— Ваша покорная служанка, мэм, — сказал Леди Кошка и, пятясь, вышла из комнаты.
Глава Вторая
Леди Кошка поспешила из комнаты Восточного Крыла, где родился этот последний выводок котят, в главную спальню Усадьбы Понсонби. Это была просторная комната, где её родители спали при жизни — то есть при их предыдущей жизни — и которую они, уже в новых телах после перерождения, всё ещё, естественно, занимали. Когда-то Полковник был вспыльчивым офицером, а его жена чем-то вроде боевого топора, и теперь ни одна кошка ни разу не посмела пересечь этот порог.
Леди Кошка нашла их уютно лежащими рядышком, бочок к бочку, посреди большой кровати под балдахином. Персиваль реинкарнировал в белого котёнка, со временем выросшего в очень большого и толстого кота. Его пышные, закрученные кверху усы были точной копией военных усов Персиваля при его человеческой жизни. Флоренс была пёстрой кошкой с теми же самыми маленькими, тёмными глазами, когда-то поглядывавшими из-за пенсне Леди Понсонби.
— Папа! Мама! — взволнованно вскричала Леди Кошка (она никогда не могла заставить себя обращаться к ним по имени). Заслышав её голос, они зевнули и потянулись на прекрасном шёлковом покрывале с узором из дамасских роз, которое было теперь изрядно потрёпано острыми когтями и запачкано грязными лапами.
— Представляете, — продолжила она, — Наша дорогая скончавшаяся Королева на самом-то деле не умерла! Эдвард VII теперь может быть Королем Англии, но здесь в Усадьбе Понсонби всё ещё правит Виктория!
— Мяу, — прореагировал Персиваль скучающим голосом, и эхом отозвалась Флоренс: — Мяу.
И они слезли с кровати и направились по широкой лестнице с резными перилами, вниз, к столовой, поскольку наступило время чая.
“Жаль, что Мама и Папа всё же не умеют говорить на английском языке, языке королевы, точнее — языке короля, как следует теперь говорить, — размышляла Леди Кошка в просторной облицованной камнем кухне, приступив к наполнению огромного количества мисок смесью из рыбьих голов, варёного кролика и бычьей печени. — По правде говоря, хорошо бы, чтобы и другие, получившие новую жизнь, также могли говорить. Как было бы приятно обсудить старые времена с Дядей Уолтером и Тётей Беатрис или поболтать о школьных днях с Этель или с другими девочками.”
Её мысли были прерваны громким, нетерпеливым мяуканьем ожидающих кошек.
Леди Кошка вздохнула.
— Идите, мои дорогие! — позвала она.
Она сидела во главе стола, откусывая печенье маленькими кусочками. Позже, когда всё будет убрано и вымыто, она сделает себе чашечку ароматного чая, но в тот момент она впервые осознала, что не только соскучилась по человеческой беседе, но что она и устала.
“Чем старее я становлюсь, — думала она, — тем больше появляется кошек и, следовательно, у меня добавляется работы, а скоро будет ещё хуже. Кузина Маделин и Эдит Уилсон беременны”.
К тому времени, когда она в тот вечер легла спать (после того, как засвидетельствовала своё уважение маленькой кошечке, Королеве Виктории), Леди Кошка пришла к решению.
— Есть только один выход, дорогие, — сказала она лоскутному одеялу из кошек разных расцветок, которые согревали её. — Мне нужна помощь.
На следующий день она сочинила объявление в местную газету “
Требуется приходящая работница для помощи по дому. Хорошо относящаяся к кошкам. Обращаться в Усадьбу Понсонби, Дамптон Маддикорум
Несколько дней Леди Кошка напряжённо ждала кого-нибудь, кто ответит на её объявление. Она много лет жила отшельницей и опасалась, что придётся устраивать суровое собеседование целой веренице незнакомых людей.
Однако она напрасно волновалась. Как только жители Дамптона Маддикорума прочитали в “
— Вот это да! Это же старая Леди Кошка написала объявление о помощи по дому. Наверняка ещё та у неё будет работёнка. Огромная запущенная усадьба, переполненная кошками, и, без сомнения, жутко ими же воняющая. А сама она, если и не ведьма, то уж определённо совсем чокнутая! Только сумасшедший пойдёт к ней работать. Любому, кто согласится на такую работу, самому нужно провериться у психиатра.
Так никто и не пришёл.
Мюриэль Понсонби не стала возобновлять объявление. “Возможно, всё, что ни делается — к лучшему, — думала она. — Я, вероятно, ни с кем бы и не поладила. Как-нибудь уж управлюсь сама”. Тем не менее, делая покупки в деревне, она всё-таки поинтересовалась у владельцев магазинов, не знают ли они кого-либо подходящего, но ни у одного из них никого не было на примете.
— В данный момент — нет, мадам, — ответил ей мясник, слегка коснувшись своей соломенной шляпы, приветствуя её, — но я тотчас дам Вам знать, если о ком-либо услышу.
И другие ответили в том же духе. Они подмигивали своим покупателям, когда она выходила из их магазинов, а покупатели улыбались и качали головами, наблюдая, как она довольно неуверенно уезжает на высоком чёрном велосипеде с большой плетёной корзиной на руле.
“Бедная старушка, — думали они. — Ей нужна помощь, в этом нет сомнения, но ей очень повезёт, если она кого-нибудь найдёт. Как жаль, ведь на самом деле она — милая старушка”.
Деревенские же детишки хихикали у неё за спиной. — Это Леди Кошка! — шептали они. А когда она проходила мимо, они скрючивали пальцы, как когти, и шипели и мяукали, как будто царапают друг друга.
Прошли недели, и Кузина Мадлен и Эдит Уилсон родили, одна — четыре, а другая — шесть котят. Это были обычные котята (потому что никто не умер среди семьи или друзей Леди Кошки), но теперь, когда в её доме стало тридцать животных, ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь — всё равно кто — откликнулся на то её объявление.
К этому времени маленькая упитанная рыжая кошечка, которая была (и её хозяйка в этом ни капельки не сомневалась) реинкарнацией покойной великой Королевы, перестала пить материнское молоко. Леди Кошка осознала, что, хотя она всегда и старалась относиться ко всем своим животным одинаково, но к этой кошечке у неё сложилось особенное отношение. Она повсюду носила её с собой и долгое время никак не могла определиться, как же её называть.
Когда первый шок после обнаружения, кто воплотился в маленьком пушистом комочке, прошёл, она мало-помалу переставала относиться к этому котёнку с таким преувеличенным уважением. Она прекратила делать ей реверанс и пятясь выходить из комнаты. От первого обращения “Ваше Величество” она постепенно дошла до «Виктории», а позже, вполне освоившись с этой королевской особой, стала называть её просто 'Вики'.
Другие кошки, кстати, узнав от рыжего котёнка, кем она была в своём предыдущем воплощении, относились к ней с большим почтением — особенно Персиваль, так как в своём прошлом теле за свою храбрость в Индии он был награждён крестом Виктории.
