друг с другом.
До Роуз наконец стала доходить вся невероятность происходящего. Ее первая любовь, человек, которого она долго не могла забыть, стоял на расстоянии вытянутой руки от нее! Роуз украдкой посмотрела на него. Дилан изменился, но не слишком. Его плечи стали еще шире, черные волосы теперь были коротко пострижены, на лбу и в уголках глаз появились первые морщинки.
Но главное — она отчетливо видела то, что не могла увидеть юная девушка. Дилан был сильным, опасным мужчиной, от него исходили мощные волны сексуальности. По его обволакивающему взгляду, нарочито небрежной позе и ослепительной улыбке становилось ясно, что мистер О’Гилви избалован вниманием слабого пола. Но стоило ли удивляться этому? Ум, уверенность в себе, мужская привлекательность, богатство — кто из женщин устоит перед обладателем этих сокровищ?
Слава богу, подумала Роуз, что у меня выработался иммунитет против неотразимых хищников вроде Дилана. Этот яд был введен мне в далеком детстве…
— Так, вы покажете ее мне? — донесся до нее голос О’Гилви.
Роуз вздрогнула. Оказывается, она на минуту выпала из реальности.
— Извините, что вы сказали?
— Мистер О’Гилви желает посмотреть на новую картину, — ответила за него Линда. — И хочет, чтобы ты его проводила.
— Но… — начала Роуз, беспомощно поглядывая на спасительную дверь своего кабинета.
Однако Дилан тут же прервал ее:
— Это не займет много времени. К тому же, возможно, я куплю портрет. Линда сказала, что никто не разбирается в живописи девятнадцатого века лучше вас… Ну, кроме меня, конечно, — добавил он и улыбнулся.
Его взгляд потеплел. А Роуз сразу вспомнила эту улыбку, от которой у нее когда-то кружилась голова.
Но сейчас мне совершенно нет до него дела, твердо сказала себе она. А то, что мое сердце вдруг ухнуло вниз и на мгновение замерло, можно объяснить вполне понятным волнением от встречи с первой любовью.
— Да уж, — ответила меж тем Линда, — познания Роуз ни в чем не уступают вашим. Даже кое в чем превосходят.
— Значит, вас зовут Роуз? — Темные глаза Дилана опять уставились на нее.
Он сейчас вспомнит! Ее бросило в жар, на ладонях выступил пот. Но теперь Роуз встревожила не только перспектива быть узнанной. Взгляд Дилана странным образом беспокоил ее. Мягкий и в то же время властный, по-мужски откровенный, он буквально обжигал. Девушка почувствовала, как волоски на теле приподнялись, а по спине забегали мурашки. Она догадывалась, чем может быть вызвана подобная реакция, потому опустила глаза.
— Красивое имя, — легко произнес Дилан. А потом случилось нечто невероятное: он вдруг так же легко положил ей руку на плечо, чуть повернул и, еле заметно подталкивая, направил в сторону основного зала. — Портрет находится здесь, не так ли? Расскажите мне, откуда…
Она не помнила, как оказалась перед злосчастной картиной. Последующая беседа прошла как во сне, поскольку все ее силы были направлены на то, чтобы справиться с волнением. Роуз злилась на себя за эту слабость и на того, кто заставил ее на время потерять над собой контроль.
Дилан ворвался в ее жизнь, как порыв ветра, а она оказалась не готова к новой встрече. Где же уверенность и опыт, которые ей удалось приобрести за последние восемь лет? О’Гилви начал с того, что перевернул ее представления о себе, и это Роуз совсем не понравилось…
— Замечательно. Я покупаю эту картину.
Его голос заставил девушку очнуться. Она обнаружила, что пристально смотрит на Дилана, а тот — на портрет. Вдруг мужчина резко повернулся к ней и их взгляды встретились.
— Вы сделали прекрасный выбор, мистер О’Гилви, — как можно спокойнее произнесла Роуз.
В темных глазах, направленных на нее, появилась насмешка. Казалось, их обладатель видит Роуз насквозь и его забавляет ее тщательно скрываемая растерянность.
— Я знаю, — ответил он. — И пожалуйста, зовите меня Диланом.
— В этом нет необходимости.
— Есть. — Он подошел ближе. — Потому что я собираюсь сделать вам одно очень заманчивое предложение.
Разговор принял неожиданный оборот. И Роуз инстинктивно отступила на шаг назад.
— Давайте пройдем в кабинет и оформим покупку, мистер О’Гилви.
— Разумеется. Только сначала выслушайте меня. — Дилан опять улыбнулся, на этот раз настолько обезоруживающе, что Роуз не смогла ему отказать. — У меня в офисе есть несколько картин, на которые я хотел бы, чтобы вы посмотрели.
— Зачем?
— Мне нужно услышать мнение специалиста. Из нашего общения я понял, что вы — именно тот человек, который мне нужен. Ваши познания меня просто поразили.
— Но… но почему нельзя привезти их сюда? — растерянно спросила девушка.
— У меня нет свободного времени для того, чтобы подготовить их к транспортировке… Нет, — отрезал Дилан минуту спустя, — это невозможно!
Ей совсем не хотелось опять встречаться с ним. Но, с другой стороны, она знала, что подобные предложения — обычное дело для специалистов вроде нее. Мало кто из владельцев соглашался привезти дорогостоящие полотна в галерею для оценки. Просьба Дилана была разумной, и ей не следовало усматривать в ней какой-то скрытый смысл.
— Вы странно ведете себя, Роуз, — вторил ее размышлениям Дилан. — Вы смотрите на меня так, будто знаете обо мне нечто страшное. Откуда взялось столь непонятное предубеждение? Мы ведь не встречались раньше?
— Нет-нет! — выпалила она.
— Тогда соглашайтесь. Я поговорю с вашим боссом, чтобы он отпустил вас на завтра, и хорошо заплачу. Вы не можете отказать мне, — произнес он мягким, гипнотизирующим голосом.
Роуз смотрела на него, не зная, что делать. Взгляд Дилана был искренним и прямым. А на ум не приходила ни одна из убедительных отговорок, способных помочь ей избежать посещения офиса О’Гилви.
— Хорошо, — наконец после долгого молчания сказала Роуз. — Я подумаю над вашим предложением…
В шесть часов вечера Роуз вышла из здания и посмотрела на голубое небо без облака и пылающее закатное солнце. Рабочий день закончился, но ехать домой совсем не хотелось.
Купив в ближайшей палатке пару горячих сандвичей, Роуз направилась в сторону огромного зеленого массива — парка Феникса. Ей хотелось посидеть на лавочке с видом на пруд, покормить уток и лебедей, облюбовавших это спокойное место столицы. А еще — прийти в себя и осмыслить то, что произошло с ней сегодня. Она часто приходила сюда. Ей нравилось быть среди людей и в то же время оставаться в одиночестве. Именно так прошло ее детство, и Роуз порой испытывала потребность в том, чтобы вернуться в состояние отрешенности и обособленности от всего мира. В нем она черпала силы и вдохновение.
О годах, проведенных в маленьком Реддике, Роуз вспоминать не любила. Но сейчас память неумолимо перенесла ее в один из самых мучительных моментов юности — в тот зимний день, когда она подслушала телефонный разговор Дилана.
Конечно, Роуз никому не сказала правды о причинах своей первой — и пока единственной — потери сознания. Она также не стала говорить с Диланом о поцелуе, об их отношениях и о будущем. Более того, как пришла в себя, Роуз вообще не сказала ему ни слова.
А он почти не обратил внимания на ее молчаливый бойкот. Вскоре после ее обморока раздался телефонный звонок и их гостю сообщили, что дороги наконец расчистили. Он немедленно собрался и уехал.
Первое время Роуз ужасно страдала, причем не столько из-за несчастной любви, сколько из-за
