ливень.
– Мне не очень-то верится, что буря скоро пройдет, – скептически заметил Тиббс, выглянув в иллюминатор.
– На экваторе буря нередко заканчивается так же внезапно, как и начинается, – заверила Джейн. – Может, через полчаса уже будет светить яркое солнце. Я с таким сталкивалась не раз.
– Нет, этот мерзкий ливень никогда не прекратится! – продолжала ныть принцесса. – Я вообще не представляю, как мы будем выбираться. Какой кошмар! Боже, сделай так, чтобы всего этого не было!
– Слезами горю не поможешь, Китти, – заметила Джейн. – Пока не закончится дождь, надо поудобнее устроиться в самолете. Браун, положите несколько чехлов для сидений на пол напротив кресла принцессы. Тогда она сможет устроиться на полу, прислонившись спиной к кабине пилота.
– Разрешите помочь вам, миледи, – предложил Тиббс, высвободившись из-под своего ремня.
– Советую и остальным сделать то же самое, – порекомендовал Браун, указав на Тиббса. – Отвяжите ремни и устраиваетесь на полу.
Принцессу Сбороу, не устававшую причитать о своей несчастной участи, удалось, наконец, кое-как устроить. Остальные тоже воспользовались рекомендацией Брауна и, расположившись с возможным комфортом, приготовились ждать окончания бури.
Между тем Тарзан и вазири, укрывшись от дождя под листвой деревьев, тоже ждали, когда угомонится стихия, ибо не имело никакого смысла тратить силы, столь необходимые для более важных дел, на борьбу с ней.
Сквозь рев бури Тарзан в течение какого-то времени еще слышал шум мотора. Он понимал, что самолет кружил над лесом. Внезапно гул мотора стих.
– Бвана, там, наверху, были люди? – поинтересовался Мувиро.
– Как минимум, один. Над бурей или в самой буре, – ответил Тарзан. – Не хотел бы я оказаться на его месте. Здесь вокруг на много дней пути – сплошной лес. Если он хотел где-то приземлиться, едва ли ему удалось найти подходящее место.
– На земле чувствуешь себя гораздо увереннее, – заметил Мувиро. – Боги создали человека не для того, чтобы летать, иначе они дали бы ему крылья, как птице.
Маленький Нкима, вымокший и продрогший, жался поближе к своему хозяину. От холода все вокруг виделось ему в мрачном свете. Кажется, он готов был поверить в то, что теперь все время будет темно и холодно.
Однако понемногу уже начинало светлеть. Стихли порывы ветра, и внезапно из-за туч вспыхнуло яркое солнце. Джунгли возвращались к своей обычной жизни. Человек-обезьяна поднялся и встряхнулся, подобно льву.
– Я пойду сейчас в Укено, – сказал он, – и поговорю с Букеной. Может, мне все-таки удастся выяснить у них, где обитают эти кавуду.
– Есть способ заставить их говорить, – сообщил Мувиро.
– Знаю, – ответил Тарзан. – Такой способ есть.
– Мы направимся вслед за вами до Укены, – сказал Мувиро.
– Если вы не застанете меня там, значит я отправился на поиски кавуду и Бувиры. В случае необходимости я пришлю за вами Нкиму.
Сказав это, Тарзан без долгих прощаний вспрыгнул на дерево и тут же исчез в его густой листве.
Жуткие слухи о кавуду, диких и загадочных людях, распространялись сотнями племен и дошли до Узири, земли племени вазири. Те, кто сталкивался с кавуду, бесследно исчезали и уже ничего не могли рассказать, поэтому истории об этом племени ходили самые невероятные.
Говорили, будто кавуду – дьяволы с хвостами и рогами. Другие утверждали, что это людоеды без голов.
Часто приходилось слышать и то, что кавуду – племя белых людей, превратившихся в варваров и бегавших нагишом на своих диких празднествах. По одним рассказам, это были сплошь мужчины, по другим, напротив, одни женщины. Ко всем таким слухам Тарзан, знавший цену историям, рожденным множеством языков, относился скептически. Чтобы быть в чем-то действительно уверенным, он должен был увидеть это собственными глазами.
Собственно, чужих женщин выкрадывали и многие другие племена. Ничего особенно удивительного в этом факте не было. Впоследствии этих женщин, как правило, можно было где-нибудь встретить снова. Только вот похищенные кавуду исчезали совершенно бесследно, и Тарзан готов был считать, что, видимо, существует племя, специализирующееся на похищении женщин. В прочие ужасные подробности, которые ему не раз доводилось слышать, он не верил. Не верил он, к примеру, в рассказы о вечной молодости кавуду, хотя в дебрях черного континента бывали и еще более невероятные случаи.
Путь до земли Букены был долог и труден даже для Тарзана, привычного к длительным переходам. Лес стоял мрачный и мокрый после недавнего ливня, а джунгли были непроходимыми. Все эти неудобства, впрочем, мало смущали Тарзана. Он привык к ним с первых дней своей жизни. Да и вообще джунгли не самое комфортабельное место.
Как для вас, читатель, привычны комфорт, тепло и уют, так для Тарзана были привычны холод, жара и опасности. На неудобства он не жаловался никогда. Конечно, если выпадала возможность устроиться получше, он пользовался ею, если же нет – довольствовался тем, что было.
Пока не совсем стемнело, Тарзан поохотился. Свежее мясо подкрепило силы и согрело его. Заночевать Тарзану пришлось прямо в холодном сыром лесу.
Едва рассвело, как он был уже на ногах, подкрепился остатками вчерашнего мяса и продолжил свой путь, на ходу чувствуя, как кровь, разгоняясь, понемногу согревает его остывшее тело, возвращая бодрость и хорошее настроение.
Зато Нкима чувствовал себя скверно. Во-первых, он с гораздо большим удовольствием отправился бы
