Вторая попытка

глубокого теплого смеха. Как она без него скучала!

Ли дотронулась до его волос, ниспадавших из-под банданы.

—

Что случилось?

Чед покрепче обнял ее.

—

Ничего драматического! Какое у тебя миленькое манто! — проворчал он, меняя тему. Но Ли не попалась на крючок, и Чед вынужден был продолжить: — Я как раз выходил из зоны пожара, когда цистерна взорвалась. Инстинктивно, как и все остальные, я упал, ища укрытия. Но в канаву я свалился неудачно и сломал ногу.

—

А что с остальными?

—

Они все еще в больнице.

—

Господи, Чед, ну конечно, — Ли оттолкнула его от себя. Теперь, когда прошла радость первой встречи, когда она испытала облегчение от того, что он жив, Ли сообразила, что муж ранен. — Да что такое с моей головой? Тебе нечего здесь делать. Ты должен оставаться в больнице.

—

Именно это и пыталась мне сказать старшая медсестра. Она хотела дать мне успокоительное, но я от него отказался. Предложила вымыть меня губкой, я тоже отказался. И уж разумеется, я отказался раздеваться. Никогда еще не видел женщины, столь одержимой желанием стащить с мужчины трусы.

—

И как же выглядела эта медсестра? — поинтересовалась Ли, ее глаза потемнели от вспышки ревности. — Хорошенькая, живая, веселая?

—

Живая — это да, но уродливая и с характером настоящего бойца, — ответил Чед, прыгая на здоровой ноге и пристраивая костыль под рукой. — Идем, — он подтолкнул Ли к машине, передвигаясь с удивительной легкостью, несмотря на травму. — Прости, но тебе придется самой нести сумку. И перенести тебя через порог, как положено молодожену, мне сегодня тоже не удастся.

Ли засыпала его вопросами, повесив сумку через плечо:

—

Куда мы едем? Ты сам сюда приехал? Ты можешь вести машину? Кому она принадлежит? Что мы собираемся делать?

—

Отвечаю по порядку: в ближайший отель, да, да, служащему компании «Фламеко», который мне кое-чем обязан, а это глупый вопрос.

—

Но как же твоя нога? — возразила Ли, усаживаясь на переднее сиденье. — Ее же, наверное, нужно лечить.

—

Что касается меня, то ты лучшее лекарство. — Отправив костыль на заднее сиденье, Чед завел мотор, а потом звучно поцеловал Ли. Его глаза сияли. — Ты должна мне одну брачную ночь и, хотя здесь и не Канкун, приготовься к медовому месяцу.

* * *

—

Я так испугалась, Чед, — призналась Ли.

Они лежали на огромной кровати в свадебном номере-люкс отеля «Уорвик». Ли с радостью согласилась бы на менее роскошную обстановку, но Чед настоял на том, чтобы медовый месяц они провели как подобает. Ли догадывалась, что клеркам в вестибюле на год хватит тем для разговоров. Ожидая молодоженов, уехавших со свадебного торжества, они были изумлены, увидев, что у Диллонов совсем нет багажа. Новобрачный выглядел как человек, случайно уцелевший в смертельном сражении, а невеста была в джинсах, водолазке и шубе из рыси. Но Ли была уверена, что вышколенные служащие отеля никогда еще не видели такой счастливой пары, как мистер и миссис Чед Диллон.

—

Ты все бросила, не позволила никому и ничему удержать тебя и прилетела ко мне, — сказал Чед. — Когда я говорил с отцом и он сообщил мне, что ты прилетишь сегодня вечером, я не мог в это поверить. И все-таки поверил. Я же сразу сказал тебе, что ты самая отважная женщина на свете, помнишь?

Ли играла с темными колечками волос на его груди. На ее предложение обтереть его губкой Чед с готовностью согласился. А потом, чтобы играть по-честному, он стоял рядом с ней, пока она принимала душ, и от души намыливал ее. Теперь они лежали, обнаженные, на широкой постели, впитывая романтическое настроение, которым был пропитан этот номер для новобрачных.

—

Не храбрость привела меня к тебе, а любовь. Я хотела быть рядом с тобой. А вообще-то я ужасная трусиха!

Чед нежно провел пальцем по ее носу, спустился к краешку губ.

—

Даже после того, как я оставил тебя в день свадьбы, ты хотела быть со мной?

—

Ты должен был так поступить. Теперь я это понимаю. Да и тогда понимала, просто я впала в истерику. Прости меня за то, что я себя так вела и за то, что я тебе наговорила.

—

У тебя было на это право. — Чед притянул Ли к себе и поцеловал, жадно, страстно. — Я подал в отставку еще до того, как мы поженились.

Она недоуменно уставилась на него. Ее сердце забилось быстрее.

—

Ты… подал в отставку?

—

Да. Помнишь, я рассказывал тебе, что мы тренируем новичков? Мою отставку приняли, но при условии, что я помогу научить того, кто будет работать вместо меня. Я просил отпуск на месяц, чтобы жениться, — я планировал продолжительный медовый месяц, как ты догадываешься, — но когда начался пожар и мое начальство осознало, что это крепкий орешек, они поняли, что новые парни к этому еще не готовы. Единственный, кого я натаскал как следует, лежал на вытяжении со сломанной ногой.

—

Почему ты не сказал мне об этом перед отъездом? — Ли тут же прикусила в досаде губу. — Я просто не дала тебе такой возможности, верно?

—

Я должен был ехать, Ли. Прошу тебя, поверь мне.

—

Я верю, — и она не лукавила.

—

Но больше нам не придется расставаться. С этой ногой я какое-то время не смогу работать. К тому моменту, как она срастется, я смогу уйти из компании, зная, что мое место занял хорошо обученный человек. Так что я расстаюсь с «Фламеко».

—

Я не могу просить тебя об этом, Чед.

Он улыбнулся.

—

Прямо как с кроваткой Сары. Ты меня не просила. Я сам вызвался. — На его лице появилось торжественное выражение. — Я чертовски здорово проводил время, Ли. Моя работа доставляла мне огромное удовольствие. Немногие молодые мужчины могут похвастаться, что испытали такое. Я зарабатывал больше денег, чем мог потратить, но у меня хватило здравого смысла большую их часть вложить в дело, а не пустить на ветер. Я любил работу, связанный с ней риск, удовлетворение от того, что я спасал жизни людей. Я делал настоящую мужскую работу!

Чед практически повторял слова своего отца, когда тот пытался объяснить Ли, за что он, Стюарт Диллон, любил свою профессию.

 — Но тебя я люблю больше. Я больше люблю Сару и нашу с тобой совместную жизнь. Мотаться по всему миру с бригадой отчаянных парней и тушить пожары — это меня больше не привлекает. Я хочу основать свой бизнес поближе к дому, растить мою дочку, подарить ей еще братишек или сестренок, любить мою жену.

—

Ты уверен, Чед? Я готова принять любое твое решение. Я не смогу жить в мире сама с собой, если буду считать, что не дала тебе возможности заниматься любимым делом.

Его усмешка и засверкавшие глаза должны были подсказать Ли, что разговор приобретает совсем другой оборот.

—

Сейчас я скажу тебе, каким любимым делом ты не давала мне заниматься последние несколько недель.

Его рука скользнула под простыню.

—

Я люблю делать вот это. — Его рука небрежно и в то же время настойчиво ласкала ее грудь. Движения были уверенными и легкими. — Мне нравится заниматься вот этим. — Его рука