Где-то там

Но Троли, властно вытянув руку, остановила его.

— Рано. Сначала я хочу знать, кто вы.

— Поверите, если скажу, что я существо из света? Небесное создание.

— Попробуйте еще раз.

— Теперь яраздавлен, — объявил Кейс. — Ну какая разница, кто я на самом деле?

— Огромная. Зная, кто вы, я получаю определенную возможность хотя бы смутно догадаться, куда меня ведут. В этих обстоятельствах официальный статус имеет решающее значение.

— Вы можете довериться мне, Анна. Никакого адского пламени и тому подобных штучек.

— Вот адское пламя меня волнует больше всего.

— Мне не до шуток, Анна. Вперед!

— Но вы уж точно не ангел, верно? Вы обманывали нас. Надели личину Гэбриела Кейса.

— Конечно, не ангел. Вы сами сказали, Анна, мертвецы лгут.

Он снова улыбнулся сверкающей улыбкой архангела.

Из груди Троли вырвался смех, звонкий, счастливый, словно освободившись наконец от тяжкого бремени, она, переполненная бурлящим счастьем, наконец обрела свободу.

Кейс устремился вперед, протягивая руки.

— А теперь? Отправимся в неведомое, прелесть моя?

Троли с силой выбросила вверх кулачок.

— Да!

И бросилась к нему с распростертыми объятиями.

Эпилог: 1997

Пробудившееся солнце рассыпало золото на спокойные серо-голубые воды медленно текущей реки, и воздух острова был напоен покоем. В гостиной величественного особняка смеющиеся дети играли в салочки, пока их родители, Пол и Кристина Куондт, беседовали в библиотеке с двумя донельзя утомленными священниками-иезуитами. Один из них, крепкий, очень молодой, с непроницаемым лицом, внимательно следил, как его собрат постарше укладывает в портфель молитвенник в красном сафьяновом переплете. Защелкнув застежки, священник почесал нос веснушчатым пальцем.

— Ну вот и все, — вздохнул он. — Мы закончили.

Он рассеянно провел ладонью по редеющим рыжим волосам. Кристина заглянула в гостиную.

— Да, видите, детям здесь хорошо, — заметила она.

— Благослови их Боже, — добавил старший священник, поднимая портфель.

Пол Куондт, угрюмо насупясь, покачал головой.

— Поверить не могу, что вся эта история снова началась, отец мой.

Он сидел у стойки бара, нервно теребя короткий рукав джинсовой рубашки.

— Когда вы переехали сюда? — осведомился священник.

— Второго мая. Мы жили в Европе, но сняли с продажи особняк, когда эта бедняжка-риэлтор погибла. Господи, что мы только с тех пор не пережили!

Он поднес к губам большую белую кружку с кофе.

Рыжий иезуит обернулся к своему молчаливому спутнику, по-прежнему чего-то выжидавшему. Молодой священник мрачно и понимающе кивнул, устремив бесстрастный взгляд на Пола.

— Могу себе представить, — вздохнул рыжий, направляясь к бару. — Что ж, будем надеяться, что больше вас ничто не потревожит.

— Ничего другого не остается, — сухо заметила миссис Куондт.

— Я выйду на воздух, — предупредил молодой человек. — Очень хочется курить.

— Ладно, Реджис. Я сейчас приду, — пообещал пожилой священник.

Реджис направился к двери.

— Спасибо за все, святой отец! — крикнул вслед Пол.

Священник махнул рукой в знак того, что услышал, но не оглянулся.

— Так молод, — пробормотала Кристина. — Лет двадцать, не больше.

— Да, удивительно, не так ли? — согласился священник. — Мой помощник внезапно заболел, и в самую последнюю минуту едва успели найти Реджиса.

— Значит, вы познакомились здесь?

— Именно.

И священник, что-то неожиданно вспомнив, добавил:

— Кажется, так звали мальчика, который умер? Вашего кузена? Сына Эдварда Куондта?

— Верно, — кивнула Кристина.

— Красивое имя. Ну что же, пора прощаться.

Священник протянул руку.

— Вы не останетесь пообедать? — спросила Кристина.

— Спасибо, нет. В одиннадцать у меня месса. Да пребудет с вами благословение Господне. Хорошие вы люди.

Он обменялся рукопожатием с хозяевами.

— Кстати, не позвоните ли лодочнику? — вспомнил он.

— Уже, — заверил Пол, вставая. — Еще раз благодарю за то, что помогли изгнать злых духов, отче.

— Будем надеяться, они оставят вас в покое.

— Аминь, — вторил Пол.

— Позвольте, это моя реплика, — пошутил священник.

Супруги улыбнулись было, но вдруг заметили, что иезуит уставился на двойной портрет маслом, висевший над камином: мужчины и молодой женщины.

— Это и есть ваши знаменитые тетя и дядя?

— Они, — подтвердил Куондт.

— Я знаю их историю, — кивнул иезуит, медленно подходя ближе к картине.

— Какая трагедия: убийство и самоубийство, — опечалился он.

— Нет, — тихо возразил Пол.

Священник вопросительно поднял брови.

— Только не самоубийство.

— Как?!

Куондт встал рядом с ним, все еще сжимая в руке кружку.

— Двойное убийство, отче.

— Что вы говорите?!

Пол тоже присмотрелся к портрету.

— Видите ли, истина заключается в том, что тетушка изменяла дяде и так страстно хотела убрать его с дороги, что подлила смертельный, медленно действующий яд в его виски. Уже едва держась на ногах, дядя Эдвард нашел пузырек из-под чертова зелья, понял все и нашел в себе силы замуровать тетю живьем в склепе. Через несколько минут и он скончался на месте.

— Прямо у склепа?

— Прямо у склепа.

— Какой ужас! — пробормотал священник.

— Не слишком похоже на Ромео и Джульетту, — заметил Куондт.

— Но что-то общее есть, — возразила подошедшая жена.

Старый иезуит в последний раз взглянул на картину и отвернулся.

— Я стану молиться за них обоих.

— Спасибо, отче, — поблагодарил Пол. — Мне хотелось бы верить, что они обрели покой.

— Еще раз прощайте, — взмахнул рукой священник.

— Прощайте, святой отец.

Но тут к священнику подлетел большой колли и, приветливо виляя хвостом, проводил его до двери.

— А вот и ты, парень, — обрадовался иезуит.