприятности. Однако руки его были заняты, и он никак не мог остановить Люси. Она же била его веником до тех пор, пока веник не разлетелся на части.
«Неужели никто не может вам помочь?» — вспомнились ей вдруг слова угольщика. Он сказал ей так, когда она не могла расплатиться за уголь.
Проклятие! Грабитель уже приближался к входной двери, и Люси поняла, что вот-вот лишится своего любимого гарнитура из вишневого дерева; она ни за что не хотела его продавать, несмотря на полное отсутствие денег.
В поисках более серьезного оружия Люси окинула взглядом комнату и заметила огромную уродливую вазу — свадебный подарок кузины Вильгельмины. Она сохранила ее совсем не из сентиментальных соображений. Просто эта вещь была настолько уродливой, что никто не хотел ее покупать.
Схватив вазу, Люси размахнулась и опустила ее на голову грабителя, шедшего к двери. Раздался треск — ваза раскололась на несколько частей. Мужчина же заорал от боли и выронил стулья (наконец-то эта ужасная вещь оказалась полезной).
Грабитель еще не пришел в себя после удара, поэтому не сопротивлялся, когда Люси подталкивала его к выходу. Однако на помощь поспешил его приятель, немного задержавшийся в комнате. Отставив стулья, он подбежал к Люси и оттащил ее от своего дружка.
— Отпустите меня! — закричала Люси. — И немедленно оставьте мой дом.
Но негодяй — от него разило потом и дешевым джином — еще крепче стиснул ее своими волосатыми руками. Оттащив Люси в угол комнаты, он с силой швырнул ее на пол.
Ударившись о половицы, Люси застонала. С трудом приподняв голову, она увидела, что грабители со стульями в руках неспешно направляются к двери. Люси снова застонала и приподнялась. Но к сожалению, она уже ничего не могла поделать. Казалось, еще несколько секунд — и она лишится своего гарнитура.
И тут вдруг грабители остановились у самой двери, и Люси увидела еще одного мужчину, появившегося у порога. Неужели это их сообщник? Может, он собирается помочь им вынести и стол? Но нет, едва ли… Ведь этот человек был одет как джентльмен, и он совершенно не походил на негодяев, ворвавшихся в ее дом.
«А может, он их хозяин? — подумала Люси. — Может, он нанял этих двоих, чтоб они вынесли мебель из моего дома?»
Взглянув на незнакомца, Люси с вызовом в голосе проговорила:
— Вам должно быть стыдно. Полагаю, вы могли бы отобрать последнюю каплю молока у младенца.
Тут она заметила, что незнакомец был высокий и стройный. Он мог бы показаться даже хрупким, если бы не его широкие плечи. Нахмурившись, он взглянул на стоявших перед ним грабителей, потом перевел
