мере, месяц-другой будет вести себя так, чтобы женщина была им довольна. Так?
– Так, – устало вздыхала Сандра.
– Тогда в чем дело? Он больной? Садист? Извращенец? Или просто скотина?
– Что ты к нему прицепился?! – Сандра не могла спокойно перенести такой поток несправедливых оскорблений в адрес Роя. Он-то в общем не был виноват. Мамочка у него не сахар, интрижки – черт с ними, его дело…
– Ах, это я к нему прицепился?! Это он к тебе прицепился! Я его убью.
– Ха. Попробуй.
– И попробую. Может, расскажешь, за что мне брать грех на душу?
Сандра разревелась.
Мэтт ушел, хлопнув дверью. Колючий, упрямый мальчишка. Любит ее по-своему. И еще так мало разбирается в человеческих чувствах. Что вот ему нужно было ответить? Что не захотела чувствовать себя лишней? Мэтт наверняка только покрутил бы пальцем у виска.
Марта принесла чай с мятой.
– Я слышала, тут произошла небольшая размолвочка?
– Не без того.
– Бывает. Забавный субъект, но, по всему видно, порой бывает невыносим.
– Как все…
– Да. Точно. Как все. Может, он в тебя влюблен?
– Вряд ли.
– Тебе виднее. Пошли смотреть фильм.
– Какой?
– А есть разница?
– Ты абсолютно права, Марта.
Сказать, что Мэтта душила ярость, – это ничего не сказать. Какими же люди бывают скотами! Швырять девушку, как бездомного котенка: хочу – возьму домой, хочу – выброшу за дверь… Да еще такую девушку, как Сандра. Она же вправду в него влюбилась!
Мэтт с силой пнул жестяную банку, которой не посчастливилось оказаться на его пути.
Сандра была его лучшим другом. Что он мог сделать, чтобы ей стало легче? Мэтт сел на автобус и доехал до железнодорожного вокзала. Перед расписанием движения поездов топтались несколько сонных пассажиров. Пассажиры вообще почему-то почти всегда сонные. Ну да не об этом речь. Мэтт пробежал глазами по четким крупным строчкам.
Отлично. Все складывается. Утром он будет в Нью-Йорке. На работе можно будет сказать, что проспал. Ведь за один-единственный день не рухнет вся локальная сеть с электронными каталогами!
А если рухнет – туда им и дорога. Сандра вон нашла себе другую работу.
Это был тяжелый день. Рой тянул до самого обеда, собирался с мужеством, чтобы позвонить в лабораторию и узнать результаты исследования. Пациентов, как назло, было немного, всего три консультации, одна первичная. Рой мерил шагами кабинет. Что будет. Что будет. Нужно знать.
Сел порывисто, набрал номер, который уже накрепко засел в памяти.
– Добрый день, мисс. Я бы хотел узнать результат анализа на ДНК. Да, установление отцовства. Рой Макензи и Джулия… Макензи. – Рой не помнил, какую фамилию они с Сандрой придумали в клинике для Джулии.
– Минутку, сэр.
Пауза длилась не больше двадцати секунд. Но Рою показалось, что он сидит в своем кресле сотню или тысячу лет, день за днем, каждую минуту ожидая чего-то, что все не происходит и не происходит, и в трубке все так же слышны отзвуки голосов и шуршание бумаг…
– Сэр?
– Да, я слушаю.
– Факт отцовства исключен. Точность нашего анализа более девяноста процентов…
– Спасибо, мисс.
Рой повесил трубку. Ну вот и все. Ситуация разрешилась. Точнее ни черта она не разрешилась, нужно звонить в полицию, выяснять, откуда взялась Джулия, и его, пожалуй, сочтут идиотом, но это мало важно.
Ребенка заберут. Боже всемогущий, они же ее заберут!
– Мистер Макензи? – обратилась к Рою по интеркому администратор реабилитационного центра.
– Да?
– Здесь первичный пациент, мистер Эльфман, говорит, что хочет попасть к вам на прием, причем срочно. Вы свободны?
Принесли черти какого-то невротика. Или психопата. Или еще кого-нибудь. Ладно, нужно отвлечься!
– Пригласите его, Саманта.
– Хорошо.
Дверь резко распахнулась.
Психопат, подумал Рой.
В кабинет вошел высокий, небрежно одетый юноша с взъерошенными волосами. Лицо у него было очень недобрым.
Социально дезадаптивен. Возможно, затянувшийся кризис переходного возраста, уточнил Рой.
– Рой Макензи? – хрипло спросил парень.
– Да. Добрый день. – Рой поднялся, чтобы поприветствовать нового знакомого за руку. Впрочем, еще не знакомого…
Парень приблизился. Он был чуть ниже Роя, но смотрел с прищуром и как будто сверху вниз.
– Вы знаете Сандру Коллинз?
– Что? – растерялся Рой. Он ожидал чего угодно, но не этого вопроса. – Почему вы спрашиваете? – Сработала привычная психологическая защита вопросом.
– Надо, – отрезал парень. Глаза его сузились еще больше.
– Да.
Резкий удар пришелся в левую скулу. Кулак парня был быстрым и пружинно-упругим, как змея. У Роя на мгновение потемнело в глазах.
Такого с ним еще не было. Встречались ему и агрессивные пациенты, но чтобы устраивать драку во время сеанса!.. Даже не во время сеанса, а так, без повода…
Мысли эти проскочили в мозгу Роя, когда он уже сгреб юного агрессора в охапку. Парень кусался и матерился, как сапожник.
На шум прибежал охранник. Сотрудники и пациенты центра заинтересованно заглядывали в кабинет.
– Мистер Макензи, вызывать полицию? – В дверном проеме появилось лицо Саманты. Реабилитационный психологический центр – это все-таки не ресторан, поэтому буйство пациентов не всегда становилось предметом рассмотрения полиции. Точнее еще ни разу не становилось. Но спросить на всякий случай стоило.
Подобные проблемы тут решались другими методами. Дюжий санитар в белом халате уже вогнал под кожу мистеру Эльфману положенную дозу успокоительного.
Безумие какое-то – это была единственная мысль, которая вертелась в мозгу Роя в последующие два часа. Он не отходил от кушетки, на которой «отдыхал» странный визитер.
Попробовал дозвониться до Сандры – глухо, номер заблокирован.
– Что, черт возьми, происходит? – спрашивал Рой у парня, который лежал в отключке. – Откуда ты взялся? И что сейчас с Сандрой?
В последнее время Рой часто чертыхался и еще чаще задавал вопросы, на которые никто не давал ответа, но не замечал ни того, ни другого.
Наконец Мэтт, а это был, конечно, он, не без труда открыл глаза. Видно было, что он еще не понимает, где находится и что произошло.
– Спокойно, мистер Эльфман. Как вы себя чувствуете?
– С…
– Вы меня знаете? – холодным и ровным, как оконное стекло, голосом спросил Рой. Хотя это спокойствие далось ему нелегко. Верх профессионализма.
– Знаю… – прошипел Мэтт.
– Это меня и удивляет. Я, к сожалению, не имел чести встречаться с вами раньше. Или я что-то путаю?
– Что ты сделал с Сандрой? – проигнорировал вопрос Мэтт.
– Я не знаю, что произошло с Сандрой, – поправил его Рой, и на этот раз голос все-таки дрогнул.
– Так уж и не знаешь? Лжешь! – Парень сделал попытку подняться. Она получилась слабой и не внушающей доверие. – Она, по-твоему, просто так ревет в подушку и ходит на никчемную работу в Бостоне, из которого ты ее вроде как забрал?! – Мэтт выпалил это и только после подумал, что можно было обойтись и без таких подробностей, чтобы пощадить заочно гордость Сандры.
У Роя желваки заходили под скулами. Левая, кстати, распухла и сильно ныла.
– Она уехала неделю назад, не объясняя причин. Не оставила записки, отключила телефон. Бросила ребенка. Одного. В квартире. Месячного младенца. Что с ней произошло – может, ты знаешь, а? Рыцарь… – Рой уже выходил из себя.
Мэтт пытался осмыслить только что полученную информацию. Рой явно не вызывал у него доверия.
– Что за чушь ты несешь?! Какой ребенок? У нее не было ребенка, если мы говорим про одну и ту же Сандру… Урод…
– Вы, мистер Эльфман, тоже не вызываете у меня особой симпатии, особенно в свете последних событий, но я держу свои мысли при себе, – холодно проговорил Рой.
– Потому что ты лживый трус, – заключил Мэтт. – Можешь сдать меня в полицию, если боишься драки, потому что я снова тебе накостыляю, когда встану.
Рой подавил усмешку.
– А из-за чего я должен с тобой драться, а, парень? Конечно, ты уже нанес мне достаточно оскорблений, но это не повод бить детей.
Мэтт глухо зарычал.
– А теперь скажи мне, что ты знаешь про Сандру. Я действительно не понимаю, что с ней произошло.
Мэтт пристально посмотрел на Роя. Перед ним сидел умный и волевой мужчина, и непохоже было, что он валяет дурака. Что-то не сходится во всей этой замечательной истории…
– Сандра мне ничего не рассказывала. И, похоже, никому не рассказывала. Отмалчивается, делает вид, что все хорошо, пытается начать новую жизнь. На работу устроилась, – нехотя говорил Мэтт.
– На какую работу? – устало перебил его Рой. Ясно, что ничего не ясно.
