аппетит.
– Почему вы переехали в Конкорд? – спросила она. Бирюзовый блеск внезапно вспыхнул и погас в его глазах. – Разве в этом был какой-то смысл? Теперь, когда война закончилась и идет Реконструкция [6]…
– Да, идет Реконструкция… По всей видимости, вы, как, впрочем, и местное большинство, плохо представляете себе, что это такое.
– Ну почему же. Просто мы помогаем вам встать на ноги.
– Ну да, подсовывая нам свои костыли. Мне всегда было непонятно, почему вы ждете от нас благодарности. Благодарить вас за то, что вы отняли наши газеты, лишили нас права голоса и не даете нам возможности высказывать свое несогласие, так?
– Несомненно, понадобится какое-то время, чтобы Юг снова стал жизнеспособным, – высокомерным назидательным тоном произнесла Люси чужую заученную фразу, – но в конечном счете…
– В конечном счете? Да никогда!
– Что вы имеете в виду? Все равно это когда-нибудь произойдет.
Собираясь с мыслями, Хит внимательно смотрел на нее и вдруг начал тихо читать вслух: «…Красок на свете нет, кроме черной. Этот цвет залил на лице следы радости и веселья. Былое ушло – не догонишь… Солдата удел незавиден – быть одиноким и… бывшим…»
Люси не мигая глядела на него, загипнотизированная взлетами и падениями его голоса и чарующим ритмом, который так покорно воспринимал ее слух.
– Я ничего не поняла.
– Конечно. Где вам! – Хит поднялся и беззаботно улыбнулся ей. – Эти строки написал один смертельно уставший военный, южанин, между прочим. Вы не голодны?
– Да, но мне бы хотелось, чтобы вы объяснили.
– Я могу приготовить довольно сносные оладьи со сметаной…
– Почему вы?..
– …и кофе.
– Хорошо. Я не буду докучать вам вопросами.
– А вы ведь так любите задавать их, не так ли?
– На то есть свои причины.
– И какие же?
Видно было, что Люси смущена, она опустила веки, щеки ее вспыхнули, прошло несколько секунд, пока она смогла задать вопрос:
– Мне… мне нужно… есть у вас туалет или…
– Конечно. Но у меня нет для вас халата. Вы не будете возражать, если я дам вам одну из своих рубашек?
– Нет, конечно, не буду. Спасибо.
К счастью, он отнесся к словам Люси как к само собой разумеющемуся. Было ли это простой тактичностью или, пройдя сквозь все лишения военной жизни, он позабыл, что обычно люди стесняются говорить о своих естественных потребностях.
Наблюдая за тем, как Хит подошел к комоду, Люси еще сильнее бросило в жар от осознания того, что, кроме расстегнутого корсета и панталон, на ней ничего нет. Должно быть, он надел все это на нее ночью, когда вещи высохли. Ее удручала мысль, что Хит был единственным мужчиной, который видел ее обнаженной, исключая, конечно, доктора Миллера, – он принимал ее при рождении двадцать лет назад. Какие только мысли не лезли ей в голову! Она старалась отогнать их, но одна не давала ей покоя: «А понравилась я Хиту как женщина?» Вопреки существующей моде Люси была брюнеткой и к тому же миниатюрной. Очень живая, она любила поболтать и при ходьбе так быстро перебирала ножками, что, казалось, тело не поспевало за ней. В шестнадцать лет ее фигурка совсем оформилась, и она стала казаться еще ниже. Люси всегда хотела быть высокой, стройной и элегантной. Но все же она довольно часто слышала, что очень мила. Интересно, Хит Рэйн такого же мнения о ней?
Хит положил ей на колени мягкую белую рубашку, пару шерстяных носков и отвернулся. Как только Люси стало ясно, что он не собирается выходить из комнаты, она начала спешно натягивать на себя одежду. Надевая рубашку, она вновь ощутила уже знакомый запах чистоты и свежести. Рубашка оказалась безнадежно велика. Люси несколько раз подвернула рукава и представила, что, когда встанет, рубашка будет ей до колен. Морщась от ломоты во всем теле, Люси вылезла из-под одеял и начала надевать носки, которые, естественно, тоже были ей велики. Взглянув вверх, она заметила, что Хит чуть повернул голову вбок так, что краешком глаза мог вполне наблюдать за тем, как она одевается. Но он тут же отвел взгляд к стене, однако плечи его все-таки дрогнули, чуть-чуть. Ей, безусловно, следовало бы рассердиться и перестать доверять, но интуиция подсказывала ей не делать этого.
– Мистер Рэйн, – сказала она твердо, – ваше поведение недостойно джентльмена.
– Мисс Кэлдуэлл, – ответил он через плечо, – когда-то давным-давно я еще питал надежду стать настоящим джентльменом. Меня и воспитывали так, чтобы я им действительно стал. Но к сожалению, события последних лет поставили меня перед выбором – либо остаться джентльменом, либо остаться в живых. Война – отличная штука для сокращения численности порядочных людей, и лишь немногим из них удается выжить… Зато негодяи плодятся…
– Прекратите! – крикнула Люси, глядя на него с ужасом и смущением. Ее интересовало, неужели он действительно так думал. – Есть вещи, над которыми шутить не следует.
– Бесспорно. Тем не менее я не думаю, что война одна из них. Или вы придерживаетесь распространенных здесь, на Севере, представлений, будто эта война была справедливой и праведной? Если так, мне очень жаль вас. Победители всегда с любовью вспоминают войну и всем своим действиям находят правильное, а главное, праведное объяснение, какими бы ужасными они ни были.
Люси не знала, что и думать. Она осторожно поднималась за ним на второй этаж, в ванную, стараясь не прикоснуться к нему, даже нечаянно. Хит посторонился, пропуская Люси вперед, и девушка очутилась в уютной, прекрасно оборудованной комнате: продолговатая луженая ванна сияла чистотой, в углу возвышался такой же чистый унитаз.
– Я хочу принять ванну, – сказала Люси, любуясь блестящими медными краниками.
– Нет, только не сейчас, у вас же лихорадка.
– Да, но в доме тепло, а я чувствую себя прекрасно…
– Через пять минут вы снова ослабнете, и я не уверен, что вы придете в восторг, если я буду вынужден ворваться сюда, чтобы снова спасать вас. Хотя я и не против спасти вас еще раз, да к тому же из ванны.
– Я не собираюсь принимать ванну, – коротко отрезала Люси, захлопывая дверь перед его носом. «Какой все-таки огромный, бессовестный негодяй! Как непристойно ведет себя по отношению ко мне, это, пожалуй, хуже, чем раздевание прошлой ночью. Да, он сделал это, чтобы уберечь от воспаления легких, но эти поддразнивания… Он сущий дьявол!»
Люси плеснула воды на лицо и руками пригладила непослушные волосы. Хит был прав, на большее у нее просто не было сил, она слишком устала. Как только она открыла дверь, Хит сразу же появился в коридоре. Взгляд блестящих глаз тут же метнулся к ее маленьким ножкам в болтающихся носках, затем к рюшам от панталон, нескромно выглядывавшим из-под рубашки.
– Пожалуйста, не смотрите на меня так. Я представляю, что у меня за вид.
– Множество раз до нашей встречи я слышал, что вы самая хорошенькая девушка в городе. Но никогда мне в голову не приходила мысль, что вы окажетесь самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречал.
От смущения, перемешанного с негодованием, Люси потупила взор, ей не нравилась его неприкрытая лесть.
– Да вы отъявленный лгун!
От такого замечания Даниэль, наверное, просто остолбенел бы, но Хиту Рэйну было все как с гуся вода, он только расплылся в улыбке:
– Конечно, я могу преувеличивать, говоря о чем-то или ком-то другом, но только не о вас.
С этими словами он последовал за ней в спальню, и она ощутила на себе его пристальный взгляд. Чувство неприязни шевельнулось внутри Люси, и она поторопилась избавиться от общества Хита.
– Я буду спать, – решительно объявила она.
– Не раньше, чем я принесу вам что-нибудь поесть.
– Я не голодна.
– Около кровати лежат книги, вы можете полистать их, пока я приготовлю завтрак.
Спорить было бесполезно. Недовольная Люси смирилась и послушно забралась в кровать. Пока он укрывал ее, она настороженно следила за ним своими огромными карими глазами, а потом сказала:
– Спасибо, но вам не стоит так опекать меня.
– Кстати говоря, вы очень напоминаете мне девушек из Виргинии, которых я знавал. – Хит помедлил, расправляя одеяло; его бирюзовые глаза снова лучились смехом. – Столь же прелестные, чуть избалованные и очень благовоспитанные. Скажите, Люси, вы действительно такая или только притворяетесь?
Ей очень хотелось достойно парировать этот дерзкий вопрос, она даже приоткрыла рот, чтобы небрежно процедить нечто испепеляюще-саркастическое, но на беду ничего подходящего на ум не приходило. Поэтому Люси ограничилась уничтожающим взглядом в сторону наглеца. Но Хит, ухмыльнувшись, вышел из комнаты, не обратив никакого внимания на этот взгляд.
Люси проспала целый день. Горячка отступила, но Хит все еще не позволял ей вставать с постели. На обед он приготовил суп. Пока она ела, он сидел на стуле, скрестив ноги, и изучал порядком изношенные тупоносые ботинки.
– Вы сказали, что вернулись из Кентукки на два дня раньше срока?
– Да, – коротко ответила Люси, целиком поглощенная трапезой. Суп был замечательный, просто пальчики оближешь. – Но отец не знает об этом и ждет меня только послезавтра.
– Хорошо. Поездов до этого времени все равно не предвидится. А потом я отвезу вас домой, и вы скажете, что я проезжал мимо, когда вы шли со станции, и любезно согласился подвезти. Кстати, а что с вашим багажом?
– Саквояж я потеряла, когда провалилась. Но отцу скажу, например, что забыла его в поезде. – Люси уныло вздохнула. – Теперь мой саквояж покоится на дне реки.
– Не унывайте, милочка, и не надо так страдать и
