толстого отростка около четырех дюймов длиной. Мощные челюсти были вооружены длинными острыми клыками, а с обеих сторон шеи торчали мощные клешни. Я никогда не видел твари, так страшно вооруженной для нападения, как эта безымянная бестия иного мира. Своими крабоподобными клешнями она могла легко удержать противника куда более сильного, чем человек, и подтащить его к внушающим ужас челюстям.
Какое-то время тварь разглядывала меня единственным жутким глазом, который едва заметно поворачивался на конце стеблевидного щупальца. Клешни ее все время шевелились, сжимаясь и разжимаясь. За краткий миг передышки я осмотрелся. Первое, что я обнаружил — прямо напротив меня находилось отверстие, вырубленное в стволе дерева. Отверстие было почти в три фута шириной и более шести футов высотой. Но самое интересное — это отверстие было закрыто дверью. Не сплошной дверью, а чем-то вроде массивной деревянной решетки.
Пока я стоял, рассматривая ее и раздумывая, что предпринять, мне показалось, что за дверью что-то движется. Затем кто-то заговорил со мной из темноты за дверью. Это звучало, как человеческий голос, хотя он и говорил на языке, которого я не понимал. Интонации были повелительные. Я вполне мог представить, что меня спрашивают: «Кто ты такой, и что тебе здесь нужно среди ночи?»
— Я чужеземец, — ответил я. — Я пришел с миром и дружбой.
Разумеется, я знал, что, кто бы ни был там за дверью, он не поймет меня. Однако я надеялся, что мой тон убедит его в моих мирных намерениях. Последовала минутная тишина, затем послышались другие голоса. Очевидно, они обсуждали сложившуюся ситуацию. И тут я увидел, что замершая напротив тварь шевельнулась на мостовой и стала подкрадываться ко мне. Мне пришлось переключить внимание с двери на бестию.
У меня не было оружия, не было вообще ничего, кроме бесполезной длинной веревки, но я понял, что должен что-нибудь предпринять. Не мог же я просто стоять, позволяя твари схватить меня и сожрать, не нанеся ни одного удара, чтобы защитить себя. Я размотал кусок веревки и, скорее в отчаянии, чем в надежде, что смогу сделать что-либо в свою защиту, взмахнул концом веревки и стегнул по морде приближающегося зверя. Вы видели, как мальчишки хлещут друг друга мокрыми полотенцами? Возможно, вам даже доводилось получать такой удар? Тогда вы знаете, что это достаточно больно.
Конечно, я не рассчитывал, что таким образом заставлю противника отступить. По правде сказать, я вообще не знал, чего я надеюсь достигнуть этим. Возможно, я просто чувствовал, что должен что-нибудь делать, и это было единственным, что пришло мне в голову. Результаты моих действий продемонстрировали эффективность единственного глаза твари и быстроту ее клешней. Я щелкнул веревкой, как укротитель бичом, но, хотя конец веревки двигался очень быстро, и движение было неожиданным, тварь ухватила веревку одной из клешней прежде, чем та достигла ее морды. Затем зверюга натянула веревку и стала подтаскивать меня к страшным челюстям.
Я научился многим трюкам с веревкой от друга-ковбоя в те времена, когда работал в кинематографе. Один из них я применил сейчас, намереваясь спутать крабоподобные клешни. Внезапным движением сильно ослабив веревку, я захлестнул клешню, которая ее держала, и сразу закрепил захлест второй петлей. Тварь продолжала отчаянно тянуть веревку к себе. Я думаю, ей руководило инстинктивное стремление тащить к челюстям все, что она держала в клешнях. Но как долго она будет тянуть за веревку, прежде чем решит переменить тактику и наброситься на меня, я не мог даже предположить. Так что действовал я исключительно по вдохновению. Я торопливо закрепил свой конец веревки вокруг одной из прочных подпорок, которые поддерживали перила мостовой. И тут же тварь бросилась на меня с яростным рычанием.
Я повернулся и побежал, надеясь, что я успею выбраться из пределов досягаемости этих ужасных клешней до того, как веревка остановит тварь. Мне едва удалось это сделать. При виде того, как огромное тело перевернулось на спину, лишь только веревка натянулась, я испустил вздох облегчения. Но жуткий вопль ярости, последовавший за этим, заставил меня похолодеть. Радость моя была недолгой, поскольку тварь поднялась, встала на все четыре лапы, схватила веревку второй клешней и перерезала ее так аккуратно, словно гигантскими ножницами. После этого она снова занялась мной, и на этот раз уже не подкрадывалась.
Вновь стало казаться очевидным, что мое пребывание на Венере подходит к концу. Вдруг дверь в дереве распахнулась, и трое мужчин выскочили на мостовую прямо за спиной воплощенного ужаса, устремившегося ко мне. Их предводитель швырнул короткое тяжелое копье, которое глубоко вонзилось в спину моего разъяренного преследователя. Тотчас же тварь замерла и повернулась мордой к новым, более опасным противнипкам. В этот миг еще два копья вонзились ей в грудь. С ужасным предсмертным криком тварь свалилась замертво.
Предводитель подошел ко мне. В неярком странном свете, заливавшем все вокруг, он, казалось, ничем не отличался от земного человека. Острие его прямого острого меча нацелилось мне в солнечное сплетение. Позади стояли его спутники, каждый также с обнаженным мечом.
Первый мужчина обратился ко мне уверенным, повелительным тоном. Я покачал головой в знак того, что не понимаю. Тогда он приставил острие меча к моей груди и немного нажал. Я попятился. Он шагнул вперед и уколол снова, и снова я отступил вдоль мостовой. Предводитель пристально глянул на меня, что-то произнес удивленно, и к нему присоединились двое других. Они стали осматривать меня, переговариваясь между собой.
Теперь я видел их лучше. Они были примерно моего роста, и каждая анатомическая деталь, которую я мог заметить, совпадала с анатомией земных человеческих существ. Мне оставалось домысливать немногое, поскольку они были почти нагими. На них были набедренные повязки и больше практически ничего, кроме поясов, которые поддерживали ножны их мечей. Их кожа казалась гораздо темнее моей, но не такой темной, как у негров. Лица их были гладкими и выглядели симпатично.
Несколько раз они обращались ко мне, и я всегда отвечал, но мы не понимали друг друга. Наконец, после долгого обсуждения один из них вернулся к отверстию в дереве. На мгновение я увидел освещенное помещение за его плечами, затем один из двоих оставшихся подтолкнул меня вперед и указал на дверь.
Было понятно — он хочет, чтобы я вошел; и я шагнул вперед. Когда я проходил мимо своих спасителей, они подняли мечи и направили на меня, явно не желая рисковать. Третий ждал меня посреди большого помещения, вырубленного внутри дерева. За его спиной были двери, несомненно, ведущие из этой комнаты в другие. В комнате стояли кресла и стол; стены были украшены резьбой и рисунками. На полу лежал большой ковер. Небольшой сосуд, висящий в центре потолка, освещал все вокруг не менее ярко, чем, например, солнце, в ясный земной день светящее через открытое окно. Однако свет его был мягок и не имел характерного солнечного блеска.
Двое, вошедшие вслед за мной, закрыли дверь и заперли ее при помощи устройства, которое тогда мне еще не было знакомо. Затем один из них указал на кресло и подтолкнул меня к нему, чтобы я сел. При ярком свете они еще раз внимательно рассмотрели меня. Впрочем, я отвечал им тем же. Больше всего их, похоже, озадачила моя одежда, они разглядывали, ощупывали и обсуждали материал, его состав и даже способ изготовления, насколько я мог судить по их интонации и жестам.
Мне было невыносимо жарко. Я снял комбинезон, затем кожаную куртку и рубашку. Каждый новый предмет одежды возбуждал их любопытство и порождал комментарии. Мои светлые волосы и кожа также вызвали пристальное внимание.
Один из них покинул комнату, а другой тем временем стал убирать со стола лежавшие там предметы. Среди них были несколько украшений, кинжал в прекрасно сработанных ножнах, и какие-то штуки, напоминающие книги, переплетенные в дерево и кожу.
Вышедший мужчина возвратился, принес пищу и питье и расставил на столе. Мне попытались объяснить, что я могу есть. Я понял это не сразу, но воспринял с большим удовольствием. Там были фрукты и орехи в резных полированных деревянных чашах; было что-то, что я принял за хлеб, выложенное на золотую тарелку; было нечто вроде меда в серебряном кувшинчике. В высокий изящный кубок была налита белая жидкость, напоминающая молоко. Кубок был из тонкой до полупрозрачности, просвечивающей керамики изысканного оттенка синего цвета. Эти предметы и обстановка комнаты говорили о высокой культуре, утонченности и хорошем вкусе, что не вязалось с дикарским видом их владельцев.
Фрукты и орехи не были похожи на земные по вкусу; зато хлеб оказался неожиданно знакомым и очень
