бумаги, салфетки, еще один тюбик без помады, три шиллинга и четыре пенса монетами — бумажных денег не было.
— Послушайте, сержант, — сказал он. — Хорошая сумочка, хороший чемодан, ключи от машины, но машины нет, дорогая одежда, за исключением чулок, — чулки второсортные, — позолоченный тюбик помады в комоде, модная помада в сумочке. Что вы на это скажете?
— Опустившаяся особа, сэр.
Стифенс кивнул, машинально перебирая монеты. Потом внезапно спросил:
— Она была девственницей, доктор?
— Нет, — ответил Помрей, — я проверил.
— Может быть, она была шлюхой? — предположил Инсли.
— Может, — сказал Стифенс. — Если понадобится, мы это выясним.
Помрей распрямился.
— Она умерла на кровати, это точно. Я сделал все, что пока в моих силах. Где я могу помыть руки?
— Там в холле есть туалет, — сказал Инсли. — Грязь там несусветная.
Стифенс разбирал найденные в сумочке бумаги.
— Так от чего же она умерла, доктор? — спросил он.
— Пожалуй, от сильной дозы наркотиков. Не могу сказать, от каких именно. Подождем результатов вскрытия.
— Она перебрала случайно или преднамеренно?
— Опять-таки подождем вскрытия. Если доза очень большая, то наверняка она вколола ее умышленно. Наркоманы обычно знают свою норму до миллиграмма. А небольшой перебор мог быть и случайным.
— Если доза была увеличена преднамеренно, — рассуждал Стифенс, — то мне приходится выбирать между убийством и самоубийством.
— Я думаю, что убийство вы можете исключить, — заметил Помрей. — Наркоманы обычно не любят, когда в них втыкают иглу другие. — Он пожал плечами. — А процент самоубийств среди наркоманов, когда они скатываются на дно, очень высок.
Стифенс присвистнул. Среди бумаг он нашел визитную карточку врача, имя которого у него с чем-то ассоциировалось.
— Что вы знаете о докторе Николасе Уоррене? Он, кажется, связан с наркоманами?
Помрей кивнул.
— Значит, она была одной из его пациенток, — оживился он.
— Что он за врач? Профессионал? — продолжал Стифенс.
Помрей почти возмутился:
— Боже мой! Да репутация его безупречна, как только что выпавший снег. В своей области он один из лучших. Он не шарлатан, если вы это имели в виду.
— Ну, нам всякие попадаются, — сказал Стифенс спокойно. — Сами знаете. — Он протянул карточку Инсли. — Он тут недалеко. Постарайтесь связаться с ним, сержант. Мы ведь пока еще не уверены, что труп опознан.
— Есть, сэр, — сказал Инсли и направился к двери.
— Да, сержант, — сказал ему вдогонку Стифенс, — не говорите ему, что она мертва.
Инсли ухмыльнулся.
— Хорошо.
— Послушайте, — вмешался Помрей. — Я не советую вам давить на Уоррена, он человек крутой.
— Терпеть не могу врачей, которые снабжают наркоманов, — сказал Стифенс мрачно.
— Больно много вы об этом знаете, — огрызнулся Помрей. — Вам не удастся обвинить Ника Уоррена в нарушении врачебной этики. Попробуйте только, он вас сотрет в порошок.
— Посмотрим. Мне приходилось иметь дело с крутыми ребятами.
Помрей неожиданно заулыбался.
— Я, пожалуй, останусь, посмотрю. Уоррен знает о наркотиках и наркоманах больше, чем кто-либо. В своем деле он просто фанатик. Но я думаю, вы от него ничего не добьетесь. Ну ладно, пойду схожу в эту клоаку. Скоро вернусь.
Стифенс встретил Уоррена в полутемном холле рядом с комнатой. Ему хотелось сохранить психологическое преимущество, которое, как ему казалось, он имел, потому что тот не был извещен о смерти девушки. Он удивился, что доктор прибыл так скоро, но виду не показал и, пока тот шел по холлу, смотрел на него с профессиональным хладнокровием.
Уоррен оказался высоким человеком с выразительным, но странно неподвижным лицом. Говорил он очень взвешенно, порой, прежде чем ответить, довольно долго молчал, словно не слышал или игнорировал вопрос, но в конце концов отвечал, когда Стифенс уже готов был его повторить. Такая сверхосторожность раздражала Стифенса, но он старался сохранять невозмутимость.
— Рад, что вы смогли прийти, — сказал он. — У нас тут некоторые сложности, доктор. Вы случайно не знаете молодую леди по имени Джун Хеллиер?
— Да, знаю, — коротко ответил Уоррен.
Стифенс подождал, ожидая, не добавит ли Уоррен что-нибудь, но тот молча смотрел на него. Подавляя недовольство, он продолжал:
— Это одна из ваших пациенток?
— Да, — сказал Уоррен.
— От чего вы ее лечили, доктор?
Последовала долгая пауза, прежде чем Уоррен ответил:
— Я не обязан отвечать на этот вопрос.
Стифенс почувствовал, как Помрей заерзал сзади него. Он сказал сухо:
— Вы обязаны отвечать на вопросы полиции.
Уоррен опять помолчал, не отводя глаз от пристального взора Стифенса. Наконец, он сказал:
— Я полагаю, что если мисс Хеллиер нуждается в помощи, мы зря стоим здесь, теряя время.
— Ей не понадобится помощь, — сказал Стифенс бесцветно.
Помрей не выдержал.
— Она мертва, Ник.
— Понятно, — сказал Уоррен. Казалось, на него это не произвело никакого впечатления.
Стифенс был возмущен предательством Помрея, но безразличие Уоррена его потрясло.
— Вы, кажется, не удивлены, доктор, — сказал он.
— Нет, — последовал лаконичный ответ.
— Вы снабжали ее наркотиками?
— Я их прописывал ей — раньше.
— А какие именно?
— Героин.
— Это было необходимо?
Уоррен был так же невозмутим, как и прежде, только в глазах его появился стальной блеск.
— Я не собираюсь обсуждать профессиональные тонкости с профанами.
Волна гнева захлестнула Стифенса.
— Однако ее смерть вас не удивляет. Она, что, была обречена? Ее нельзя было спасти?
Уоррен посмотрел на Стифенса задумчиво и сказал:
— Уровень смертности среди наркоманов примерно в двадцать восемь раз выше среднего. Поэтому ее смерть меня и не удивляет.
— Она колола героин?
— Да.
— И вы ее снабжали героином?
— Да.
— Понятно, — сказал Стифенс, как бы закругляясь. Он бросил взгляд на Помрея, но затем опять
