который стал еще сильнее, но теперь эти глаза смотрели только на него. – И за сэра Седрика. Он ведь потерял первую жену, будучи еще совсем молодым, и многие годы носил ее миниатюрный портрет при себе. Но теперь они с матушкой будут жить друг для друга, верно?
Джеймс улыбнулся.
– Они и не пытаются скрыть свою радость, – ответил он.
– Вот теперь я понимаю, что они чувствуют, – сказала она, – как они счастливы. Они близкие друзья, Джеймс, а теперь они будут значить друг для друга еще больше. Мы начинали все наоборот, не так ли? Но прибыли туда же. Наконец-то. – Она погладила его по руке. – Мой друг… Вот уж не думала, что смогу когда- нибудь называть вас так. Но я могу, не правда ли?
– Да, – ответил он, и его темные глаза блеснули. – Болтушка моя.
– Ах, какая несправедливость! – сказала Мэдлин. – Прошло две недели, а я еще не наговорилась.
Он улыбнулся:
– Вам не терпится вернуться домой?
Мэдлин кивнула:
– Да. Вы же знаете, что это так.
– Вы не будете скучать по своей семье?
– Конечно, я буду по ним скучать. Однако я уверена, мы будем видеться достаточно часто. Но, Джеймс, даже если бы мне никогда больше не пришлось свидеться с ними, я все равно поехала бы с вами без малейшего колебания. Вы ведь это знаете, не так ли?
– Я постараюсь, чтобы так было всегда, – сказал он ей на ухо, потому что к ним приближались Доминик и Эллен. – Всю жизнь.
Она подняла свободную руку и отбросила с его лба непослушный завиток.
Между уходом одной группы улыбающихся гостей, высказывающих наилучшие пожелания, и появлением другой было всего несколько мгновений передышки. Сэр Седрик Харвей положил руку на плечи своей новобрачной.
– Теперь уже скоро, дорогая, – прошептал он. – Очень скоро.
– Эдмунд, Доминик и Мэдлин так хлопотали, чтобы этот день прошел для нас превосходно, Седрик, – сказала Луиза. – И у них все прекрасно получилось. Я знаю, что запомню этот день на всю жизнь, равно как и то, что наши родственники и друзья явились в таком количестве пожелать нам всего наилучшего. Но ах, дорогой мой, хотелось бы мне знать, помнят ли трое из них, как не терпелось им в день их свадьбы уйти от всех и остаться наедине.
– М-м, – ответил он, – я хочу держать вас в своих объятиях, Луиза, и знать, что больше мне не придется отпускать вас. Впервые мне не придется вас отпускать.
– Какие постыдные у меня мысли, – сказала она, – если учесть, что мы являемся центром всеобщего внимания.
– Но они больше не постыдны, – возразил Седрик. – Разве вы забыли, что я ваш муж? А совсем скоро я стану им на деле и проделаю все то, о чем вы сейчас думаете, и даже гораздо большее. Обещаю вам.
– Предлагаю выпить, – сказал лорд Эмберли, и в комнате внезапно зашикали, – за нашу матушку и за нашего новообретенного отчима.
Он стоял в центре комнаты, держа за руку Александру, которая держала за руку Джеймса, державшего за руку Мэдлин, а та держала за руку лорда Идена, а он – Эллен.
– За нашу матушку, – повторил граф, – которая с детства учила нас, что любовь и дружба – единственно важные вещи на свете. И чьи уроки мы хорошо запомнили и теперь пользуемся ими в нашей семейной жизни. И за нашего отчима, который был важным лицом в нашей семье столько лет, что я уже и не помню, когда все это началось.
– Я сейчас заплачу, Седрик, – пробормотала Луиза. – Нет, ни за что! Как это глупо – лить слезы на свадьбе…
Молодой муж привел всех в восторг, обняв жену и легко поцеловав ее в губы.
– Леди и джентльмены, – сказал лорд Эмберли, поднимая свой бокал, – представляю вам сэра Седрика и леди Луизу Харвей!
И он улыбнулся Александре, в то время как Доминик подмигнул Эллен, а Мэдлин прижалась щекой к плечу Джеймса. И все подняли свои бокалы.
Примечания
1
человека с севера (фр).
2
сливки общества (фр.).
3
путешественники (фр.).
4
ложный шаг (фр.).
