— С наступающим… — ответила она.
В тот день она пошла кататься на коньках, наматывая круги по катку, пока он не закрылся. Она позвонила маме.
— Я сейчас приеду, — сказала она. Пошел снег. Она села в электричку на Пенн-Стейншн. Мест не было. Она стояла в тамбуре.
Поезд проехал Рай и Гринвич. Снегопад превратился в метель. Мимо пронеслись Гринс-Фармс и Вестпорт, потом какие-то грязные индустриальные полустанки. Поезд остановился из-за снежного заноса. Пассажиры разговорились. Вот вам и Рождество.
Кэрри прикурила сигарету. Представила себе, как Большой Человек, Джейсон Моулд и какая-то Стелли Стайн лежат у бассейна под голубым небом Сент-Бартса. Стелли Стайн наверняка в белом бикини и черной шляпе. Они неторопливо потягивают коктейли. Ближе к обеду начинают прибывать гости — стройные, загорелые и красивые.
Кэрри тупо смотрела, как ветер наметает снег на пол сквозь щель в двери, и раздумывала, когда же наконец из нее выйдет что-то путное.
Полночь. Скиппер стоит у окна и разговаривает с Калифорнией. К дому напротив подъезжает такси. Он видит мужчину и женщину, целующихся на заднем сиденье. Затем женщина выходит из такси. На ней роскошная шуба, а на голове — вавилон из каких-то тряпок. Такси уезжает.
Это Саманта Джоунс.
Две минуты спустя раздается звонок в дверь.
— Сэм, — говорит Скиппер. — Я так и знал, что ты придешь.
— Ой, Скиппер, я тебя умоляю. Избавь меня от своих банальностей. У тебя шампуня не найдется?
— Шампуня? А может, выпьешь? — предлагает Скиппер.
— Чуть-чуть, — отвечает Сэм. — И чтобы никаких штучек. Не вздумай мне там экстази подсыпать.
— Экстази? Да я вообще такими вещами не занимаюсь. Даже кокаина в жизни не нюхал, честное слово… Вот это да! Ты в моей квартире — до сих пор опомниться не могу.
— И я тоже, — замечает Сэм. Прохаживается по квартире. Трогает безделушки.
— Может, снимешь шубу? — предлагает Скиппер. — Ты присядь. Хочешь, займемся сексом?
— Слушай, мне надо вымыть голову. — отвечает Сэм.
— Ну и вымоешь, — отвечает Скиппер. — После.
— Размечтался.
— А с кем это ты в такси целовалась? — спрашивает Скиппер.
— Да так, один тип. Вечная история… Или я их хочу, но не могу, или могу, но не хочу. Короче, как с тобой.
— Но со мной-то ты можешь! — возражает Скиппер. — Я же свободен!
— Вот именно, — отвечает Сэм.
—
— Ты же знаешь, я всегда тебя навещаю, — отвечает Боун.
— Заходи. У меня для тебя кое-что есть.
Боун оглядел себя в зеркале мраморного холла и прошел в гостиную. На диване сидел господин средних лет, прихлебывая чай и болтая ногой в тапочке из итальянской кожи.
— Ну подойди сюда! Дай мне на тебя посмотреть! Ну-ка, что с тобой стало за два месяца? Не сгорел после нашей прогулки по Эгейскому морю?
— А ты все такой же, — говорит Боун. — Хотя ты всегда молодо выглядишь. И как тебе это удается?
— Помнишь тот чудесный крем, который ты мне подарил? — лениво тянет господин. — Как там его?
— «Килс». — Боун садится на ручку кресла.
— Ты мне обязательно должен принести еще, — говорит господин. — Ты все еще носишь мои часы?
— Часы? — переспрашивает Боун. — Ах, часы… Да я их одному бомжу отдал. Он вечно у меня время спрашивал, ну я и решил ему подарить.
— Ах ты проказник! — усмехается господин. — Так издеваться над стариком!
— Разве я мог бы так поступить с твоим подарком?
— Конечно, нет, — отвечает господин. — Смотри, что я тебе купил. Кашемировые свитера. Всех цветов. Померяешь?
— Только, если это все мне, — отвечает Боун.
Рождественская вечеринка у Ривера Уайлда. Громкая музыка. Везде толпы народа. В квартире. На лестничной клетке. Все обдолбанные. Пьяные гости на балконе, писающие чуть ли не на голову ничего не подозревающим прохожим.
Боун делает вид, что в упор не замечает Стенфорда Блэтча, явившегося на вечеринку с парой манекенщиков-близнецов, недавно приехавших в Нью-Йорк. Скиппер целуется с кем-то в уголке. Елка с грохотом обрушивается на пол.
Скиппер бросает свою даму и подходит к Кэрри. Она спрашивает его, почему он вечно с кем-то целуется.
— Для меня это дело чести, — отвечает он и обращается к Мужчине Ее Мечты: — Нет, ты видел, как я ее?!.
Скиппер подходит к Риверу:
— Слушай, а что это ты меня совсем забыл? Меня в последнее время все динамят. Это что, из-за Марка? Я ему не нравлюсь, да?
— Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, ты и всем остальным перестанешь нравиться, — предупреждает Ривер.
В ванной кто-то блюет.
К часу ночи весь пол залит алкоголем, а ванная оккупирована любителями покурить. Елка уже три раза падала на пол, и никто не может найти свое пальто.
Стенфорд говорит Риверу:
— Все, сдаюсь. Я в этих делах собаку съел, но чем черт не шутит, может, Боун и правда натурал.
Ривер смотрит на него невменяемым взглядом.
— Нет, ты только посмотри, Ривер, — произносит Стенфорд, неожиданно впадая в блаженную эйфорию, — какая у тебя елка. Красотища!..
23
Выходя из «Бергдорфа», Кэрри столкнулась нос к носу с Банни Энтвисл.
— Радость моя! — воскликнула Банни. — Сто лет тебя не видела! Шикарно выглядишь!
— Ты тоже, — ответила Кэрри.
— Слушай, ты просто обязана со мной пообедать! И никаких но! А то меня опять Амалита Амальфи продинамила — она, кстати, тоже здесь, и мы до сих пор общаемся.
— Наверное, ждет звонка от Джейка.
— Она что, до сих пор с ним?! — Банни откинула свои светлые волосы, и они заструились по меху соболиной шубы. — У меня уже столик заказан в «Двадцать один». Ну пожалуйста! Меня здесь целый год не было, надо же мне оттянуться!
Банни было что-то около сорока, но она все еще была хороша собой — безупречный голливудский загар только подчеркивал ее красоту. В прошлом киноактриса, в свое время она была самой заядлой тусовщицей Нью-Йорка и вела настолько безбашенный образ жизни, что ни одному нормальному мужику и в голову бы не пришло на ней жениться, зато каждый норовил затащить ее в постель.
— Столик на двоих, — попросила Банни. — Где-нибудь в уголке, чтоб никто не мешал и можно было курить.
Они присели, и Банни прикурила кубинскую сигару.
— Для начала — как тебе новость?! Хороша свадебка!
Она имела в виду газетную заметку о бракосочетании Хлои, их общей знакомой — все еще редкой
