расстреливали с радиоуправляемых вездеходов и воздушных катеров, травили газом, отравляли реки. Люди разоряли логова вепров, чтобы отыскать в них детёнышей, но которых так ни разу и не удалось найти. Дикие вольные вепры оказались одни сразу против четырех самых развитых цивилизаций. Благородные гривастые животные, которые просто не желали делить свою землю с чужаками.
Рассказывают, что смертельно раненые вепры, терявшие разом всю свою силу и мощь, так не хотели расставаться с жизнью, так мечтали разделаться с пришельцами, что рыли лапами землю и плакали слезами от своего бессилия и чувства близкого конца. Разумные существа собирали эти засохшие слезы, чтобы полюбоваться их ярким блеском, а потом, когда через год-другой те высыхали, выбрасывали. Они толпой окружали беззащитного, уже неопасного вепра, плевали в него, пинали, ещё живым отрубали лапы, вырывали радужную гриву, забирая их в виде трофея. Они стояли и считали, сколько слёз вытечет у него, чтобы подобрать все до единой.
Шестьдесят лет вепры боролись за свои холмы. Шестьдесят лет их безжалостно уничтожали. Но за шестьдесят лет запасы амбрелла истощились на Турлане. Планета стала не нужна чужакам, пуста и неинтересна, тогда они покинули её холмы. Вепры остались их единственными хозяевами. Пять вепров. Пять
И теперь на Турлан летишь ты, Великий Охотник, победитель чесночного глюка и эоланы.
Дюймовочка умолкла. Видя, что она не собирается продолжать дальше свою речь, Марк пожал плечами и рассмеялся:
— Так. А я-то думал, что ты действительно серьезное создание, куклёнок. Эдакие познания в звездной навигации, этакая память — и так легко можешь сказать глупость. Выдумала себе сказку про дикого зверюгу: защитник холмов, красивый, изящный, загнанный чужаками-убийцами… Это хищник! Жестокий зверь с кровожадными глазами, с огромными клыками, которыми он добивает свою жертву. Людоед! Он убивает человека и ему подобных, чтобы потом спокойно сожрать его, оставив от него только голые кости. Слава Богу, что вепры давно потеряли способность размножаться, иначе сколько бы ещё потерь понесли мы на этой планете! И позволь мне огорчить тебя: твои сведения устарели, на Турлане остался на данный момент всего один единственный вепр. Год назад я оставил в Холмах робота- разведчика. Он нашел его, последнего. Этот вепр — мой! Это — моя добыча!
— Значит, ты не охотник, а убийца, — по-прежнему звонким голосом проговорила Дюймовочка.
— Я — убийца?! — Марк вскочил с кресла, сжал кулаки и уперся ими в край пульта. — Ведь ты же многое знаешь обо мне, как же ты можешь так говорить? Я выхожу на зверя один, без всяких бронежилетов и прочих защитных премудростей, с ножом за поясом и старинным карабином в руках. Ты знаешь, сколько шрамов у меня на теле от зубов, клыков, когтей? Взгляни, вот моя правая рука — это протез! А теперь — на шею. Искусственная трахея! Металлический штифт на позвоночнике! Пластиковые ребра! И после этого — я убийца? Это честный поединок.
— Честный поединок
— А что будет значить мое ружье против ментального луча монстра?
Дюймовочка вдохнула полной грудью, собираясь выдать охотнику уничижительный ответ, но запнулась, растерянно захлопала глазами.
Марк торжествовал.
«Сполох» делал очередной виток вокруг Турлана. Планета была окутана желтоватой дымкой, сквозь которую проглядывал красноватый океан. Единственный материк, похожий рыбу с раздвоенным хвостом, отливал голубым, весь покрытый растительностью.
— Помни, мы договорились. Ты ведь не обманешь меня? — задала в очередной раз один и тот же вопрос Дюймовочка. — Просто разыщем, глянем, снимем на камеру и улетим?
— Договорились, куклёнок, — отозвался Зверобой, тщательно протирая ветошью и смазывая заново детали разобранного карабина. — Только глянем — и обратно.
— И карабин ты берешь, чтобы не быть беззащитным на чужой планете?
— Только для защиты, и то — не от вепра. Он же добрый. От вукки или голубой ящурушки, — Зверобой быстро принялся собирать карабин.
Дюймовочка стояла рядом с ним на столе, стараясь заглянуть охотнику в глаза. Тот лязгнул затвором, прислушался к щелчку спущенного курка, потом удовлетворенно поставил оружие на пол и принялся вытирать тряпкой перепачканные ружейной смазкой руки. Дюймовочка так и стояла рядом, глядя на него снизу вверх. За пару месяцев, проведенных на корабле, она мало изменилась: осталась такой же худенькой и бледной. Разве что волосы стали подлиннее да попышнее.
— Запеленгован сигнал разведчика, — раздался голос бортового компьютера. — Цель обнаружена. Курс уточнен. Корабль готов к посадке в рассчитанной точке координат.
Через какой-нибудь час корабль мягко опустился у подножия одного из холмов, точно в указанной пеленгатором точке. Проверив на всякий случай пригодность атмосферы для человека, Зверобой сунул за пояс нож, небрежно запихал в карман видеокамеру, взял карабин и двинулся к шлюзовой камере. Дюймовочка, одетая в желтую пушистую курточку, с ногами, укутанными в самодельные меховые боты, устроилась у него на плече, держась ручкой за специально пришитую к воротнику куртки Зверобоя петельку.
Турланское солнце тускло светило сквозь желтую пелену высоких сплошных облаков. Холодный ветерок шелестел в голубоватой невысокой траве, густым ковром устилавшей все вокруг. Только с высокого холма, словно черные ручейки, сбегали к кораблю длинные проплешины — следы потоков ядовитой жидкости, напоминание о войне цивилизаций с вепрами. Несколько бабочек с коричневыми и голубыми пятнами на крыльях неторопливо порхали над травой, да в небе кружила не то птица, не то крылатая ящерица.
Зверобой глубоко втянул ноздрями холодный воздух, в котором улавливалось что-то ускользающее сладкое и терпкое. Он очень медленно и внимательно окинул взглядом окрестности, сделал один шаг вперед, второй. Тихо. Только крылатое создание в небе несколько раз пискнуло, заметив человека. Зверобой взглянул на запястье: там, на ремешке, был пристегнут дисплей пеленгатора. Дюймовочка замерла у него на плече и тоже озиралась вокруг большими глазами, чуть приоткрыв от напряжения рот.
— Так. Его здесь нет, — тихо прошептал Зверобой. — Странно. Обычно вепры не боятся кораблей и спокойно усаживаются в засаде совсем рядом. А то и вовсе не стремятся в укрытие.
— Ты не думай только плохое о вепре, и он тебя не тронет, — прошептала взволнованно Дюймовочка, но, заметив сардоническую усмешку охотника, торопливо добавила: — Правда, правда!
Зверобой медленно двинулся по направлению к холму, вертя головой из стороны в сторону, словно антенна радара. Карабин, всё же, на изготовку он не взял.
— Зря я с тобой пошёл на разведку, — тихонько говорил он, — хоть пеленгатор ничего не показывает, но мало ли… Плохо, дрянь эта в небесах, ящурушка, верещит о нас на весь Турлан… Так. Смотри, бабочек стало больше. Странно, говорят, что их привлекает запах зверюги. Но пеленгатор молчит. Ладно, теперь ни звука.
Через четверть часа Зверобой прошел по «ядовитой» лысой тропинке к самому подножию холма. В небе уже кружилось несколько громко попискивающих ящурушек. Охотник остановился. Посмотрел на десятка два бабочек, порхающих прямо впереди него на склоне холма. Охотник бросил быстрый взгляд в небо — пусто. Посмотрел налево, посмотрел направо. Что-то блеснуло в траве. Зверобой пригляделся — металлический круглый корпус, согнутая антенна, разорванная гусеница. Робот-пеленгатор! И на его слегка помятом корпусе четко виднелись три полоски, оставленные когтистой лапой.
— Ой, — пискнула Дюймовочка, — голова! Голову чем-то сжало… Ой-ой-ой… Как больно!
— Тише, — еле слышно прошипел Зверобой, — уходим — он тут.
— Только не поднимай ружье, забудь совсем, что ты охотник!
Медленно, медленно, медленно Охотник, пятясь, отступал тем же путем, что и пришел. Капельки пота выступили у него на лбу, глаза сузились, крючковатый нос, казалось, сам вертится по сторонам, вынюхивая опасность. Дюймовочка одной рукой сжимала свой ломивший лоб, а другой судорожно вцепилась в петельку на воротнике. Зверобой вдруг ощутил како-то неприятное чувство в висках, потом заныл затылок.
