Тони прекратил ее беспокоить.
Ким познакомилась с ним три недели назад, на вечеринке, и вскоре поняла: единственный предмет разговора, интересующий Тони, – это сам Тони. К ее полному отчаянию, она ему сразу понравилась, и сейчас он надоедает ей, изобретая сумасшедшие глупости, лишь бы привлечь ее внимание. Но все это бесполезно – не интересует он ее, просто бывает забавен иногда и у него есть определенное чувство юмора.
Свесив ноги с кровати, Ким ухмыльнулась, вспоминая ужасную картину с полузасохшей плакучей ивой, которую Тони прислал ей в шутку пару дней назад. Посылка сопровождалась поэмой – Тони расписывал, как он плачет, словно эта ива, не в силах добиться ее любви. А на прошлой неделе она получила от него билеты на круиз по Карибскому морю для влюбленных, – разумеется, она вернула их. Не потому, что не хотела в круиз, просто она не продается.
Круиз… острова, пальмовые деревья… Опять в голову лезут мысли о неизвестном любовнике, который скользнул в ее постель сегодня ночью; она буквально чувствует прикосновения его нагого тела… Ким застонала. «Ну, хватит! – приказала она себе. – Прекрати сейчас же!» Решительно встала, но покачнулась – силы оставляют ее, этот сон вытянул из нее все соки… Скорее в ванную!
Ким включила душ и осторожно попробовала воду. Джейсон – он делит с ней просторную мансарду – любит обжигающе холодный душ, этим жестоким способом заставляя себя просыпаться по утрам, чтобы работать над докторской диссертацией, – что-то очень умное, связанное со статистикой. Ким ступила под теплые струи; нет уж, покамест она обойдется без мужчин, – надо сконцентрироваться на карьере. Ей всего двадцать шесть, и впереди еще куча времени для них. Нет, поправила она себя, не для них, а для него; ей нужен только один мужчина – единственный – и, конечно, дети. Она научит их печь печенье, рисовать и лепить из глины, петь и танцевать вальс. У них будет счастливая, творческая, полноценная семья, но все это не теперь – потом.
Выключив воду, она как следует растерлась и вернулась в спальню. Облачилась в длинную облегающую юбку с цветастым экзотическим узором и белую шелковую кофточку с короткими широкими рукавами. Несколько минут расчесывала волосы – привела их в относительный порядок и подвязала на затылке шарфом цвета сандалового дерева. На работе волосы не должны ей мешать, и Ким постоянно скручивала их лентой или шарфом, чтобы пряди мгновенно не разлетались в разные стороны, придавая хозяйке легкомысленный вид. Яркие светлые волосы, большие голубые глаза – настоящая кукла. Ким скорчила рожицу своему отражению в зеркале, потом сделала макияж и вдела в уши серьги, завершая утренний ритуал.
На кухне сварила кофе и выглянула в окно – непривлекательный пейзаж: кирпичные стены и крыши, заставленные антеннами, водяные цистерны и трубы; тут и там участки, превращенные любителями в некое подобие садиков, с растениями в горшках.
Может быть, стоит сменить обстановку, совершить что-то необычное? Поехать куда-то, подальше от мужчин… И откуда только взялись такие мысли? Зачем ей вообще какие-то перемены – она и так счастлива: любит свою работу и просторную мансарду, Нью-Йорк и своих друзей. Так чего же еще желать? Только нежного любовника…
– Нет, это мне не нужно! – сказала она себе вслух, подняв голову на звук открывающейся двери.
Из своей комнаты вышел Джейсон, в серых теплых брюках и ослепительно белой футболке. Высокий, светловолосый, красивый – похож на викинга; ни с кем почти не общается, похоронил себя в завалах пыльных книг. Почему – остается только догадываться.
– Доброе утро! – радостно приветствовала соседа Ким, наливая ему чашку кофе; глаза у него какие-то воспаленные – видимо, недосыпает.
– Спасибо, – пробормотал Джейсон, забирая кофе и прислоняясь к столу.
– Садись! – предложила она.
– Нет, благодарю, и так всю ночь сидел.
Пока она мечтала о таинственном любовнике, который ласкал ее на залитом лунным светом ложе, он странствовал по вселенной чисел – или чем там еще занимаются такие гении?
– Когда тебе снятся сны, – задала она вопрос, повинуясь внезапному импульсу, – ты видишь в них какой-то смысл, своего рода послание?
– Мне никогда ничего не снится.
– Всем снятся сны, – возразила Ким. – Ты просто не помнишь их.
– Это спасает меня от сожалений, когда приходится просыпаться. – В его голубых глазах мелькнула смешинка.
– А мне снова и снова снится один и тот же сон. – Ким вздохнула. – Я уже начинаю… беспокоиться.
– И что это за сон? – поинтересовался Джейсон. – Кто-то преследует тебя? Или ты падаешь в бездонную пропасть?
– Не-ет… все куда более романтично. Мужчина, которого я не знаю, входит ко мне в спальню, когда я лежу в постели. Раздевается…
– Избавь меня от деталей, – перебил ее Джейсон, отпивая кофе.
– А разве у тебя никогда не бывает таких вот чудесных эротических снов?
– Я уже говорил тебе, что вообще не вижу снов. – Лицо его абсолютно ничего не выражало. – Пожалуй, мне пора возвращаться к работе.
Сон никак не оставлял ее в покое – картины любви мелькали в сознании, пока она работала: сегодня предстоит обсуждение новых ламп, Ким проектировала их для небольшой фирмы, занимающейся дизайном эксклюзивных интерьеров; производить планировалось где-то в Гондурасе.
Сколько высоких, широкоплечих мужчин живут в Манхэттене? Ким никогда не обращала на это внимания, тем более не считала. Но сейчас замечала их повсюду: гуляют по улицам, сидят в ресторанчиках, поднимаются в лифтах, улыбаются с афиш и плакатов. Ей представлялось, как они входят ночью в ее спальню, ложатся с ней в постель, ласкают ее. Тщетно она пыталась удержаться от этого – так неудобно, просто ужасно!
Сон преследовал ее, пока она ехала домой на такси; оставался с ней целый день, пока она работала за компьютером. Перед глазами стоял высокий темноволосый мужчина, кожа ощущала его прикосновения, губы – вкус поцелуев. Волшебные слова, что он шептал, лишенные всякого смысла, так и звенели в ушах – загадочные, таинственные… По-видимому, она сходит с ума…
Когда позвонила подруга и пригласила вместе пообедать, Ким почувствовала великое облегчение – хоть немного отвлечется. «Девочка моя, – сказала она себе, – тебе пора взять себя в руки!»
Вечером того же дня, придя домой, Ким нашла на автоответчике сообщение от Маркуса, брата: он хочет обсудить с ней нечто интересное – пусть она позвонит, как только вернется. В крайнем случае на следующее утро. Любопытно. Ким потянулась к телефону, но взглянула на часы и заколебалась: поздно звонить брату домой. Жена Маркуса, Эмми, ждет ребенка (третьего уже), тяжело переносит беременность; скорее всего, она уже спит, звонок может ее разбудить.
Что ж, жизнь Ким скучной не назовешь: у нее есть ухажер-плакса, снабжающий ее поэмами, тайный любовник (приходит по ночам), и вот теперь брат готовит нечто интересное. Улыбаясь, Ким завернулась в одеяло. В сущности, жизнь прекрасна и удивительна. Ким
