подошел к ограде. Полицейскому, попытавшемуся остановить его, он показал удостоверение ФБР. Войдя в помещение Троицкой церкви, он увидел, что взрывная волна отнюдь не способствовала улучшению ее внутреннего вида. Несколько агентов в штатском окружали старого падре, который с забинтованным лицом сидел на скамье. Он заикался и был совершенно растерян. Ему дали кислород. Но это не помогло. Увидев вновь вошедшего, один из полицейских вопросительно взглянул на него. Чак Бастер снова извлек свое удостоверение и спросил искусственно-безразличным тоном:
– Не исключено, что нас эта история может заинтересовать. Что-нибудь уже удалось выяснить?
Полицейский, от которого несло потом, отрицательно покачал головой.
– Почти ничего. Все это напоминает историю с наркотиками. Парень прибежал прятаться от трех преследователей. Они запугали пастора, воткнули динамитный патрон в задницу парня и подожгли. Пастор уверяет, что не знает их... Похоже, что это правда...
– Приметы?
Полицейский дожал плечами:
– Ничего определенного. Двое из них – молодые. Один худощавый, второй плотный. Третий – толстый, очень грузный, в темных очках. Мы изучим отпечатки. Покажем фотографии самых известных босяков...
– Ясно...
Чак Бастер забросил жевательную резинку в рот с весьма недовольным видом. Он знал, почему так поступил с Чикитином. Но к чему это рассказывать? Это завело бы его слишком далеко.
– Вы желаете, чтобы мы направили вам отчет? – спросил полицейский.
– Нет, пожалуй, не стоит. Если мне потребуются какие-нибудь подробности, я позвоню.
Они обменялись визитными карточками. Чак Бастер ушел, еле волоча ноги. Ему очень не нравилось происшедшее. До последнего времени члены ФНО не были чрезмерно жестокими. Казнь Чикитина говорила о том, что тот не зря получил двести долларов премиальных во время их последней встречи... Оставалось надеяться, что он успел их потратить...
Жара обрушилась на него всей своей тяжестью. Бесчеловечная. В Испанском Гарлеме эта жара казалась еще более невыносимой, чем где бы то ни было.
У него промелькнула мысль о том, как было бы хорошо, если бы однажды хороший пожар навсегда уничтожил эту помойку. Но чудеса происходят сейчас так редко... Казалось, оставленная им на Плезент- авеню машина находилась в десятках миль отсюда и он никогда не приблизится к ней: асфальт прилипал к подметкам с такой силой, что он рисковал навсегда остаться на этом страшном месте.
Глава 3
– Мы доверяем только вам, – настойчиво повторил Дэвид Уайз. Его голос с трудом пробивался через помехи спутниковой связи. – Проклятье, но вы – единственный свидетель. Садитесь в первый же самолет и прилетайте! В Вашингтоне замечательная погода, – неожиданно добавил он. – Не более сорока градусов в тени и сто процентов влажности.
– Да, наверняка еще нет и тени, – пошутил Малко.
Закутавшись в купальный халат, он стоял с телефонной трубкой у окна и смотрел на деревья парка, окружающего его замок. В Австрии стояла чудесная погода, и мысль о полете вызывала у него такие же ощущения, как перспектива оказаться на виселице. К тому же Александра уехала на несколько дней в Германию, и он пригласил на обед одну даму с весьма привлекательной улыбкой. Длинные ноги, острые зубки, волнующие глаза, волосы цвета лесного пожара, квадратный подбородок, свидетельствовавший о значительной силе, – все это вместе выглядело неотразимо. Не говоря уже об округлых бедрах, которые подняли бы на ноги и мертвеца.
– Так есть же кондиционеры, – возразил шеф Оперативного отдела Центрального разведывательного управления США. – Несмотря на энергетический кризис, в моем кабинете арктический холод.
Но Малко вовсе не желал отказываться от своих планов. Он про себя улыбнулся, считая, что нашел железный аргумент.
– Во всяком случае, даже если я захочу, то не смогу прилететь. Ваш подозреваемый вылетает сегодня в шесть пятнадцать по вашингтонскому времени. Не так ли? Так что мне надо быть там заблаговременно. Сейчас в Лицене четыре часа тридцать одна минута. Все трансатлантические рейсы отправляются в первой половине дня. Мне придется стать волшебником, чтобы за такое короткое время пересечь океан.
Сказав это, он вдруг почувствовал, что сам угодил в ловушку. По голосу своего собеседника он понял, что тот ожидал такого ответа. Мягко и ласково он сказал:
– Дорогой Малко, вы относитесь к привилегирован ной группе. Сейчас «Конкорд» летит до Вашингтона за три часа пятьдесят пять минут. От Парижа. Кончайте это глупое препирательство. Тогда у вас будет час на сборы и на дорогу до аэропорта Швехат. Там вас уже ждет специальный самолет, зафрахтованный Управлением. Через два часа пятнадцать минут вы будете в Париже. Иными словами, в семь сорок пять вы уже в аэропорту Шарля де Голля в Руасси. «Конкорд» отправляется в восемь часов, в Вашингтоне вы будете в пять пятьдесят пять по местному времени. Мы вас встретим.
От ярости и растерянности Малко несколько минут не мог произнести ни одного слова.
– В Европе, – наконец сказал он, – посадка заканчивается не за четверть часа.
– Это не относится к «конкорду». – И к этому возражению Дэвид Уайз был готов. – К тому же, – продолжал американец, – мы связались с начальником австрийской спецслужбы доктором Вернером Либхардтом. Он подготовил документацию на Хуана Карлоса Диаса и ждет вас в аэропорту. Так что торопитесь. В конце концов, речь идет о кратковременной поездке: туда и обратно.
Малко слышал эту фразу и в тот раз, когда по воле Управления он оказался на брошенном плоту в середине Индийского океана. Управление обожало изъясняться намеками, а Уайз отличался особым даром красиво говорить.
– Послушайте, – предпринял он последнюю попытку. – У вас в Вашингтоне полсотни израильских агентов, которые всю жизнь только тем и занимаются, что преследуют террористов. Поручите им это дело...
– Святая Дева Мария! – прервал его вздохом Дэвид Уайз. – В этом мы нисколько не доверяем израильтянам. Вспомните про норвежский инцидент. Они способны указать нам лишь на подсадную утку, а настоящая дичь останется нетронутой. А потом нам же придется платить за разбитые горшки!
Наступило молчание, прерываемое шорохами и свистами. Малко тяжело вздохнул, представив мысленно соблазнительную фигуру: костюм, одетый прямо на голое тело и с трудом удерживающий роскошную грудь. Длинные ноги, нарочито подчеркнутое разумное выражение лица. Его будущий трофей имел немного венгерской крови, а это было хорошей гарантией в любовных делах. В первый и единственный раз, когда они встретились, она совершенно недвусмысленно дала ему понять, какое притяжение она к нему испытывала. Все это было сделано только одним взглядом. В трех метрах от мужа, постаревшего венского дельца, исполненного изысканности и серьезности.
– Ну что же, – вздохнул он наконец. – Но это обойдется вам недешево...
– Сколько? – прервал его Дэвид Уайз, и в его голосе почувствовалось легкое беспокойство.
– Стоимость установки центрального отопления в моем замке, – ответил спокойно Малко. – Еще до зимы мне надо сменить систему отопления. Иначе все замерзнет... Моя система была поставлена еще во время войны, да к тому же она берет слишком много топлива. А у нас, как вы знаете, сейчас жесткие ограничения на энергоносители.
– Ладно, согласен на вашу топку, – покорно сказал Уайз.
– Замечательно! – закончил разговор Малко, немного успокоенный. – Мне достаточно вашего слова. Сейчас я собираюсь и лечу в Швехат.
Он не стал уточнять, что установка центрального отопления замка в сто пятьдесят комнат равна стоимости небольшого штурмовика-бомбардировщика... Но ЦРУ – богатая организация. Он и без того сэкономил для него значительные средства. Он позвонил. Через несколько мгновений появился Кризантем.
– Кризантем, – обратился к нему Малко, – мне придется предпринять небольшую деловую поездку в Америку. Соберите для меня необходимые вещи. В основном что полегче. Да не забудьте мыло.
Малко всегда брал с собой в поездки собственное мыло производства Жака Богара. Но Кризантем продолжал стоять, ожидая продолжения инструкций.
– Постарайтесь максимально задержать даму, которая приедет сегодня вечером. Развлекайте ее.
