Самый желанный герцог

— Софи, ничто не происходит так, как мы этого ожидаем. — Он поднялся, внезапно став слишком возбужденным, чтобы сидеть. — Ты не должна ожидать ничего, ни от кого!

Даже от тебя?

Особенно от него. Ах, но это она уже знала, не так ли? Немного задетая его напоминанием, Софи напряглась.

— Я не вижу причины, по которой могу позволить жестокости реального мира вмешиваться в мое желание изменить вещи, сделав их такими, какими они должны быть.

Грэм вернулся в настоящее вместе с хриплой болью, прозвучавшей в ее голосе. Черт побери, на мгновение он потерялся в своем собственном затруднительном положении.

Расскажи ей. Она поймет.

Рассказать Софи — означает сделать это реальным. Он не хотел делать это реальным, пока еще нет.

Отчаяние поднималось внутри него — потребность убежать затопила его, как прибывающий поток. Грэм вернулся к своим старым привычкам.

— Это потому, что я живу в реальном мире, а ты — в мире, созданном в своем сознании, Софи.

— Едва ли я полагаю, что существует больше, чем один мир, Грэм. И мне очень трудно поверить именно в то, что мир азартных игр и излишеств может быть назван «реальным» миром.

Он махнул рукой.

— Я говорю не об этом. Это всего лишь способы проведения времени.

До каких пор, захотелось ей спросить, но Грэм продолжал.

— Я говорю о физическом мире. Ты проводишь все свое время в этом доме или в каком-нибудь книжном магазине, и ты никогда не замечаешь то, что прямо перед тобой.

Это зашло слишком далеко, даже учитывая, что эти слова исходили от Грэма! Софи сложила руки и уставилась на него.

— Что я теряю? Плохой лондонский воздух? Зловоние конского навоза на улицах?

— Да, Лондон иногда может быть грязной дырой. — Затем молодой человек склонил голову, не отрывая взгляда от Софи. — И все же… скажи мне, Софи, что ты делала в Актоне? Там чистый воздух, не так ли?

Она проводила все свое время в доме, уткнувшись носом в книги, по крайней мере тогда, когда ее обязанности позволяли это. Если бы она осмелилась выйти на улицу, то могла бы встретиться с кем-то из мужского рода. Затем возникла бы необходимость общения, за которой последовал бы хаос.

Тем не менее, не было необходимости признаваться в этом Грэму. Девушка приподняла подбородок.

— Я была объектом поклонения всей деревни. У меня было огромное количество поклонников.

Он нежно улыбнулся ей.

— Лгунья. — Затем Грэм наклонился ближе, от его близости и настойчивости у нее перехватило дыхание. — Софи, в жизни есть нечто гораздо большее! Есть красота, страсть и огонь!

— О! — Она откинулась назад и понимающе усмехнулась. — Ты имеешь в виду излишества в выпивке и совокуплениях, не так ли?

У него отвисла челюсть.

— Что? — Затем Грэм стряхнул с себя удивление. — Софи, я говорю о жизни. — Он долго смотрел на нее. — Ты на самом деле не понимаешь, не так ли?

Ощутив неловкость, девушка отвела взгляд.

— Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть. — Я ненавижу свою жизнь такой, какая она есть, но что я могу с этим поделать?

Она уже рискнула всем, чтобы в первую очередь приехать в Лондон, но это приключение только выставило перед ней напоказ в полном цвете и графических деталях то, что никогда не будет принадлежать ей.

Грэм, задумавшись, нахмурил брови.

— Отлично, — медленно проговорил он, — тогда закрой глаза.

Софи отпрянула.

— Нет. — А потом спросила: — Зачем?

Он тихо рассмеялся.

— Софи, замолчи и закрой глаза.

Глава 4

В комнате было тихо, только легкий ветерок проникал через приподнятую оконную раму. Софи слышала стук колес по мостовой и отдаленные голоса, но с закрытыми глазами этот шум тускнел от осознания близости Грэма — которого она ощущала, но не могла видеть.

От этой мысли она снова открыла глаза, чтобы увидеть, как он тянется к ее руке.

— Что ты делаешь?

Грэм откинулся назад, заметно рассердившись.

— Ты не можешь расслабиться на один-единственный момент?

Девушка нахмурилась.

— Нет, когда я не знаю, что ты собираешься делать.

— Упрямая Софи. Я полагаю, что мы должны начать с начала. — Молодой человек вытащил носовой платок и быстро скатал его. Софи отпрянула, когда он начал завязывать ей глаза. Грэм повторил ее движение с блеском в глазах, означавшим «я бросаю тебе вызов». Она недовольно скривила губы, но подчинилась.

— Это глупо… детская игра.

Она почти видела, как он улыбнулся.

— Точно. — Грэм взял ее руку — его кожа казалась потрясающе теплой теперь, когда она оказалась в темноте — и положил что-то в нее. Этот предмет был холодным, твердым и круглым.

— Это монета.

— Ах, но какая монета?

Она провела пальцами по рельефу, затем взвесила монету на ладони.

— Гинея.

Он забрал у нее монету и заменил ее чем-то твердым и сферическим. Пальцы Грэма нежно и быстро прикоснулись к ее запястью, к ее пальцам. Софи смогла ощутить небольшие мозоли от верховой езды…

— Софи, что у тебя в руке?

Вернувшись в настоящее, Софи откашлялась.

— О… яблоко. — Она откусила кусочек, затем усмехнулась. — Большая его часть.

Грэм забрал у нее яблоко. Девушка услышала хрустящий звук, когда его зубы вонзились в это яблоко — неужели его губы прикоснулись к тому же месту, что и ее? Когда он снова вложил что-то в ее руку, Софи позволила своим пальцам на мгновение расслабиться, почти надеясь, что он сомкнет ее пальцы вокруг этого предмета за нее. А когда он сделал это, девушка упрекнула себя за подобные мысли. В самом деле, это всего лишь глупая игра!

Затем она поняла, что не может определить то, что держит, даже тогда, когда использовала обе руки, снова и снова пробегая пальцами по предмету.

— Это… палка? — Вещь была гладкой, но твердой и раздвоенной. — Что-то вырезанное из дерева?

— Ха, — ответил Грэм, стоявший так близко, что его дыхание коснулось ее щеки. — Софи не знает обо всем на свете.

Она скорчила гримасу.

— Так же, как и Грэм. — И все же она не могла не попасться на удочку. Софи сконцентрировалась,