ремесленника и мог бы продолжать оставаться им. Я уважаю ремесленников, но быть одним из них мне не интересно.
О: Только для того, чтобы доказать, что ты можешь продолжать 'печь блины'.
В: Вы имеете в виду, конечно, пластинки?
Л: Да, печь их, как блины, как это делают те, кто регулярно, раз в полгода выдает альбом только потому, что это требуется по контракту.
В: Ты намекаешь на Пола Маккартни?
Л: Не только. Я потерял самое главное для художника - свободу творчества, потому что дал закабалить себя навязанным представлениям о том, каким должен быть художник. Многие гибнут по этой причине спиваются, как Дилан Томас, сходят с ума, как Ван Гог или умирают от венерической болезни, как Гоген.
В: И все-таки большинство предпочитают продолжать 'печь блины'. Как тебе удалось найти выход?
Л: Большинство не живут с Йоко Оно.
В: То есть???
Л: У большинства людей нет верного друга, который будет говорить правду и откажется жить с человеком, который пудрит всем мозги.
Я, например, мастер на это дело. Я могу напудрить мозги себе и всем вокруг. Мой ответ: Йоко.
В: Что она сделала для тебя?
Л: Она показала мне возможность альтернативы. 'Ты не обязан это делать' 'Не обязан? Правда? Но ведь... Но-но-но...' Конечно, все было не так просто и не за одну ночь дошло до сознания. Потребовалось 'постоянное подкрепление' с ее стороны. Уйти со сцены гораздо труднее, чем продолжать. Я делал и то, и другое. По контракту я регулярно, точно в срок, выдавал пластинки - с 1962 по 1975. Мой уход был похож на то, что происходит с человеком: когда ему стукнет 65: он вдруг как бы уже и не существует больше, его выгоняют с работы. (Стучит по столу 3 раза): 'Ваша жизнь окончена. Ступайте играть в гольф'.
В: Йоко, а как ты отнеслась к тому, что Джон стал домохозяйкой?
О: Когда мы выходили на улицу, к нам всегда кто-нибудь подходил и спрашивал: 'Джон, чем ты сейчас занимаешься?' А меня никогда не спрашивали, потому что, раз я - женщина, то, значит, ничем не занимаюсь - люди так на это смотрят.
Л: Когда я убирал за кошкой или кормил Шона, она (Йоко) сидела в это время в прокуренных комнатах и разговаривала с жирными людьми, такими жирными, что у них даже не застегивались пиджаки7
- 4
О: Я занималась деловыми вопросами: старыми - 'Эппл', 'Маклен' и новыми.
Л: Нам пришлось заняться бизнесом. Перед нами был выбор: снова позвать какого-нибудь дядю или самим взяться за дело. Все эти адвокаты, которые были у нас раньше, получали четверть миллиона долларов в год и только за то, что сидели в 'Плаце' и трескали семгу. Мало кто из них интересовался делами. У каждого дяди есть мальчик, делающий за него всю черную работу. У каждого битла было по 4, по 5 таких работников. Поэтому, мы и решили: займемся этим сами. Сначала сделаем все дела, скинем эту обузу, а потом начнем спокойную жизнь. Это взяла на себя Йоко, потому что из нас двоих только она способна заниматься делами на таком уровне.
В: Йоко, а у тебя был опыт ведения дел такого масштаба?
О: Я научилась. Всякие юридические тонкости болше не являются для меня тайной. Весь этот истэблишмент больше не пугает меня. Политики тоже перестали быть для меня тайной за семью печатями. Поначалу моему бухгалтеру и моему адвокату не нравилось, что я вникаю во все и указываю им, что надо делать.
Л: Здесь было немножко от таких рассуждений: мол, конечно, она жена Джона Леннона, но вряд ли она действительно выступает как его представитель.
О: Бывало, какой-нибудь адвокат присылал нам письмо, но вместо того, чтобы адресовать его мне, он адресовал его Джону или моему адвокату. Я снесла много оскорблений от них. Они говорили: 'Но вы ничего не понимаете в юриспуденции, я не могу говорить с вами'. Я отвечала: 'Хорошо, говорите со мной так, чтобы мне было понятно. Я тоже директор'.
Л: Они этого не выносят. Но им приходится терпеть, потому что, именно она представляет нас обоих (фыркает). Знаешь, они и все мужики толстые и жирные, жрущие водку, привыкшие нападать. Недавно она провернула такую сделку - выгодную и нам, и им, а они сопротивлялись, мешали ей заключить эту сделку - на том основании, что это она придумала, а кто она такая - всего лишь, женщина, да и не профессионал, к тому же. Потом, когда вся выгода стала им ясна, один из них сказал: 'Ну это опять, благодаря Леннону'. А Леннон тут был ни при чем.
В: Почему вы решили вернуться к записям на студии и к общечеловеческой жизни?
Л: Человек вдыхает и выдыхает. Нам так хочется. У нас есть, что сказать. Мы, вообще, и раньше пытались вместе делать музыку, но это было давно, когда все люди смотрели на Битлз, как на что-то священное, как на святых, которым не положено выходить из своего круга. В те времена нам трудно было работать. А сейчас, нам кажется, люди уже все забыли, или подросли, так что, мы можем сделать вторую вылазку в ту сферу, где мы оба - она и я, - делаем музыку, вот так просто. И я совершенно не какой-то там волшебный принц-мистик из рок-н-ролльного царства, который потехи ради занимается диковинной музыкой в компании с экзотической восточной женщиной-драконом, как это изображала раньше пресса.
В: Кто-то обвиняет тебя в заигрывании с масс-медиа. Сначала ты становишься затворником, когда у тебя выходит новый альбом, ты начинаешь давать новые выборочные интервью.
Л: Это просто абсурд. Нас всегда обвиняли в стремлении сделать себе рекламу, да пошумней. В той статье 'Ньюсуика' (29 сентября 1980) говорится будто репортер нас спросила: 'Почему вы ушли в подволье?' Во-первых, она спросила по-другому, а во-вторых я не уходил в подполье. Я просто перестал говорить с журналистами. Это было очень забавно. В тот
- 5
период я называл себя Гретой Хъюс или Говардом Гарбо. Но слухи все равно ходили. Мы никогда не исчезали из прессы, но интересное дело: когда мы не давали интервью, о нас писали больше, чем когда давали.
В: Как ты относишься к нападкам в прессе на Йоко, эту, как ты говоришь, женщину-дракона?
Л: Мы оба очень чувствительные люди, и эти нападки нас очень задевали. Мы не могли понять, зачем это делается? Когда ты влюблен и когда кто-то спрашивает тебя: 'Как ты можешь быть с этой женщиной?', ты отвечаешь: 'Что вы хотите этим сказать? Почему вы хотите бросить в нее камень или наказать меня за то, что я люблю ее?'. Любовь помогла нам пережить все это, но были очень тяжелые моменты, когда мы были близки к полному отчаянию. Но мы выжили, и вот, мы здесь. (Запрокидывает голову): 'Спасибо, спасибо, спасибо Тебе!'
В: А как насчет того обвинения, что Йоко - колдунья и околдавала Джона, что он под ее контролем?
Л: Ну, это чепуха. Никто меня не контролирует. Я не поддаюсь контролю. Единственный человек, который может меня контролировать - это я сам, но и это очень редко получается.
В: Тем не менее, многие верят в это.
Л: Послушай, если кто-то производит на меня большое впечатление, будь то Махариши или Йоко Оно, всегда наступает момент, когда оказывается, что король гол. Наступает прозрение. Итак, слушайте все, кто думает, что я позволяю себя одурачить: вы меня оскорбляете. Что вы думаете о Йоко - это ваше дело. Мне важно, что я о ней думаю. Потому что - fuck you brother and sister - вы ни черта не понимаете. Я живу не для вас. Я живу для себя, для нее и для ребенка!
О: А для меня это вообще жуткое оскорбление.
Л: Тебя всегда оскорбляют, моя дорогая жена. Это естественно.
О: Что, мне делать больше нечего, как контролировать кого-то?
Л: Я ей не нужен.
О: У меня своя жизнь.
Л: Ей не нужен битл. Кому нужен битл?
О: Почему меня считают какой-то злодейкой? С Махариши Джон выдержал два месяца. Я, наверное, самая злодейка из злодеек, раз он живет со мной уже 13 лет.
Л: Но люди, действительно, так про тебя говорят.
