Робби Кригер о группе 'Doors'

– Ходят слухи, что альбом “L. A. Woman” был записан практически живьем.

– Конечно, не целиком, но в большей степени, а сама песня “L. A. Woman” была записана “живьем”. Я думаю, что в ней заключена квинтэссенция группы “Doors”, и было удивительно именно то, как мы ее делали. Мы стали играть, и она получилась сама собой. Джим многое придумал прямо на ходу, что удивительно, и я считаю эту песню одной из самых поэтичных. Помню, как Джим сидел в ванне с микрофоном и пел, и нам всем было очень весело.

– На этом альбоме вы впервые воспользовались услугами ритм-гитариста – Марка Бенно.

– Именно поэтому нам многое и удалось сделать живьем. У меня были развязаны руки. Кроме того, мы считали, что это придаст музыке новые оттенки. Меня эта ситуация полностью устраивала, потому что мне не пришлось делать лишних наложений.

– Тем не менее, наложений на запись достаточно. В песне “I’ve Been Down So Long” слышны по крайней мере четыре гитарных партии.

– Видимо, так он и есть. Рэй и Бенно сыграли на гитарах, а еще два трека записал я. Помнится, что я наложил также пару фрагментов со слайдом.

– Это соло со слайдом просто какое-то сумасшедшее.

– Все верно. Я просто пытался передать настроение, совершенно не думая о технике.

– Самое ценное в Вашей слайдовой, и вообще блюзовой игре то, что Вы совершенно не имитируете первоисточники. И Вы никогда не стерилизуете свой блюз, он у Вас всегда какой-то хаотичный. А некоторые белые музыканты стараются быть очень аккуратными.

– Вы правы. Именно это мне и не нравится в Майке Блумфилде – он слишком совершенен. Я всегда старался играть что-то свое. Я могу играть слайд и в традиционной блюзовой манере, однако всем больше нравится мой собственный слайдовый стиль. Собственно, это и привело меня в группу. Джиму очень нравился мой слайд, он хотел, чтобы я так и играл.

– Джим когда-нибудь критиковал вашу игру?

– Он всегда говорил, что я самый недооцененный гитарист. Это может показаться смешным, однако мы никогда не критиковали друг друга, и даже ничего друг другу не подсказывали. Мы так хорошо работали вместе, что лишних слов и не требовалось. Каждый просто вовремя делал то, что в данный момент было нужно.

– Как появилась песня “Riders Of The Storm”?

– Мы дурачились с песней “Ghost Riders In The Sky” и в один прекрасный момент она превратилась в “Riders Of The Storm”. Рэй играл не на своем органе, а на клавишах “Fender Rhodes”.

– Другой отличительной чертой альбома “L. A. Woman” стало отсутствие реверберации, которой было много на первых альбомах. Особенно это относится к вокалу Джима.

– Студия “Sunset Sound”, на которой мы сделали два первых альбома, имела лучшие в мире помещения с эхо. Это была реальная комната, воспроизвести которую им впоследствии больше не удалось. В ней получался такой великолепный звук, что мы воспользовались ей в большей степени, нежели планировали. А альбом “L. A. Woman” был записан на восьмидорожечник на нашей репетиционной базе, причем в отсутствие Пола Ротшильда. Именно поэтому мы так веселились, ведь надсмотрщика не было.

– Даже после всех ваших успехов у вас оставались такие отношения с продюсером, когда он стоял над вами с кнутом.

– Да, мы сразу смирились с тем, что если мы все будем делать, как он говорит, то успех нам будет обеспечен. А в самом конце он сбежал, как крыса с тонущего корабля. Я думаю, он прочувствовал тот момент, когда надо отваливать.

– У вас действительно было такое ощущение, что группа “Doors” стала тонущем кораблем?

– Да. После того инцидента в Майами мы нигде не могли играть. Альбом “Morrison Hotel” не оправдал возложенных на него ожиданий. Джим плохо выглядел и начал толстеть. Учитывая все это, я просто рад, что альбом “L. A. Woman” удался. Я думаю, что он получился таким естественным именно потому, что на нас не оказывали давления.

– Через несколько недель после того, как альбом попал в первую десятку, Джима не стало. Вы помните тот момент, когда узнали об этом?

– Мне позвонили, но я не поверил, потому что мы часто слышали всякую ерунду, к примеру, что Джим прыгнул с утеса и т. д. Поэтому мы отправили нашего менеджера в Париж, уже оттуда он позвонил и сказал, что все так и есть.

– Существует мнение, что Джим непременно должен был умереть молодым. Что Вы думаете по этому поводу?

– Это неверно. Я думал, он будет жить вечно. Я считал, что он переживет всех нас, как те ирландские пьянчуги, которые каждый день выпивают по бутылке виски и живут до 80 лет. Он казался неуязвимым, ведь он мог выпрыгнуть из окна и остаться невредимым. Сам я этого никогда не видел, однако узнавал об этих приключениях буквально на следующий день. По какой- то причине со мной он вел себя нормально. Слава богу, наши отношения развивались в совершенно спокойном русле.

– Говорят, после смерти Джимми Хендрикса и Джэнис Джоплин Джим якобы сказал, что будет третьим, кто умрет в возрасте 27 лет. Вы слышали это из его собственных уст?

– Да. Он был просто помешан на смерти. Он все время только и говорил об этом.

– Есть такая версия, что Джим вовсе не умер, и Рэй иногда поддерживает эти слухи. Что Вы на это скажете?

– Иногда я позволяю себе помечтать. Однако я уверен, что если бы он был жив, то никуда бы от нас не делся. Я часто думаю о нем, о том, что мы снова играем вместе. Однако это только мечты.