– Не понимает, – хмыкнула Иринка. – У него по «русишу» двойка.
– Ну ты и прикололся, Цезарь, – заржал Землемеров, возникая будто из-под земли. – Класс!
– Так нельзя! – запротестовала Семенова. К Матюшко она была неравнодушна. – Ему же больно.
– Если он скажет: “Дорогой Юл, будь добр, сведи язву с руки. Пожалуйста”, я ему, так и быть, помогу, – пообещал юный чародей.
Ощущение власти над другим походило на хмель после выпитой кружки пива.
«Могу лицо ему сжечь, могу обездвижить… Или заставить на коленях ползать. Попробовать, что ли?» – победитель хищно усмехнулся.
– Я все расскажу… боссу вашему… – прохрипел Матюшко, катаясь по полу.
– Нет, чувак, не те слова, – покачал головой Юл. – Ты что-то напутал. В самом деле, русский учи.
Он шагнул к двери.
– Стой! – заорал Матюшко. – Рука горит. Помоги…
– А-а… – чародей повернулся. – Так лучше. На троечку. Но «пожалуйста» забыл.
– По…жа… – прохрипел Матюшко.
Юл скинул рюкзак, вытащил бутылку с пустосвятовской водой.
– Всем отойти, – велел и недругам, и доброжелателям. Взял обидчика за запястье, прошептал заклинание на снятие порчи и плеснул водой на ладонь. Пузыри тут же смыло. Осталась лишь краснота.
– Больно, – заскулил Матюшко.
– Остаточный эффект, – заявил ученик чародея, схватил рюкзак и кинулся к двери.
«Роман точно убьет, когда узнает», – мелькнула мысль.
Юл выскочил на крыльцо и остановился. Здесь был простор для маневра – подобраться близко к нему никто не мог Можно было без помех подождать Иринку.
Ну почему у него все так по-дурацки получается? Почему?
«Они тебя ненавидят?» – спросил как-то Роман Вернон своего ученика, имея в виду одноклассников из 8 «а».
Юл задумался. Ненавидят? Разве можно назвать
«Да нет вроде. Нормально относятся».
«Тогда почему на тебя все время кто-нибудь нападает?»
«А что, не должны?»
«Такое впечатление, что ты чужой для всех. Почему?»
Юл не знал ответа. Откуда эти вспышки антипатии, совершенно неожиданные, яростные, неукротимые? Все вдруг начинали его отторгать. Вот верное слово. Отторжение. Ребята отталкивали его. Причем, все. Юл не понимал, почему. Нет, не так, как сегодня. Сегодня был всего лишь приступ ненависти у Матюшко. Матюш завидовал Юлу во всем, даже в самых ничтожных мелочах. Выходка Землемерова не в счет. Это обычное школьное баловство. Но иногда Юлу казалось, что вся школа, весь мир ополчается против него.
«Это из-за дара, – говорил Роман. – Так всегда будет, и с этим ничего не поделаешь. Они чувствуют и защищаются. Они должны защищаться».
«От кого?» – не понял тогда Юл.
«От нас. В принципе это даже хорошо. Сами того не понимая, они дарят нам одиночество. Необходимое одиночество».
Рядом с Романом Верноном Юл всякий раз ощущал свою избранность и свою значительность. Водный колдун заражал его своей внутренней уверенностью, своим ощущением избранности. Учитель все умел объяснить. Одной фразой.
«Человек, обладающий даром, уже счастлив, – запомни это», – повторял Роман.
И Юл верил. Но лишь в те минуты, когда находился рядом с водным колдуном. Стоило им расстаться, как ученика охватывали сомнения.
Дар есть счастье? Как бы не так! Какое тут счастье! Нет, может, тот, кто наделен какой-то другой способностью, не такой, как у Юла, счастлив. Да, возможно. Непременно даже. А Юл… Что за нелепый талант ему достался – чувствовать других, ощущать чужую любовь, чужую ненависть, ложь, обман, и с каждым днем все сильнее и сильнее. Так, что порой внешние эмоции начинают заслонять его собственные.
«Сильнейшая эмпатия», – объяснял Роман.
Ну и зачем эта дурацкая эмпатия Юлу? На кой ляд сдалась? Какой-то девчачий дар – всем сочувствовать, всех понимать.
Чародей ходил по крыльцу взад и вперед, ожидая, выйдет ли Иринка.
Но девчонка не выходила. Стоять дольше было по меньшей мере глупо. Не хочет – не надо! Юл сбежал с крыльца и тут увидел, как из-за угла соседнего дома выезжает новенький синий «Форд».
Роман приехал?!
Вообще-то колдуны близ школы не появлялись – таково было обязательство Синклита, которое все, без исключения, блюли строго. Лишь однажды – и то по приказу директора – к ним в школу пожаловал старый огненный колдун Пламенюга. В тот день директору позвонил неизвестный и глухим измененным голосом сообщил, что здание заминировано. Учеников срочно эвакуировали, менты под конвоем привезли Пламенюгу, он мельком осмотрел первый этаж, сказал: «Ничего нет», а потом назвал имя «минера». Бедняга до смерти испугался срезовой по русишу, вот и позвонил, пригрозил «все взорвать на хрен».
Но сегодня, насколько было известно Юлу, никто школу не угрожал взорвать.
Дверца машины распахнулась, и из нее вышел… Алексей Стеновский. Ну конечно! Подарив Роману свой «Форд», Алексей купил себе точно такой же. Страсть у него была к этой марке. Преданность старшего брата можно было порой назвать фанатичной, упорство – нечеловеческим.
Алексей молча стоял у машины, не окликая брата.
Цезарь не спеша стал спускаться с крыльца. Он знал, что из окон вестибюля за ним наблюдают. Ну, так пусть насладятся зрелищем, пусть увидят, как юный колдун сядет в эту шикарную машину.
– Привет! – сказал Юл, подходя к брату.
В свои тридцать с небольшим худощавый Алексей по-прежнему сохранил в облике что-то мальчишеское. С удивлением Юл заметил, что старший брат стал носить очки в тонкой золотой оправе, которые делали его и без того тонкое лицо утонченным. Еще он имел очень неприятную привычку вдруг впиваться в собеседника взглядом, будто хотел проникнуть в душу до самого дна. Теперь очки лишь усиливали это впечатление.
Одет он был в длинное черное пальто (прежде никогда не носил такое), но брюки были, как всегда, светлые. Дорогие кожаные ботинки блестели, начищенные, будто не по нашим дорогам Стен путешествовал, а ходил по чистеньким европейским тротуарам.
– Я за тобой, – сказал Стен и внимательно оглядел мальчишку.
Если в старшем брате Юл заметил перемены, то Алексей едва младшего признал. Юл показался не похожим на себя прежнего, взрослел он не по дням, а по часам. И еще Алексею показалось, что Юлий (не Цезарь еще, но что-то проглядывает) сделался похож на Романа – манерой держать голову, улыбаться, щурить глаза. Даже в чертах лица проступило что-то общее. Только волосы у Юла были светлые, а у Романа – черные, как вороново крыло.
– В чем дело? – Юл постарался говорить небрежно.
– Ты мне нужен по важному делу в Питере, – сказал Алексей. – Матери записку оставь, что уезжаешь, или позвони…
– Не надо, – оборвал мальчишка. – Ее как раз в командировку услали на неделю, так что я свободен, как вода в половодье. Слушай, а ты раньше очки не носил. Что, зрение село из-за компа?
Юл сразу почувствовал, что Стен внутренне весь собран в комок, напряжен, как взведенная пружина. Эмпат отчетливо ощущал исходящую от брата тревогу.
«Что же ему нужно от меня? – подумал юный чародей, приглядываясь. – Зачем позвал? Не иначе, братану было видение… Что-то страшное. Но что именно – не скажет».
Внезапно мальчишка вновь ощутил на себе чужой пристальный взгляд, захотелось пригнуться, отмахнуться рукой.
Юл оглянулся. Иринка стояла на крыльце.
