Маленькая радость

— Вы насчет Фрэнклина? — повторила женщина. — Скажите, леди, как он? — Она попыталась встать с кресла, но мужчина придержал ее за руку.

— Ну-ну, Эвелин, — сказал он.

— Извините, — я ищу лифт, — объяснила Энн. — У ме­ня тут сын, и я не могу выйти.

— Лифт будет дальше по коридору, только надо по­вернуть налево, — мужчина пальцем ткнул в нужную сторону.

Девушка затянулась сигаретой и все смотрела на Энн. Ее глаза сузились и стали похожи на щелочки, а крупные губы приоткрылись, выпуская дым. Тол­стая негритянка уронила голову на плечо и отверну­лась, потеряв к Энн всякий интерес.

— Моего сына сбила машина, — сказала Энн муж­чине. Похоже, ей самой нужно было это рассказать. — У него сотрясение мозга и небольшая травма чере­па, но с ним все будет хорошо. Сейчас у него шок, но, возможно, это что-то вроде комы. Вот что нас больше всего беспокоит, эта непонятная кома. Я ухо­жу ненадолго, но муж остается с ним. Может быть, он проснется, пока меня нет.

— Все это очень плохо, — сказал мужчина и подви­нулся в кресле. Покачал головой. Посмотрел на стол, затем вновь на Энн. Она стояла не двигаясь. Он продолжил:

— Наш Фрэнклин сейчас на операции. Кто-то пыр­нул его ножом. Пытались убить. Кто-то затеял драку, а он как раз был.там. На вечеринке. Никого не трогал. Говорят, он просто стоял и смотрел. Но в наши дни и этого достаточно... Теперь он на операцион­ном столе. Мы, конечно, надеемся, и молимся, это все, что мы можем сделать. — Он внимательно по­смотрел на нее.

Энн снова взглянула на девушку, которая все еще наблюдала за ней, и на старшую женщину, так и си­девшую с опущенной головой, но теперь уже с за­крытыми глазами. Энн увидела, как она беззвучно шевелит губами, шепча про себя какие-то слова. Ей очень захотелось узнать эти слова. Ей хотелось еще поговорить с этими людьми, которые тоже ждали, так же, как и она. Ей было страшно, и им то­же. Это их объединяло. Ей хотелось рассказать еще что-нибудь о Скотти, о том, что произошло это в день его рождения, в понедельник, а он до сих пор не пришел в себя. Но она не знала, как на­чать. Она все стояла, все смотрела на них — и ниче­го не говорила.

Она пошла по коридору, туда, куда указал мужчи­на, и нашла лифт. Помедлила мгновение перед за­ крытыми дверями, все еще не уверенная, что посту­пает правильно. Потом вытянула палец и нажала на кнопку.

Она въехала на подъездную дорожку и заглушила мотор. Потом закрыла глаза и на мгновение опус­ тила голову на руль. Прислушалась к пощелкива­нию остывающего двигателя. Затем вышла из ма­шины. Ей было слышно, как в доме залаял их пес. Она прошла к передней двери, которая была не за­перта. Вошла в дом, зажгла свет и поставила чай­ник. Она открыла собачий корм и покормила Слага на заднем крыльце. Пес жадно ел. Затем побе­жал на кухню, чтобы убедиться, что она никуда не уходит. Когда она села на диван с чашкой чая, за­звонил телефон.

— Да! — сказала она. — Алле!

— Миссис Вайс, — произнес в ответ мужской го­лос.

Было пять часов утра, но ей показалось, что в трубке то ли глухо шумит мотор, то ли работает ка­кое- то оборудование.

— Да, да! Что случилось? Это миссис Вайс. Это я. Что случилось? — Она прислушалась к шуму в труб­ ке. — Вы насчет Скотти, скажите ради бога?

— Скотти, — сказал голос. — Да, насчет Скотти. Это связано со Скотти, эта проблема. Вы забыли про Скотти? — сказал мужчина — и повесил трубку...

Энн позвонила в больницу и попросила соеди­нить ее с третьим этажом. У медсестры, которая сняла трубку, она потребовала информацию о своем сыне. Потом попросила позвать ее мужа. Она сказа­ла, это очень срочно.

Она ждала, нервно теребя телефонный шнур. За­крыла глаза, но тут же накатила тошнота. Действи­ тельно, нужно было приготовить себе что-то поесть. Снова с заднего крыльца пришел Слаг и улегся возле ее ног. Стал вилять хвостом. Она подергала его за ухо, а он лизнул ей пальцы. Ховард подошел к теле­ фону.

— Только что позвонил какой-то тип, — сказала она, крутя телефонный шнур. — Сказал, это насчет Скотти, — она заплакала.

— Со Скотти все в порядке, — сказал ей Ховард. — В смысле, он все еще спит. Ничего не изменилось. Медсестра приходила дважды после твоего ухода. Медсестра или даже доктор. С ним все нормально.

— Звонил мужчина. Сказал, звонит насчет Скотти, — повторила она.

— Милая, отдохни немного, тебе нужно отдохнуть. Наверное, это тот же самый, который звонил при мне. Не бери в голову. Отдохни и приезжай. Тогда мы позавтракаем, например.

— Какой завтрак? — вскинулась она. — Я не хочу за­втракать.

— Ты же понимаешь, что я вообще говорю, — сказал он. — Выпьем соку. Я не знаю. Я ничего не знаю, Энн. Господи, я тоже не голоден. Энн, мне неудобно гово­рить. У них ведь телефон на посту. Доктор Фрэнсис теперь придет в восемь утра. Он собирается нам что-то сказать, что-то более определенное. Так сказала од­на из медсестер. Но больше она ничего не знает. Энн? Милая, может быть, хоть что-то прояснится: в восемь часов. Ну а я здесь, на месте, со Скотти все нормаль­но. С ним все по-прежнему, — добавил он.

— Я пила чай — звонит телефон, — стала рассказы­вать она. — Мужской голос говорит, это насчет Скот­ти. В трубке был шум. Когда ты подходил, был на зад­нем плане шум, Ховард?

— Я не помню, — ответил он. — Может, это води­тель машины, может, он псих и как-то узнал про Скотти. Я с ним, с нашим мальчиком. Просто отдох­ни, как ты собиралась. Прими ванну и приезжай к семи, приблизительно, и мы вместе поговорим с доктором, когда он придет. Все будет хорошо, ми­лая. Я здесь, вокруг врачи и медсестры. Они гово­рят, что состояние стабильное.

— Мне до смерти страшно, — сказала она.

Она включила воду, разделась и залезла в ванну. Наскоро вымылась и вытерлась, а волосы сушить не стала. Надела чистое белье, шерстяные слаксы и свитер. Забежала в гостиную, — пес посмотрел на нее и ударил по полу хвостом. Когда она вышла к ма­шине, только-только начинало светать.

На парковке перед больницей нашлось место не­далеко от входа. Она чувствовала какую-то непо­ нятную ей самой ответственность за то, что случи­лось с ее ребенком. Она подумала о негритянском семействе. И вспомнила имя Фрэнклин, стол, заки­данный обертками от гамбургеров, и девушку-под­ростка, которая пристально наблюдала за ней, ку­ря сигарету.

«Не рожай детей, — мысленно сказала она этой де­вушке, входя в двери больницы. — Ради бога, не надо».

Энн поднялась на лифте на третий этаж вместе с двумя медсестрами, которые только шли на дежурст­во. Была среда, семь утра — без нескольких минут. Когда двери лифта открылись, прозвучало какое-то объявление для доктора Мэдисона. Она вышла из лифта после медсестер, удалившихся в другую сто­рону и продолживших беседу, прерванную ее появ­лением в лифте. Она прошла по коридору в закуток, где сидела негритянская семья, те уже ушли, но сту­лья стояли так, словно они вскочили со своих мест буквально минуту назад. Стол был по-прежнему усе­ян обертками и стаканчиками, в пепельнице — гора окурков.

Энн подошла к посту. Сестра за стойкой причесы­валась, то и дело зевая.

— Сегодня ночью оперировали мальчика-негри­тенка, — обратилась к ней Энн. — Его зовут Фрэнк­ лин. Его семья ждала в комнате ожидания. Я хотела бы узнать, как его состояние.

Другая медсестра, сидевшая за столом позади стойки, подняла глаза от лежавшей перед ней табли­ цы. Зазвонил телефон, она сняла трубку, но продол­жала смотреть на Энн.

— Он скончался, — сказала первая медсестра, пере­став на секунду причесываться, и посмотрела на Энн. — Вы друг семьи?

— Я познакомилась с ними сегодня ночью, — объ­яснила Энн. — У меня у самой сын тут у вас в больни­це. Я думаю, он в состоянии шока. Мы точно не зна­ем, в чем дело. Я просто хотела узнать, как Фрэнк­лин. Спасибо.