«А в саламандру умеешь? А в змею? А в дракона? Ну, посмотри на меня! Ведь это так просто!»
Мальчишке ничего не стоило скакать кузнечиком, гудеть майским жуком – а она умела тогда превращаться в ящерицу, и только. Мальчишка наслаждался своим превосходством, хлопал пестрыми сорочьими крыльями прямо над ее головой – она с трудом сдерживала злые слезы.
«Ну хватит, Марран! Убирайся, можешь больше не приходить!»
Марран вздрогнул.
Он стоял на холме, под его ногами качалась раскисшая дорога, а прямо перед ним лежал в долине поселок. Вились теплые дымки над крышами.
Он не принимал решение – ему просто больше некуда было идти.
Непослушные ноги знали дорогу, но шли медленно, так медленно, что он добрался до места поздним вечером. Калитка не была заперта. Дом засыпал – слабо светилось последнее, бессонное окно.
Марран встал у двери, не решаясь постучать. Затуманенное сознание понемногу прояснялось – и по мере этого прояснения ему все сильнее хотелось уйти.
Но тут дом проснулся.
Что-то обеспокоенно спросил женский голос, застучали шаги по лестнице, осветились окна… Женский голос повторил свой вопрос нервно, почти испуганно.
Дверь распахнулась. На Маррана легла полоса теплого, пахнущего жильем света. Он заморгал полуослепшими глазами.
Та, что стояла в дверном проеме, пошатнулась и едва удержала фонарь.
…На обеденном столе горели две свечи. Топилась печка; щели вокруг чугунной дверцы светились красным.
Он сидел, уронив голову на руки. В полубреду ему виделась ящерица на горячем камне.
– …слышишь меня?
Он с трудом поднял голову. Женщина стояла перед ним с бокалом темной жидкости в трясущихся руках:
– Выпей…
Он начал пить нехотя, через силу, но каждый глоток возвращал ему власть над мыслями и способность облекать их в слова.
– Три года… Три года, Ящерица…
Женщина запрокинула голову, закусила губу:
– Я вдруг почувствовала твое присутствие. Я поняла, что ты пришел…
– Прости.
Она сдавленно рассмеялась:
– А я всегда чувствовала, что ты идешь… У меня голова начинала болеть, и я думала – опять негодный Марран…
Он попытался улыбнуться:
– Да?
Она раскачивалась на скамейке, глядя на него странным, не то насмешливым, не то растерянным взглядом:
– А помнишь, как ты мне хвост оторвал?! И потом носил на шее, на цепочке…
– А потом потерял…
– А я себе новый хвост отрастила…
– А помнишь, как ты меня дразнила? Марран – противный таракан…
– И еще Марран – хвастливый барабан…
– И облезлый кабан…
Она зашлась смехом:
– Не было кабана, это ты только что придумал…
И продолжала сразу, без перехода:
– А ты живой, Марран… Ты живой все-таки…
Ее смех оборвался.
– Я виноват перед тобой, Ящерица, – сказал с длинным вздохом ее собеседник. – Не надо было приходить.
В соседней комнате завозился, заплакал ребенок. Женщина по имени Ящерица вздрогнула, решительным мальчишеским движением стерла слезы и вышла, прикрыв за собой дверь. Маррану показалось, что огонь в печи почернел.
Женщина вернулась, бросила на собеседника быстрый испытующий взгляд – тот ответил неким подобием улыбки:
– Мальчик или девочка?
