Зарубежную Церковь и не имеют с ней никаких контактов.
Что касается переходов некоторых приходов в юрисдикцию Зарубежной Церкви, то ситуация здесь складывается довольно странная. Эти переходы происходят не по каким–то принципиальным соображениям, но лишь тогда, когда возникает ситуация конфликта с Патриархией. Или из–за того, что епископ вынуждает приход вносить непомерно большие взносы в епархию, как было с одной общиной на Дальнем Востоке. Либо из–за отказа подчиниться распоряжению епископа (быть может, и несправедливому), как произошло в Суздале. Или из–за того, что на один и тот же открывающийся храм претендуют две общины, а Патриархат поддерживает одну из них, в то время как вторая считает себя незаконно отвергнутой. Словом, появление альтернативной Православной Церкви создает необходимость всячески избегать возникновения подобных конфликтов..
Современное законодательство о свободе совести в принципе не препятствует регистрации приходов, избирающих юрисдикцию Русской Зарубежной Церкви. Однако в вопросе о том, кто является правопреемником церковной собственности, возвращаемой Церкви (храмы, иконы, утварь), для таких приходов будут неизбежно возникать трудности, так как власти на местах ориентированы, как правило, на свою, Московскую Патриархию. Возникновение параллельных православных приходов крайне нежелательно, поскольку для простых верующих будет трудно понять все эти юрисдикционные тонкости. А отсутствие признания и общения между параллельными Православными Церквами приведет к нелепым ситуациям, когда люди не будут знать, в каком храме можно причастить, например, младенца, крещенного в храме патриархийном, а в каком, принадлежащем к Зарубежной юрисдикции, его причастить будет нельзя. В одной стране, в одном народе возникнут две совершенно неразличимые для вновь пришедшего Церкви, которые не будут признавать друг друга. Это ли исполнение молитвы нашего Господа о единстве Его последователей? Хочется искренне надеяться, что этого не будет и что иерархи Зарубежья проявят больше терпимости, любви и здравого смысла, чтобы не вносить разделений в наш народ, так нуждающийся в объединении усилий и возвращении к нормальной жизни.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Прежде всего, хотелось бы, чтобы те, кого эти заметки огорчат и, быть может, причинят боль или даже покажутся еретическими и возмутительными, поверили в то, что автором руководило лишь искреннее желание истины для нашей Церкви и нашего народа. Всем нам — и сторонникам консервативного подхода к церковной жизни, и сторонникам каких–либо реформ и нововведений — следует научиться уважать и понимать друг друга. Учиться ценить в одних серьезность и углубленность, в других открытость, широту и терпимость. Не забывать, что все мы служим одному делу — проповеди Евангелия.
Самые замечательные иконы со временем темнеют и нуждаются в реставрации, которая лишь помогает вновь увидеть их яркие живые краски. То же самое происходит и с Церковью.
Совершенно понятно, что «никто, пив старое вино, не захочет тотчас же молодого; ибо говорит: старое лучше». Но нужно думать не о своих привычках и симпатиях, а об истине и о многих тысячах наших соотечественников, с надеждой и робостью приближающихся к Церкви. И для них, и для нас многое из того, что накопилось за века в жизни нашей Церкви, может стать помехой, заградить доступ ко Христу. Ради любви к истине, быть может, стоит научиться отказываться от старого, привычного и обновить наши «мехи», сделать их подходящими для вечно нового вина Евангельской истины, чтобы она «не пролилась на землю» и не «пропала».
Эти заметки в основном были написаны в начале 80–х годов, когда ничто не предвещало тех новых отношений между Церковью и государством, которые установились сейчас. Новое законодательство о свободе совести, новые, действительно небывалые возможности, которые открываются перед всеми религиозными общинами, в том числе и перед каждым приходом Русской Православной Церкви, — это тот шанс, который дается Богом однажды за несколько столетий. Это величайшая ответственность — быть христианином сегодня, когда мы не можем сказать Богу: «Я не сделал тогото и того–то, потому что мне этого не позволил закон атеистического государства». Сейчас закон нам позволяет все то, к чему нас призывает Господь в Своем Евангелии, поэтому все зависит только от того, хотим ли мы потрудиться в жизни нашей не для себя, а для Господа.
Не будем забывать и то, что наибольшая заповедь не верность древнему благочестию, а любовь к Богу и ближнему. Выше этого нет ничего. Даже если я
…имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви — то я ничто. И если раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит: Любовь никогда не перестает…
Примечания
1
Евхаристия — греч. «благодарение». Одно из семи таинств Православной Церкви, заповеданное Иисусом Христом, иначе называемое хлебопреломлением. Впервые его совершил Иисус на Тайной Вечере, преподав ученикам хлеб как Свое Тело и вино как Свою Кровь. Иисус в этой священной трапезе соединил вкушение хлеба и вина с воспоминанием о Его страданиях, смерти и Воскресении. См., например, Евангелие от Марка, 14–я глава, стихи 22—24.
2
Данные радиоуглеродного анализа, относящие возраст Плащаницы к XII в. н. э., противоречат другим свидетельствам в пользу ее подлинности: пронзенные запястья, а не ладони (как на всех других изображениях), монетки на глазах погребенного, относящиеся именно к времени правления Пилата в Иудее. Результаты радиоуглеродного исследования могут объясняться несколькими причинами: запыленностью Плащаницы, тем, что ее в XIV веке несколько дней варили в масле, чтобы исключить происхождение от «нечистой силы», и, наконец, самим фактом воскресения, который, подобно радиоактивной вспышке, мог сместить изначальное природное соотношение изотопов углерода' в веществе льняной ткани, из которой Плащаница была изготовлена.
