затемненную комнату, очень кожаную и красную, как и дверь наверху. Первой вещью, которую Мэдди увидела, была Жутковато выглядящая клетка. Следующей, набор порванных цепей, свисающих с потолка.
—Черт возьми, — прошептал Грегор.
Она проследила его пристальный взгляд до пола и увидела Михаила и бронзовокожую богиню, лежащих вместе, сплетясь в обьятии. Не мертвых, а спящих глубоким сном.
Они спали в гнезде из чего-то, выглядящего как ярды и ярды искромсанной пластиковой обертки. Вокруг высились кучи различных сексуальных игрушек, Часть из них Мэдди могла назвать, други не могла даже представить.
Михаил улыбался
Эпилог
Шесть месяцев спустя, Центральный парк
– Этот, – Михаил указал на одиноко идущего человека в пятидесяти ярдах от них.
Алия подалась вперед, чтобы получше рассмотреть прохожего. Ветка дерева, на которой они расположились, протестующе заскрипела.
– Слишком тощий.
– Воротишь нос?
– Я умираю с голоду. Мне нужен кто-нибудь, от кого я действительно смогу насытиться.
Михаил поднял голову, принюхиваясь к воздуху.
– Снег пойдет
Алия уловила запах:
– Ты прав.
Под ними прошла женщина с коляской, а вслед за ней старушка с маленькой собачонкой. Собака задрала морду, посмотрела на них и, поджав хвост, стремглав унеслась прочь. Алия болтала ногами в воздухе, постукивая друг об друга новыми полусапожками и любуясь своими кашемировыми колготками. Ей не хватало походов по магазинам в Нью-Йорке. Рядом с ней, Михаил изучал темноту, подыскивая жертву. Ей не хотелось отправляться домой на следующую ночь. Еще год назад, Алии бы и в голову не пришло, что ей понравится делить ложе с Михаилом Фостином и просыпаться вместе с ним на закате. Когда он рядом, ей не нужно снотворное и ни разу ни приснились кошмары. Как он и обещал, он стал ее щитом от всяческих напастей.
– Доминик говорит, что я становлюсь невыносима по возвращению от тебя.
Михаил взглянул в ее сторону, слегка улыбнувшись, но не сказав ни слова.
– И я курю – а это уже слишком.
Эти слова привлекли его внимание:
– С каких это пор ты куришь?
– Когда я одна, мне надо чем-то занять свой рот, – прищурилась она, глядя на него.
Михаил научился смеяться, но эти слова не вызвали у него смех. Вместо этого его взгляд устремился к ее губам.
У Алии перехватило дыхание. Проживание врозь почти стоило этой одержимой, блаженной любви, насыщенных прощаний и буйных воссоединений.
– А Лулу? Она сокрушается без тебя.
Кошачии мольбы. Насколько же вы можете растрогать наши сердца?
– Полагаю, это означает, что мне следует почаще появляться. – Он понизил голос, от его рокочущего тембра ее кожа покрылась мурашками. Ублюдок, он прекрасно знал о влияние своего голоса на нее. – Таким образом, я могу спасти тебя от самой себя, Доминика от тебя, а кошку от отчаянья.
– У меня есть идея получше. – На мгновение она оробела, поняв насколько для нее важно его согласие. Даже сейчас ей трудно было признать, как сильно он нужен ей. Она собралась, придала голосу бодрости и сосредоточилась. – Я подумала, может мы вдвоем рванем на побережье? Будем поквартально навещать наши семьи. Скажем, неожиданные встречи в городе, зима в Лос-Анджелесе…
Михаил нахмурился. Она поникла. Алия знала, что ему ненавистна эта мысль.
– Мы оставим наши земли без присмотра на полгода? – спросил он.
– Для этого создали самолет и интернет.
– Может у тебя Доминик и в силах держать все в руках, а вот Грегор не готов к такому, он по уши погряз в делах своих клубов.
– Ты говоришь как истинный старший брат. Грегор уже большой мальчик. Он справится с этим, если ты дашь ему шанс. Один твой звонок и твой отец поможет ему советом, а Алекс поддержит морально.
– Не знаю. Не знаю смогу ли я когда-нибудь расслабиться и отдохнуть. – Он устреми взгляд в пустоту, его лицо омрачила тревога. Неожиданно он напрягся и поднял руку. Он уловил чей-то запах, привлекший его внимание. Минуту спустя из-за древесных зарослей вышел волосатый здоровяк. Это был либо водитель грузовика, либо лесоруб, а может даже… йети. Нечто громадное. Добрых три сотни фунтов аппетитной еды.
– Давай, он твой.
В перую очередь Алия хотела получить ответ на свой вопрос.
– Я подумаю над этим.
Михаил ничего не сделает не подумав. Даже пальцем не пошевелит.
– Я на полном серьезе, – она наклонилась к нему, чтобы поцеловать.
Сначала он просто принял ее поцелуй, затем его губы впились в ее. Ни один из них не шелохнулся. Поцелуй продолжался, его рот становился все требовательней, он привлек ее к себе, схватив за затылок. Его сильные пальцы были затянуты в кожаные перчатки из тонкой кожи. Окружающий мир бешено завращался, и она заскользила все ниже и ниже…
Кувыркаясь, я падала в кроличью нору.
Прислушавшись, он произнес:
– Я словно заплутал.
Алия улыбнулась, не прерывая поцелуя, она покусывала его нижнюю губу, но он совладал с собой и отстранился.
– Ступай. Ты можешь упустить его.
Она заколебалась, Михаил прижался губами к тыльной стороне ее ладони – это было нежным предупреждением о завершение ласк и сигналом к началу охоты.
– Ступай.
Слишком голодная, чтобы продолжать пререкаться, она бесшумно соскользнула с дерева и отменила для себя свой личный запрет на охоту. В темноте, и с той скоростью, которую она разовьет, люди воспримут ее лишь как размытой тенью, обманом глаз.
Она шла за громилой по пятам, пока он не скрылся в подходящем для ее планов кустарнике. Отличное местечко для того, чтобы завести с ним разговор, но прежде чем зайти в кусты, его следует очаровать, однако же, она не стала деликатничать. Алия ворвалась в кусты и грубо повалила его наземь. Он сопротивлялся полсекунды, пока она не завладела его волей. Под покровом темноты, невидимая окружающим, она сделала большой глоток, потираясь о его колено. Она уже настолько привыкла к тому, что кормление не проходило без секса, что вряд ли уже сможет разделить эти две вещи. Возможно, Михаил и охотился по-старинке, но ее охота с последующим кормлением заводила с пол-оборота.
Но все же, Алия не заходила в своих играх с людьми слишком далеко, она лишь слегка, даже можно сказать – тайком, занималась фроттажом . Ну ничем не хуже того, что он испытывает каждый день в толчее метрополитена. Закончив, она перетащила его на парковую скамейку, где он и «воскреснет».
Несмотря на свое повальное презрение к смертным, Михаил все же охранял людей на своих землях рьяней, чем любой другой князь, которого она когда-нибудь встречала. Он ввел жесткие правила во
