вовлечь себя в игру, – заявил он. В один миг граф и два других игрока были на ногах. У графа лицо побледнело.
– Что это значит, сэр? – крикнул он. – Знаете ли вы, с кем говорите?
– Я знаю, что я говорю – ив последний раз – с человеком, плутующим в карты.
Граф перегнулся через стол и ладонью ударил говорящего по губам. Их окружили.
– Тут недоразумение, сэр, – кричал один из игроков. – Ведь это же граф де Куд, из Франции.
– Если я ошибся, – заявил обвинитель, – я охотно принесу извинения. Но пусть сначала господин граф объяснит – что это за карты он опустил к себе в карман.
Тут человек, который на глазах Тарзана положил карты в карман графа, попытался выскользнуть из комнаты, но, к великому своему неудовольствию, увидел, что в дверях стоит высокий сероглазый незнакомец.
– Pardon? – сказал этот человек, стараясь обойти Тарзана.
– Подождите, – отвечал Тарзан.
– Но почему? – задорно воскликнул тот. – Разрешите мне пройти!
– Погодите! – повторил Тарзан. – Мне думается, что вы можете кое-что разъяснить.
Молодец потерял терпение и, пробормотав сквозь зубы проклятие, попробовал оттолкнуть Тарзана. Человек-обезьяна только улыбнулся и, повернув верзилу, схватил его за шиворот и потащил к столу, не обращая внимания на его проклятия, удары и старания вырваться. В первый раз Николай Роков имел дело с мускулами, благодаря которым их обладатель вышел победителем из стычек с Нумой-львом и с Теркозом – гигантской обезьяной-самцом.
Человек, бросивший де Куду обвинение, и два другие игрока вопросительно глядели на графа. Другие пассажиры столпились вокруг, ожидая разъяснения.
– Этот человек сошел с ума, – говорил граф. – Джентльмены, прошу вас, обыщите меня.
– Обвинение смехотворно, – сказал один из игроков.
– Стоит вам только засунуть руку в карман сюртука графа, и вы убедитесь, что обвинение правильное, – настаивал негодяй и, так как остальные не решались, он сделал шаг по направлению к графу, – ну что же, я сам это проделаю, раз вы не хотите.
– Нет, – возразил де Куд. – Обыскать себя я позволю только джентльмену.
– Бесполезно обыскивать графа. Карты у него в кармане. Я сам видел, как они были положены туда.
Все обернулись с удивлением в сторону говорящего – молодого человека крупного телосложения, держащего за шиворот выбивающегося пленника.
– Тут заговор, – сердито крикнул де Куд. – У меня нет никаких карт, – и с этими словами он опустил руку в карман. Мертвая тишина воцарилась на мгновенье. Граф мертвенно побледнел и медленно вынул руку, в которой были три карты.
Он обвел всех взглядом, полным немого ужаса, и мало-помалу краска обиды залила ему лицо. Сострадание и презрение читалось в чертах людей, присутствующих при обесчещении мужчины.
– Это заговор, мсье, – говорил сероглазый незнакомец. – Джентльмены, – продолжал он, – господин граф не знал, что у него в кармане есть карты. Они были положены туда без его ведома, во время игры. С того места, где я сидел, вон в том кресле, я в зеркало видел все происходящее. Вот этот господин, которому я сейчас помешал скрыться, положил карты в карман графа.
Де Куд перевел глаза с Тарзана на человека, которого тот держал.
– Бог мой! Николай! – воскликнул он. – Вы?
Потом, обернувшись к своему обвинителю, он пристально всмотрелся в него.
– А вас, сударь, я не узнал без бороды. Это сильно меняет вас, Павлов. Теперь мне все понятно. Все ясно, господа.
– Что же нам делать с ними, мсье? – спросил Тарзан. – Не передать ли их капитану?
– Нет, друг мой, – заторопился граф. – Это дело личное, и я прошу вас ничего не предпринимать. Достаточно того, что я очищен от подозрения. Чем меньше мы будем иметь дело с этими типами, тем лучше. Но как мне благодарить вас за вашу огромную услугу? Позвольте мне передать вам мою карточку, и если когда-нибудь я смогу быть вам полезен, помните, что я в вашем распоряжении.
Тарзан отпустил Рокова, быстро вышедшего из курительной вместе со своим сообщником. В дверях Роков обернулся к Тарзану:
– Мсье будет не раз иметь случай пожалеть, что впутался в чужое дело.
Тарзан улыбнулся и, поклонившись графу, протянул ему свою карточку. Граф прочел:
Г. Жан К. Тарзан.
– Г. Тарзан, – сказал он, – вы в самом деле должны пожалеть, что помогли мне, потому что вы навлекли на себя ненависть двух самых отъявленных негодяев Европы, могу вас уверить. Избегайте их, мсье, как только возможно.
– Дорогой граф, – отвечал Тарзан со спокойной улыбкой, – я знавал более страшных и внушающих ужас врагов, но и сейчас я жив и невредим. Я думаю, что этим двум никогда не удастся причинить мне зло.
– Будем надеяться, мсье. Но не повредит, если вы будете настороже и будете помнить хотя бы, что с сегодняшнего дня у вас есть враг, который ничего не забывает, никогда не прощает, и что в его отравленном злобой мозгу вечно зарождаются планы новых жестокостей против тех, кто в чем-нибудь помешал ему или чем-нибудь оскорбил. Дьявол – милый проказник по сравнению с Николаем Роковым.
В этот вечер, войдя к себе в комнату, Тарзан нашел на полу записку, подсунутую, очевидно, под дверь.
Развернув ее, он прочел:
«Г. Тарзан, несомненно, вы не отдавали себе отчета в том, какое серьезное оскорбление вы нанесли, иначе вы не сделали бы того, что сделали сегодня. Я готов верить, что вы поступили так по неведению и без намерения оскорбить незнакомого вам человека. В виду этого я охотно позволю вам принести извинения, и если вы дадите мне обещание, что не будете больше вмешиваться в дела, вас не касающиеся, буду считать дело ликвидированным. Иначе… впрочем, я уверен, – вы поймете, что наиболее разумно выбрать путь, который я предлагаю.
Злая усмешка заиграла на минуту на губах у Тарзана, но он сейчас же перестал думать о происшедшем и лег спать.
В одной из соседних кают графиня де Куд говорила со своим мужем.
– Почему вы так мрачны, дорогой Рауль? – спрашивала она, – весь вечер вы были очень удручены. Что вас беспокоит?
– Ольга, Николай здесь, на пароходе. Вы этого не знали?
– Николай! – воскликнула она. – Но это невозможно, Рауль, не может быть.
