протянула к нему руку, думая о всяких хороших вещах, и зверь успокоился.
– А где Хэкер Иллионс? – спросил Стоун.
Страх снова обрушился на неё.
– В Высоких Скалах, – сказала она. – За ним гонятся.
Ветка обо всём ему рассказала, стараясь говорить понятно. До сих пор только Хэкеру удавалось понимать не только её слова, но и их смысл, но Джон Стоун выглядел искренне сочувствующим и встревоженным.
– Сколько отсюда до Красных Ключей? – спросил он, когда она договорила. – Когда мы туда доберёмся?
– Человеку туда идти шесть часов.
– Значит, если мы выйдем на рассвете, то окажемся там одновременно с Хэкером?
– Да, – согласилась Ветка, – но лучше бы нам отправиться прямо сейчас и подождать его там.
Стоун посмотрел на луну и окружавший их лес.
– В темноте я буду идти очень медленно, – сказал он. – Хэкер говорил, что ты не любишь плестись. К тому же мне нужно ещё о многом тебя расспросить, а у костра говорить легче, чем верхом. Не бойся. Мы наверняка успеем.
Последние слова прозвучали так надёжно и уверенно, как будто их сказал Прадед. Ветка уселась на место, немного успокоившись, но ещё не до конца веря Стоуну.
– Ты давно ела? – спросил он. – Или наша еда тебе не нравится?
Он улыбнулся, и Ветка задумалась, не насмехается ли он над ней.
– Конечно, я ем человеческие продукты, – сказала она. – Мы с Хэкером часто едим вместе. Я могу обойтись и без вашей еды, но она мне не вредит.
Стоун так серьёзно кивнул, что Ветка даже встревожилась, не слышит ли он и то, чего она не говорит вслух.
По правде говоря, Прадед, несмотря на всю свою мудрость, так и не понял, что же люди называют вкусом. Фрукты, орехи и всякая зелень, которыми Прадед кормил её с детства, были сытными и полезными, но человеческая еда, которой угощал её Хэкер, оказалась куда интереснее для языка.
Джон принялся открывать упаковки и готовить поздний ужин, одновременно расспрашивая Ветку. Она отвечала, как могла, но даже такому необычному человеку, как Джон, понять её рассказы было непросто.
Родителей Ветка не помнила. Только со слов Прадеда она знала, что те чем-то заразились и умерли. Она тогда ещё не умела толком ходить, но как-то сумела выбраться из хибары, и тут её сознание соприкоснулось с мыслями Прадеда. В таком возрасте дети ещё не знают о невозможном, так что Ветка услышала, поняла и доверилась ему.
Прадед завёл её глубоко в лес, подальше от домов и выжженных под поля просек; деревья и ветви укрывали её от дождя и ветра, а за едой достаточно было протянуть руку. Так она и росла вдали от родительского дома.
Однажды Ветка всё же пришла туда и под зелёным покровом ползучих растений нашла побелевшие кости; Прадед посоветовал не трогать их. Ветка, которая всё равно не чувствовала никакой связи с этими умершими, так и поступила. Больше она сюда не возвращалась.
С Хэкером вышло совсем иначе. Ветка наткнулась на него три года назад, когда Прадед уже звал её мелким побегом. Хэкер был в ту пору сборщиком, как и те, кто его теперь преследовали.
Подобно фермерам, неустанно пашущим, навозящим и пропалывающим вырванные у природы поля, сборщики тоже жили с земли, но дольше пары лет нигде не задерживались.
Первая волна поселенцев заняла почти все пахотные земли на единственном континенте Мира Джинсона. Прибывшим следом достались только бедные участки – тонкая корочка почвы, заросшая потомством Прадеда (о котором тогда ещё никто и не подозревал), а под ней – сплошной камень. Не слишком плодородные места, даже если их выжечь. Пепел на время удобрял поля, но после пары урожаев почва истощалась окончательно. Сборщиков это не заботило; они просто отходили подальше и выжигали очередной участок.
Три года назад, как раз перед весенним сезоном дождей, Хэкер пришёл в те места, где жила Ветка. Тогда было самое время пустить пал: ливни вымоют из пепла азотно-фосфорные соединения и пропитают ими землю. Однако дни шли за днями, а Хэкер ничего не делал. Затем наступило лето, и начинать стало уже поздно. Ветка крутилась вокруг его лагеря, постепенно подходя всё ближе, не в силах оторваться от странного сборщика, который вёл себя совсем не как другие. Он рвал плоды и орехи, которые Прадед растил для Ветки, и больше ничего не трогал. Непонятно!
Причину она узнала только гораздо позже. Хэкер был пьяницей. Ничего особенного, все сборщики пили. Но однажды, только что продав очередной урожай, он крупно выиграл в карты, а когда протрезвел, совершил импульсивный поступок, за который потом не раз себя благодарил: по совету надёжного банкира положил всю кучу денег на депозит, оставив себе ровно столько, чтобы уйти в горы и распахать очередное поле.
Собираясь в путь, Хэкер как следует запасся выпивкой. Добравшись до места и разбив лагерь, он не взялся сразу же за работу, а решил немного передохнуть и отдать должное содержимому бутылок.
Оказалось, что в лесной глуши ему не требовалось набираться так, как он привык в объятиях цивилизации. Хватало глотка-другого, чтобы мир приятно затуманился и заколыхался. Да и что с того, если в этом году он не заработает ни гроша? На счету у него ещё полно денег!
Так оно и пошло. Хэкер начал понемногу меняться. В одиночестве среди природы он пил всё меньше и меньше – тут ему не требовалось восставать против бездушных, безжалостных социальных ограничений. Наблюдательностью он не отличался, но постепенно начал замечать, как изо дня в день лес отвечает на неторопливую смену сезонов. Сплошной зелёный полог распался для него на множество ветвей, цветов и листьев, непохожих друг на друга. Когда через два года Хэкеру всё же пришлось снова взяться за работу, он просто не смог сжечь то место, в котором провёл столько счастливых дней. Тогда он вырубил на деревьях метки, чтобы другие сборщики сюда не совались, и перебрался подальше.
Но и другой участок оказался таким же родным, так что Хэкер и его не смог уничтожить. Он перешёл опять, на этот раз – на территорию Ветки, где и привлёк её своими странностями.
За месяцы наблюдений Ветка утратила всякую осторожность и неуверенность, так что однажды она просто зашла в лагерь Хэкера, встала прямо перед ним и прошептала:
– Кто ты такой?
Хэкер поперхнулся и вытаращил глаза.
– Господи, девочка! – наконец выдавил он из себя. – Тебе никто не говорил, что не годится так бегать голой?
И это стало только первым из разногласий, которые им пришлось разрешить. Ветка знала, и что такое одежда, и что другие люди её носят, но ей просто не нравилось чувствовать её на своём теле. Вообще-то она много чего знала. Прадед хотел, чтобы Ветка получше изучила свой вид, так что она наблюдала за работой людей, слушала их разговоры и постоянно пробовала говорить вслух сама.
Этим чисто людским навыкам Ветка училась по желанию Прадеда, но вместе с тем она осваивала и другие умения, невыразимые словами, принадлежавшие не её сородичам, а здешним местам. Да и людское часто доходило до неё не по-человечески, ведь Прадед человеком не был и мыслил иначе.
Именно так вышло и с одеждой: он знал, что люди ею пользуются, но сама эта идея была ему совершенно чужда. Заставлять кого-то что-то делать он тоже не любил, так что когда Ветка от одежды решительно отказалась, Прадед просто научил её регулировать температуру тела и оставил в покое. Точно так же он позволил ей оставаться собой и во всяких других случаях, так что Ветка выросла во многом непохожей на сородичей.
Так что знакомство Ветки с Хэкером напоминало встречу представителей двух разных рас, связанных только языком и кое-каким житейским опытом.
Разделявшие их различия заворожили их обоих, и с той самой первой встречи они почувствовали себя близкими друзьями.
