на берег, — ответил римлянин.
— Это один из наших? — указывая на тело хорошо одетого человека, спросил Зопирион.
— Да. Он из Мессаны, был здесь вместе с молодой женщиной.
— Его звали Нестор. Я слышал, как девушка называла его дядей. — Вмешался в разговор самнит (житель или уроженец Самния [15]).
Зопирион подошел поближе, чтобы лучше разглядеть убитого. На седобородом мужчине было несколько ран, некоторые очень глубокие. Туника, некогда белая, теперь стала алой.
— Но несмотря ни на что, мы отлично справились, — произнес Зопирион. — Нас было значительно меньше, чем врагов.
— Я видел такое и раньше, — заметил римлянин. — Когда одна из сторон отступает и пускается в бегство, погибают даже легко раненые. Бегущие сзади подсекают их, и если они падают на землю, их просто затаптывают. Вследствие этого потери потерпевших поражение значительно превышают потери победителей, даже если бой был ближним и схватка была тяжелой. Во время битвы при…
Слова римлянина оборвал стук копыт. Из-за поворота дороги появился отряд кавалеристов. Лошади неслись во весь опор, их гривы развевались на ветру.
— Геркулес! Что это? Хотел бы я знать, вы пираты или люди, которые дали им отпор? — удивился гиппарх. [16]
— А что думаешь ты, мой кампанский друг? — В яростной гримасе стиснул зубы римлянин. — Порази тебя Юпитер, неужели мне нужно надеть тогу, чтобы ты смог убедиться, что я — Квинт Корнелий Арвинна, из сословия римских всадников? Разве я похож на пирата?
— Извините, господин, — произнес гиппарх.
— Что ж, отправляйтесь, да поспешите к излучине Ликолийского озера. Возможно, вам удастся настигнуть сбежавших пиратов прежде, чем они успеют вернуться на корабль.
Всадники перебрались через груду тел, толпу людей, участвовавших в сражении, и ринулись в погоню. Проводив их взглядом, Зопирион повернулся к Архиту и помог перевязать рану на ноге. Все находились в состоянии воодушевления, громко переговаривались и смеялись. Даже на лице римлянина появилась слабая улыбка. Землевладелец, крестьянин и механик запросто знакомились и поздравляли друг друга. В этот миг были забыты все сословные различия.
— Юноша, Я Сеговак, сын Кота и самый лучший боец из тех, кто когда-либо родился в Галлии. А ты кто? — натягивая тунику, обратился к Зопириону кельт. Ростом он был почти с тарентийца, но гораздо крепче. На румяном обветренном лице весело светились голубые глаза, волосы, когда-то бронзовые, теперь были подернуты сединой. Щеки и подбородок были гладко выбриты, а усы над верхней губой свисали по обе стороны рта и загибались, как рога буйвола. Зопирион предположил, что ему около сорока лет.
— Я Зопирион, сын Мегабаза, а это мой друг Архит, сын Мнесагора, — ответил тарентиец. — Жители Тарента послали архонта за советом к Сивилле, а нас выбрали в качестве сопровождающих: выполнять его поручения и защищать от злоумышленников. А каким ветром тебя занесло в нашу южную солнечную страну?
— На родине у меня возникли трудности, и я подумал, что мудрая женщина подскажет мне, как подыскать хорошую службу в качестве наемного воина. Когда-то, много лет назад, у меня была здесь такая служба, так что в этом не будет ничего необычного.
— Значит, здесь ты и выучил греческий?
— Именно так. А также оскский и финикийский. Фея, приглядывавшая за моим рождением, подарила мне способности к языкам. Ты не мог бы… Храни нас, Валетудо, взгляни на этих людей!
На дороге, ведущей к Кумам, появилась толпа: слуги, присматривавшие за вьючными животными внизу у тропы, ведущей к пещере предсказательницы, жрецы Сивиллы, паломники — женщины и старики, а также крестьяне и горожане. Услышав вести о победе, они шли поздравить победителей. Среди них выделялся ярко-алый плащ землевладельца Требатия.
— Это переходит всякие границы! — кричал он. — Моя чудесная колесница разбита и испачкана кровью и грязью! Кто дал тебе право, зловонный варвар, свободно распоряжаться моим имуществом?
Кельт поднял на него глаза.
— Ты обращаешься ко мне? — Мягко произнес он, поглаживая рукой рукоять меча. — Просто когда идет битва, нужно использовать любую возможность…
— Замолчи, и позволь мне продолжить, — гневно заговорил римлянин. — Ты, мой добрый Требатий, трусливо прятался в пещере Сивиллы, в то время как остальные участвовали в сражении. И теперь у тебя хватает наглости выражать недовольство по поводу того, что колеснице в твое отсутствия нашли великолепное применение?
— Откуда мне было знать, что здесь происходит? — ответил Требатий. — Когда я вышел от пророчицы, все было уже кончено. Но этот хам — расхититель гробниц…
— Этот человек гораздо лучше тебя.
Толпа поддержала его громкими криками:
— Бросить Требатия воронам!
— Требатий прятался в пещере, когда герои храбро сражались!
— А не устроить ли Требатию веселое купание?
— Вы не посмеете! — взревел Требатий, вскочил в колесницу и дернул поводья. — Прочь с дороги, мразь!
Он яростно стегнул лошадей и на бешеной скорости ринулся сквозь рассыпающуюся толпу.
Над окровавленным телом дяди безудержно рыдала молодая женщина из Мессаны. Из толпы вышел пожилой мужчина с венком на голове.
— Слушайте! — начал он. — Я Авл Геллий Мутилис, архонт Кум. Блестящая победа спасла нашу святыню от ужасного и трагического осквернения нечестивцами. Клянусь Небесными Близнецами, каким образом удалось сплотиться у святыни толпе людей разных племен, говорящих на разных языках? Как вам удалось одержать победу над хорошо вооруженными, закаленными в схватках разбойниками, имеющими численное превосходство?
Корнелий Арвинна пожал плечами.
— Тарентийцы уговорили их не убегать, а я сказал, что надо делать. В конце концов, я римский всадник.
— Это звучит чудовищно просто и вместе с тем великолепно. Будучи главой магистрата Кум, я приглашаю всех наших спасителей — всех тех, кто принимал участие в битве — на пир, который состоится сегодня вечером в здании городского совета. Это весьма скромно, однако лучшее из того, чем мы можем отблагодарить вас.
— Спасибо, — сдержанно произнес римлянин. — А тем временем не догадался ли кто-нибудь принести сюда немного вина? После битвы сильно пересыхает горло… Ну вот, так лучше!
Зопирион с удивлением заметил, что солнце собирается перебраться на западную часть небосвода. Со времени их аудиенции у Сивиллы прошло, по меньшей мере, два или три часа. Молодая женщина продолжала плакать. Вокруг нее стояло трое: два раба и крепкий телохранитель, принимавший участие в сражении с пиратами.
— Милая девушка, не могу ли я помочь вам? — Застенчиво сказал Зопирион. — Я знаю, что этот человек был вашим дядей.
Она подняла на него полные слез глаза.
— Спасибо, чужеземец. Я не знаю, что делать. Как мне теперь привезти тело дяди Нестора домой?
— Разве нельзя похоронить его здесь?
— Клянусь двумя богинями, нет! Это будет ужасно! Его дух никогда не успокоится, если он не будет похоронен в фамильном склепе в Мессане, и он будет вечно преследовать нас. Но теперь…
— Значит, сначала его нужно отвести в Кумы. Как вы сюда добирались?
— Я ехала на осле, остальные шли пешком.
— Можете сесть на моего мула: это слишком длинный путь для молодой девушки.
Девушка с сомнением посмотрела на него.
— Я не знаю…
— Вам нечего бояться. Я Зопирион из Тарента, смиренный последователь Пифагора, а это — Бризон,
