колеи.
Мы с моим другом журналистом Дэвидом Сомсом навестили старика в клинике. Конечно, главная цель этого визита была связана с расследованием, но он так обрадовался нам, что я не решилась сразу заговорить о делах.
– Как вы себя чувствуете? – задала я вопрос, такой естественный в этих обстоятельствах.
– Спасибо, уже значительно лучше, – заверил нас Стонер, хотя вид его совсем не подтверждал сказанные слова.
Однако он искренне улыбался, что было уже неплохо. Мы поговорили о погоде, о ценах и даже о телевизионной передаче, которую я ни разу не видела. Тут на высоте оказался Дэвид, впрочем, профессия репортера светской хроники обязывала его быть в курсе всех телевизионных проектов.
– Возможно, вы уже скоро будете дома, – решила я, наконец, повернуть разговор в сторону, нужную для дела.
– Доктор советует мне не спешить, но вы можете и без меня осмотреть дом, – удивительно точно понял мой вопрос Стонер, – все ключи у меня с собой.
Так что первый осмотр дома мы провели с Дэвидом в отсутствие хозяина, но, разумеется, имея на это его разрешение и все необходимые ключи.
Дом был, конечно, старый. Но при этом как снаружи, так и внутри он выглядел ухоженным и очень уютным. Такие дома привораживают своих хозяев. О них с грустью вспоминают, если приходится уехать надолго или насовсем.
Мы поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Внимательно осмотрели верхнюю ступеньку. Она была действительно сломана, впрочем, не настолько, чтобы нельзя было на нее становиться. Но пожилой человек, к тому же в спешке, вполне мог свалиться вниз и неизвестно, чем это могло бы ему грозить, ведь лестница была довольно крутая.
– Как ты думаешь, – мой вопрос отвлек Дэвида от изучения этой злополучной ступеньки, – мог кто- нибудь специально устроить так, чтобы старик упал?
– Я тоже подумал об этом. На сто процентов гарантии бы не дал, но очень может быть, хотя, если кто-то действительно хотел таким образом совершить убийство, то способ ненадежный и слишком рискованный для того, кто не живет в доме. Насколько мне известно, Стонер жил один. Помогала ему по хозяйству девушка, которую прислали из бюро по найму, но она приходила по утрам, когда хозяин был дома. Ключей он ей не давал.
– Откуда ты все это знаешь?
– Ты никогда не станешь первоклассным детективом, если не научишься каждое утро просматривать газеты. Эти сведения газетчики раздобыли в полиции.
– Зачем мне газеты? Разве у меня нет знакомого репортера? – усмехнулась я
Мы прошлись по комнатам второго этажа. Две спальни, библиотека маленькая и удивительно уютная гостиная. Мебель везде стояла старая, с выцветшей обивкой, но все здесь было каким-то прижившимся, даже часы в библиотеке показывали раз и навсегда установившееся время, именно установившееся, а не остановившееся. Просто не верилось, что тут можно чего-то бояться. Но ведь кто-то покушался на пожилого и совершенно безобидного человека. Если не в этом доме, то уж там, на улице, возле нашей конторы совершенно точно был убийца. Зачем ему нужна была смерть Джима Стонера?
Мы не нашли ничего, за что можно было бы ухватиться в этом расследовании, если его можно было так назвать. После бесполезной экскурсии по старому дому Дэвид заторопился в свою редакцию, а я отправилась в больницу, чтобы встретиться с клиентом и взять у него записку к господину Шефнеру, у которого я намеривалась получить очень важную информацию.
Завещание
– Нет, милая барышня. Конверт может быть открыт только при наличии условий, обозначенных завещателем, или, в исключительном случае, по решению суда. Что касается вскрытой части завещания, то с ней я могу вас познакомить, если господин Стонер выразил такое желание.
Яков Шефнер открыл один из ящиков своего огромного письменного стола и достал толстую папку, в которой не без труда отыскал нужный документ.
Собственно, этот документ меня интересовал очень мало, поскольку я догадывалась о его содержании, а раздобыть информацию, ради которой я и заявилась сюда, мне, скорее всего, не удастся.
– Вот то, что я могу вам показать.
– Спасибо,
Я взяла бумагу, мучительно пытаясь придумать предлог, чтобы вернуться к разговору о таинственном конверте и надеясь таким образом раздобыть хоть какие-нибудь существенные факты. Машинально стала читать.
– Черт возьми, вы именно этот документ зачитывали моему клиенту? В день оглашения завещания его жены?
– А что заставляет вас в этом сомневаться? – в голосе адвоката чувствовалось вполне искреннее удивление.
– Но мой клиент утверждает, что он владеет только старым домом. Кому же в таком случае принадлежат упомянутые здесь акции?
– Никому в настоящий момент.
– Но этого не может быть! При существовании единственного наследника в лице...
– ...Что ж, мне придется вам объяснить, случай действительно очень редкий, но все абсолютно законно. Все ценные бумаги принадлежали Джудит Стонер, своему мужу она завещала только процент прибыли с этих акций, зачисляемый ежегодно на соответствующий счет в банке. Управление акциями было поручено нашей фирме. За последние годы процент доходности этих акций существенно вырос, что подтверждает мое мнение об усопшей, как об исключительно мудрой деловой женщине. Конечно, завещание можно было оспорить, но никто этого не сделал. Джим Стонер никогда ничего не смыслил в финансовых делах. На жизнь ему хватало, даже более того, при его весьма скромных запросах.
– Кто, кроме вас и Стонера, знает о содержании этого завещания? – вопрос вырвался у меня еще до того, как сформировалась первая стоящая мысль.
– Не думаю, что кто-то этим особо интересовался, хотя старик мог рассказать о завещании кому угодно. Точно могу утверждать лишь о сестре Стонера и моем секретаре. Они присутствовали при оглашении документа.
– А почему присутствовала сестра Стонера?
– Прочитайте внимательно, она там упомянута. – Шефнер указал на документ, который я держала в руке.
Я просмотрела еще раз открытую часть завещания и действительно нашла там женское имя, на которое не обратила внимания раньше. Сестре мужа Джудит оставила очень неплохую сумму, но это, если не сравнивать со стоимостью ценных бумаг, которые оставались под управлением адвокатской фирмы до конца жизни моего клиента. Поскольку Шефнер получал за это управление некоторый процент от суммы дохода, то он был заинтересован, чтобы его клиент жил как можно дольше. Об этом я подумала вскользь, но тут же сама себе возразила, что утверждать это наверняка нельзя, пока мы не знаем содержание закрытой части завещания.
– Но вы ведь знаете, кто упомянут и в той части завещания, которая не оглашена?
– Разумеется, ведь я составлял этот документ. Надеюсь, вы не предложите мне нарушить тайну, доверенную мне клиентом?
– Нет, я понимаю, что вы это сделаете только по решению суда, – вынуждена была признать я.
В моей голове стала вызревать первая версия случившихся событий, но мне явно не хватало информации. Да, Джудит Стонер была необыкновенной женщиной. Я не слишком разбираюсь в биржевых операциях, но вполне могу понять, что тот, кто десять лет назад вложил свои сбережения в акции «Экстроподиума», либо был на редкость прозорливым человеком, либо владел информацией, закрытой для большинства людей.
Нужно только понять, что лет пятнадцать назад никто еще ничего не знал о Доме моды «Экстроподиум». На том месте, где сейчас находится офис и демонстрационный комплекс этой известной фирмы, располагался стандартный и отнюдь не процветающий магазин готовой одежды. Все началось с того, что
