– В долгу? – удивленно переспросил Полома. – Ты о чем?
– Во имя Кидана!.. Да обо всем об этом! Как ты думаешь, почему ривальдийцы помогают Майре Сигни? Кидан – ничто сравнению с Ривальдом, но одним из твоих распоряжений в должности префекта было разрешение хамилайским купцам вести торговлю в нашем городе. А их старые конкуренты и враги, ринальдийцы, очевидно, решили этому воспротивиться.
– Чтобы добраться до границ Хамилая и привести оттуда войска, потребуется несколько месяцев! А может, даже год или два!..
– Ну и что? – пожал плечами Беррат. – Да пусть уйдут хоть целые десятилетия. Разве еще кто-нибудь сможет нам помочь? И, самое главное, захочет ли кто-нибудь нам помочь?..
Полома опустил голову. Нечего было возразить брату. Он почувствовал, что страх уступает место разочарованию. Хотелось выбросить ривальдийцев и Майру Сигни из города прямо сейчас, а не ждать десятки лет…
Однако Беррат прав. Сейчас киданцы не могут ничего противопоставить ривальдийским батальонам. Начнется такая бойня, по сравнению с которой стычка на площади покажется сущим пустяком.
Словно прочитав мысли брата, Беррат произнес:
– Сегодня Майра Сигни и его сторонники убивали только советников, но если мы окажем сопротивление, ничто не помешает ривальдийцам стереть с лица земли наш город целиком.
– Сигни плавает в водах, которые гораздо глубже, чем он себе представляет. – Полома посмотрел Беррату в глаза. – Я последую твоему совету… уеду, но вернусь с целой армией и отомщу ривальдийцам за то, что они сделали сегодня.
– В порту Цитадели находятся хамилайские торговцы. Они попытаются бежать, прежде чем ривальдийцы захватят их корабли. Ты должен отправиться в Хамилай вместе с ними, но тебе следует поторопиться. Цитадель не сможет долго защищаться. Чтобы нас не заметили, придется идти вдоль берега…
Шагая под Длинным Мостом в сторону долины, Полома почувствовал, как его сердце вновь сжимается от страха.
Кевлерены начали недоуменно переглядываться. Мэддин заметил, как Юнара повернулась к Лерене, и по ее губам прочитал: «Далеко, очень далеко отсюда». Какое-то мгновение женщины смотрели друг другу в глаза, потом зашагали к гробнице, где Акскевлерены положили тело Хетты на специально подготовленную каменную полку, поставив туда же большой металлический ларец с мощами давно умершего супруга императрицы. Затем Акскевлерены отошли в сторону, оставив двух сестер и Паймера вместе с их Избранными, чтобы те в одиночестве простились с усопшей. У входа застыл караул королевских гвардейцев.
Мэддин тряхнул головой, чтобы избавиться от шока, который он испытал вместе с другими Кевлеренами. Произошло нечто ужасное: кто-то из их семьи лишил жизни своего Избранного, чтобы с помощью магии Сефида совершить некое страшное деяние. Такого не случалось на протяжении жизни целого поколения. С тех пор как все хамилайские Кевлерены нашли последнее упокоение в этой расщелине, Обладание Силой должно было осуществляться представителями ривальдийской ветви семьи. Но Ривальд находился на юге, а Обладание совершено где-то далеко на востоке – за горами и морем. Перед мысленным взором Мэддина предстало нечто вроде большой кометы, хвост которой указывал направление, куда была направлена энергия Сефида. Однако мощь магического выброса оказалась такова, что часть энергии распространилась во все стороны. Причина случившегося оставалась неизвестной. Эту загадку Лерене придется решать в будущем.
Усилием воли Мэддин заставил себя думать о чем-нибудь другом. Он посмотрел на Акскевлеренов покойной императрицы, которые столпились на моросящем дожде возле входа в гробницу. Своим покорным видом они напоминали сбившихся в стадо овец. Впрочем, двое из них, гордо подняв головы, стояли чуть поодаль и на некотором расстоянии друг от друга. Мэддин узнал Гармонсуэй, Избранную покойной императрицы Хетты, одну из самых высоких женщин, которых ему когда-либо приходилось видеть. Прожитые годы и скорбь утраты никак не отразились на ее властном лице. Рядом с ней стоял незнакомый мужчина примерно одного возраста с Мэддином и такой же широкоплечий, очень высокий, с обветренным лицом и пышной черной бородой. Оба – и мужчина, и женщина – не обращали никакого внимания на окружающих: казалось, что их взгляды устремлены куда-то в далекое прошлое.
Или, возможно, в будущее, подумал Мэддин. Впрочем, это маловероятно, особенно относительно Гармонсуэй. Существование Акскевлеренов было настолько тесно связано с хозяевами, что жить порознь они бы попросту не смогли. «Интересно, каково будет Кадберну после того, как я умру», – усмехнулся про себя принц. Кадберн принадлежал хозяину, не имея способностей к Сефиду. Среди Акскевлеренов это являлось редкостью – Избранный, который точно знал, что ему не нужно жертвовать своей жизнью для того, чтобы Мэддин смог обладать магической силой… Возможно, подобное означало, что взаимоотношения между ними даже теснее, чем обычно между Кевлереном и его Избранным, поэтому скорбь Кадберна будет еще сильнее. Мэддин постарался выкинуть из головы мысль о том, что всякая любовь несет в себе зародыш трагедии.
Люди, шедшие в конце процессии, все еще подтягивались к гробнице, и краем глаза принц заметил женщину, которая поразила его своей красотой. Он повернулся, чтобы разглядеть ее получше, но она куда- то исчезла. Затем грузный, хорошо одетый торговец отошел в сторону, чтобы с кем-то поздороваться, и незнакомка вновь попала в поле зрения Мэддина – самая красивая женщина, которую ему доводилось видеть. Тут он почувствовал, что Кадберн смотрит на него, а потом услышал, как Избранный глубоко вздохнул. Торговец вернулся на место, и Женщина вновь пропала из виду.
Мэддин тряхнул головой, пытаясь вспомнить ее лицо, но так и не смог воспроизвести его в своем воображении. Казалось, будто он видел сон, а теперь, проснувшись, не может вспомнить подробностей.
– Кто это? – шепотом поинтересовался он у Кадберна.
– Я никогда раньше ее не видел. Хотите, чтобы я узнал?..
Мэддин покачал головой.
– Подожди здесь.
Он начал протискиваться сквозь толпу, рассеянно кивая знакомым, при этом не сводя глаз с того места, где стоял торговец. Тот заметил Мэддина; очевидно, подумав, что герцог идет поздороваться с ним, он выпрямился и изобразил на лице вежливую улыбку, чтобы скрыть внезапное беспокойство – Кевлерены
