Сокровище антиквара

дата…

– Посмотрим, – сказал Смолин, привычно вытягивая саблю из ножен. – Что у нас здесь? У нас здесь раскудряво выгравирована надпись на чистейшей польской мове «Ojczyna i wolnosc! 1793». Что в переводе означает «Родина и свобода» – ну и, соответственно, год. Все правильно, в этом году ляхи в очередной раз и бунтовали… А здесь, возле самого эфеса, у нас клеймо… видели, конечно? Голова рыцаря, точнее, рыцарский шлем… – Он уже исключительно для порядка поднес клинок к самым глазам, присмотрелся к гравировке, осторожно опустил тяжелую байду на полированный стол.

– Что скажете? – быстро спросил Багров.

– А что тут можно сказать? – пожал плечами Смолин. – Вы деньги уже отдали?

Долгих пару секунд хозяин кабинета переживал некое внутреннее борение. Потом, словно одним прыжком ухая в холодную воду, сказал:

– Отдал…

– А продавец еще в пределах досягаемости?

– Да, в принципе… А что?

– Сколько вы ему заплатили – секрет, или?

– Триста тысяч. Ну, понятно, не долларов…

– Все равно, – сказал Смолин сумрачно. – Дело ваше, но лично я этой сабелькой… фуфлом этим преохался бы продавцу по хребтцу. И не раз. Можно вдоль, можно поперек… Нельзя же так… В конце концов есть некая профессиональная этика…

Он, конечно, самую чуточку лукавил душой. Не видел ничего особо скверного в том, что порой набитому бабками лоху впаривают откровенное фуфло, да и сам этим не единожды грешил – все ж таки это не пенсию у бабульки выжуливать, лохи для того и существуют, чтобы их стригли. Но сейчас он в качестве хорошо оплаченного эксперта обязан был посочувствовать облапошенному клиенту, на манер хорошего венеролога.

«Не наша работа, – подумал он. – Что-то не помню я у наших умельцев такой сабельки… да для наших и позорно было бы такое фуфло лепить, наши изящнее работают…»

– Фуфло?

– Полное и законченное, – кивнул Смолин.

– И вы это вот так, с ходу определили?

– Я профессионал, – сказал Смолин. – Хотя, разумеется… За тысячу долларов вы имеете право на подробнейшие разъяснения… Начнем с того, что ножны – натуральнейший новодел…

Багров прервал:

– Насчет ножен так и говорилось…

– Ну, хоть в чем-то вам сказали чистую правду, – пожал плечами Смолин. – А что до остального… Эфес сделан вчера-позавчера, хотя и качественно. Я не могу вам объяснить в технических терминах и гладких фразах, почему он поддельный. Я просто-напросто вижу издали, что это фуфло. Когда за двадцать лет через твои руки прошли сотни клинков, такие вещи начинаешь видеть… Я не знаю, звучит ли это для вас достаточно убедительно…

– Звучит, – с кривой улыбочкой заверил Багров. – Я понял. Вы профессионал, и вы умеете отличать фуфло от подлинника… Что еще?

– Эфес делал хороший мастер, но о правдоподобии он ничуть не заботился, – сказал Смолин. – Верно, вот тут, справа и слева, мы видим гербовые щитки. Два герба. А так не должно быть. Хотите кратенькую лекцию о польских гербах?

– Давайте.

– Практически во всех остальных странах у каждой благородной фамилии был свой герб, – сказал Смолин. – В Польше обстояло как раз наоборот. Там было примерно восемьдесят с лишним базовых, так сказать, гербов. Один и тот же герб мог принадлежать нескольким фамилиям, иногда десятку-двум. Наверное, не стоит копать слишком уж глубоко и объяснять, почему так исторически сложилось?

– Не надо. Суть я просек.

– Здесь два базовых герба, – сказал Смолин. – Два одновременно. Такого быть не могло. Нигде, никогда, ни за что. Это полностью противоречит старым польским традициям. Так никогда не делали. Один – встречается и нередко. Но два базовых герба одновременно… Чушь собачья. То ли мастер в истории и геральдике был не силен, то ли цинично ухмылялся под нос, когда блудливыми рученьками это творил… Бывали соединения гербов, конечно – в других странах и по другим причинам. Вот, посмотрите.

Он достал свой серебряный портсигар и придвинул его к Багрову. Тот взял, присмотрелся – сразу видно, ничегошеньки не понимая.

– Герб разделен продольной чертой на две половины, – сказал Смолин не особенно и менторским тоном. – Слева три сосны на горе, справа кораблик. Сверху корона о семи зубцах, то есть дворянская. В германском гербовнике тысяча семьсот третьего года издания они еще присутствуют по отдельности. Сосны на горке – герб Рейнвальдов. Кораблик – герб Вейхеров. Портсигар изготовлен в конце девятнадцатого. Самое вероятное объяснение – фамилии к тому времени успели породниться. В таких случаях гербы сплошь и рядом соединялись. И не только в Германии. Есть английский герб, где в результате браков и отдельных гербов собралось штук семьдесят – занятное зрелище, глаза разбегаются. Но в Польше ничего подобного не было… Циничным шутником был наш мастер… И наконец… – он вытащил из ножен клинок примерно с ладонь. – Вот это клеймо. Я не буду пускать вам пыль в глаза и врать, что знаю наизусть все германские оружейные клейма. Нет необходимости забивать себе голову, есть отличные, подробные справочники, их у хорошего антиквара куча. Но это клеймо, рыцарский шлем, я знаю прекрасно, потому что оно встречается очень часто. Это «Киршбаум и Бремсхей» из Золингена. Начали это клеймо ставить в восемьсот пятьдесят восьмом, а перестали уже через пятнадцать лет, в восемьдесят третьем, когда фирма слилась с другой золингеновской фирмой «Братья Вайерсберг». С тех пор рыцарский шлем хоть и присутствовал на клинках, но непременно с буквами WKS, либо в сопровождении профиля человека в короне, либо, по третьему варианту – рыцарский шлем, голова в короне и буквы WKS. А это, – он коснулся пальцем клейма, – стопроцентный «Киршбаум и Бремсхей».

– Тысяча восемьсот пятьдесят восьмой?

– Вот именно, – сказал Смолин. – А поэтому отсюда автоматически проистекает, что к полякам в семьсот девяносто третьем году никак не мог попасть клинок, изготовленный самое раннее через шестьдесят пять лет после бунта… Кстати, надпись несомненно сделана не вручную, а гравировальной машинкой… каких в восемнадцатом веке просто-напросто не существовало. Короче говоря, перед нами – стандартный армейский германский клинок, изготовленный в промежутке меж восемьсот пятьдесят восьмым и восемьсот восемьдесят третьим… украшенный современной надписью и современной работы эфесом. Такое вот заключение. Разумеется, если вам нужно, я могу вам привезти каталоги оружейных клейм, другие источники, иллюстрации подобрать…

– Не нужно, – хмуро сказал Багров.

«Ну и ладушки, – подумал Смолин. – Думается, штуку баксов я и так отработал по полной…

Как дети малые, честное слово, – размышлял он с легким злорадством и несомненным превосходством. – Серьезный бизнес у человека – инвестиции в высокие технологии. И на этой делянке он шагу не ступит без экспертов, адвокатов, консультантов и прочих консильери. А вот в антиквариат они, все эти крутые, лезут наобум, полагая, что там все просто и собственным умом справятся…»

– У меня и экспертное заключение есть… – сказал Багров.

– Интересно было бы взглянуть, – сказал Смолин.

Собеседник проворно извлек из ящика стола лист бумаги в прозрачном файлике: печатный гриф некоего учреждения, подпись, печать…

Уже в следующую секунду Смолин опознал подпись и, должно быть, не удержался от брезгливой усмешки. Багров быстро спросил:

– Так это что, одна шайка?

– Нет, что вы, – сказал Смолин, бегло пробежав очередное, бог весть которое по счету, словоблудие Перепела. – Автор этого опуса, скажу вам по секрету, чересчур невежествен для того, чтобы быть принятым