как мы. И вообще, нет времени с ним возиться. Мы же здесь не для этого собрались. А тут еще дверь нараспашку...
- Это плохо? - осведомился Парсонс.
- Что дверь нараспашку?
- Что я не такой, как вы.
- Разумеется, плохо. Вы не похожи на нас, значит, не принадлежите нашему обществу. Правда, мне кажется, выучить как следует язык вы сумеете. И смотрите, краска помогает! - Икара обнадеживающе улыбнулась.
- Самая большая проблема - это мировоззрение, - сказал Уэйд. - Его не так просто освоить, как язык. Он не знаком даже с основополагающими концепциями.
Все равно что ребенок. - Он приподнял бровь и повернулся к Парсонсу. Кстати, сколько вам лет?
- Тридцать два.
Он уже покрасил лицо и предплечья и теперь снимал рубашку.
Уэйд и Икара переглянулись.
- О Боже! - изумленно вымолвила Икара. - Вы не шутите? На самом деле тридцать два? - Очевидно, она решила сменить тему. - А для чего нужен этот серый ящичек? И эти блестящие штучки?
- Это мои инструменты. - Парсонс уже снял рубашку.
- А как насчет Списков? - Казалось, Уэйд обращается сам к себе. Правительству это не понравится. - Он поднял голову. - Ни в одно племя его не возьмут.
Он превысил ценз.
Парсонс толкнул в сторону Уэйда открытый чемоданчик и сердито произнес:
- Мне нет дела до ваших племен. Вы спрашиваете, что это такое? Лучшие хирургические инструменты из тех, что были изобретены за двадцать шесть веков. Не знаю, далеко ли вы продвинулись в медицине, но уж поверьте: ни в прошлом, ни в будущем я с голоду не помру. В любой эпохе мои знания и практический опыт оцененят по достоинству. Врач может не знать ничего, кроме своей профессии, но для него везде найдется место. Икара и Уэйд снова переглянулись, на сей раз растерянно.
- Хирургические инструменты? - сбивчиво переспросила Икара. Медицина? Врач? Что это такое?
- Я врач, - пояснил обескураженный Парсонс.
- Вы... - Икара несколько секунд подыскивала слово. - Я что-то такое читала в книгофильме. Алхимик?
Нет, они жили раньше. Колдун? Врач - это колдун? Вы предсказываете события по движениям звезд? И советуетесь с духами?
- Чушь, - пробормотал. Уэйд. - Духов не существует.
Парсонс уже брызгал краской на грудь, плечи и спину. Затем надел и застегнул рубашку, хотя не мешало бы подождать, пока высохнет пленка. Натянул куртку, уложил инструменты в чемоданчик, встал и направился к двери.
- Салвэй, амикус, - мрачно произнес Уэйд.
У порога Парсонс задержался, чтобы попрощаться, но вдруг дверь, будто по собственной воле, распахнулась наружу. От неожиданности Парсонс едва не упал.
Он успел схватиться за косяк и увидел прямо перед собой маленькое, перекошенное злорадной гримасой лицо. Ребенок. Нет, кошмарная, инфернальная карикатура на ребенка. И не один, а целая толпа. В одинаковых крошечных зеленых фуражках. В мундирчиках, точно для школьной игры пошитых.
Ближайший к Парсонсу ребенок направил на него металлическую трубку и выкрикнул тонким голосом:
- Шупо!
Парсонс ударил ногой и попал. Легкий, как перышко, шупо с визгом отлетел назад и влепился в бетонную стенку. Но остальные в тот же миг дружно кинулись в дом. Кто протискивался мимо Парсонса, кто проскакивал между его ног, кто норовил перелезть через него.
Они царапались, кусались и оглушительно визжали. А Парсонс, прикрывая лицо, прорвался к ступенькам и побежал вверх.
На тротуаре он оглянулся. В дверях подвала, точно ядовитые зеленые осы, роились шупо. Что происходит? Он видел только их спины, слышал только их вопли. Налет, вот что это такое! Рейд полиции. Шупо - это полицейские. От немецкого 'schutzpolizei'. Они выследили заговорщиков и нагрянули арестовать. Парсонс им не нужен. Или им сейчас не до него. А вот и их машины - стоят поперек улицы. Вероятно, самый обыкновенный патруль заметил дверь, которую он, Парсонс, оставил приотворенной. Или шупо проследили за Икарой.
А может, они следили за ним? С той самой минуты, как он появился в этом мире?
'Лишатся больших пальцев, - подумал он о заговорщиках. Добровольно или нет?'
Шум нарастал - похоже, молодые люди в подвале сопротивлялись отчаянно. 'Если это я привел сюда шупо, - сказал себе Парсонс, - ответственность на мне.
Я не могу просто так бежать'. Он неохотно двинулся назад.
Сквозь зеленый орущий рой навстречу Парсонсу вырвались двое высоких людей, мужчина и женщина. Они хрипели, вскрикивали, всхлипывали от боли и изнеможения. Парсонс с ужасом увидел блестящую темную влагу на лицах. Кровь. Детям не нужны их большие пальцы. Заговорщики дерутся насмерть. Приносят себя в жертву. Но если даже сдадутся, получат ли пощаду?
- Парсонс! - крикнул ему мужчина.
Голос был сорван, но он его узнал. Уэйд.
- Парсонс! - Он держал девушку на руках и пытался бросить ее вверх. Шупо висели на нем гроздью.
- Умоляю! - крикнул он. Глаза его заливала кровь.
Парсонс сбежал по ступенькам, крепко обхватил девушку. Уэйд повалился навзничь и снова поднялся, шупо тянули его во тьму, в шум. Дети в зеленых мундирах торжествующе верещали. 'Кровь, - подумал Парсонс, вырываясь из их рук и поднимаясь по лестнице. - Они узнали вкус крови'.
Он ступил на тротуар и зашатался от изнеможения.
По запястьям стекала влага. Кровь девушки. Теплой, бесчувственной. Он перехватил ее поудобнее и зашагал по улице. У нее моталась голова. В свете фонарей поблескивали распущенные волосы. Икара. Парсонс почти не удивился. Любовь выше политики.
Он тяжело дышал, одежда была изорвана и окровавлена. Он нес шлюху Уэйд а. Или просто подругу? Неважно. Интересно, у них есть фамилии?
Шум схватки привлек внимание прохожих. Они толпились у лестницы в подвал, возбужденно гомонили.
Некоторые смотрели на Парсонса и его ношу. 'Может, она уже мертва?' подумал он. Нет. Он почувствовал, как бьется ее сердце. Навстречу спешили люди.
На шум, а вовсе не на подмогу Парсонсу. Зеваки, самые обычные зеваки. Он выбился из сил и остановился, чтобы взвалить девушку на плечо, точно куль с мукой. Ее щека коснулась его щеки. Гладкая, мягкая кожа. Он покосился на ее губы - теплые, влажные.
Какая красивая девушка. Лет двадцати, не больше.
Парсонс повернул за угол. Он едва держался на ногах, боль раздирала легкие, и вдобавок шалили глаза.
Он вышел на ярко освещенную людную улицу, мельком заметил витрины, вывески, стоящие у тротуара машины. На переднем плане - суета, на заднем приятная глазу статичность. Из дверного проема магазина (судя по витрине, магазина готового платья) доносилась музыка. Знакомая мелодия. Бетховен, 'Апассионата'. Занятно, подумал он.
Впереди - гостиница. Трудно с чем-нибудь спутать это многоэтажное здание в окружении деревьев, чугунной ограды и запаркованных машин. Он поднялся на крыльцо, вошел в вестибюль и остановился. Что теперь? Он чувствовал, как бьется сердце Икары. Неровно. Все реже. Но ведь у него при себе чемоданчик. Да, каким-то чудом Парсонс до сих пор не выпустил его из руки. Он положил девушку на пол и поднял крышку.
Немедленно вокруг собралась толпа любопытных.
- Позовите гостиничного эвтанора!
- Видите, у нее свой.
- Некогда, - буркнул Парсонс. И принялся за работу.
Глава 4
Над ухом прозвучал вежливый, но властный голос:
- Вам не нужна помощь?
- Нет, - ответил Парсонс. - Впрочем... - Он позволил себе ненадолго поднять глаза. В грудь девушки уже была введена трубка; насос Диксона на время заменит дающее сбои сердце.
Рядом стоял мужчина в белом платье неописуемого покроя, без эмблемы. Он тоже был молод, лет двадцати, но манерами резко отличался от всех, кого Парсонс успел повидать в этом мире. В руке он держал пластмассовую карточку с черной каемкой.
- Уберите отсюда людей, - попросил Парсонс и вернулся к работе.
Насос мерно качал кровь. Парсонс удовлетворенно кивнул - трубка введена правильно, насос снимет чрезмерную нагрузку с кровеносной системы.
Парсонс взял аэрозольный баллончик и покрыл глубокий разрез на правом плече девушки слоем искусственной кожи - он остановит кровотечение и спасет от инфекции. Но рана на плече не самая страшная. Больше всего опасений вызывало дыхательное горло.
Он нанес слой искусственной кожи на обнаженный участок ребра. Чем это ее шупо так отделали? Хорошая работа, знают, где надо резать. Так, с ребром разобрались, займемся теперь дыхательным горлом...
Рядом с ним вежливый чиновник спрятал карточку. Удостоверение и вновь поинтересовался:
- А вы уверены, что справитесь?
Толпа уже рассеялась - очевидно, по приказу человека в белом. 'И на том спасибо', - подумал Парсонс;
