Плохой, — соглашаюсь я, понимая, что преимущество на ее стороне.
Сегодня ровно два месяца, я не ошиблась?
Вопрос, видимо, риторический.
И что ты чувствуешь по этому поводу, Кам?
Сижу, стиснув зубы, вцепившись обеими руками в холку Ланса, покрытую рыжеватой шерстью. Немного успокоившись, разжимаю пальцы и виновато глажу его. Пес, взглянув на меня огромными карими глазами, принимается лизать руку.
Ты всеми силами стараешься не говорить о Вив с тех пор, как она умерла…
Слезы жгут глаза, как будто кто-то плеснул в лицо кислотой. Кусаю себя за щеку изнутри, пристально глядя в точку прямо перед собой. Никогда не плакал в кабинете миссис Саммерс и не собираюсь. Она почти наверняка понимает, что я ей лгал. От этой мысли мне становится еще хуже. Ланс, упав на пол, переворачивается, подставляя живот.
Кам, — говорит миссис Саммерс тихим, ласковым голосом, — мне можно рассказать.
Провожу пальцами по мягкой золотистой шерстке на животе Ланса. На миссис Саммерс я не смотрю намеренно, стараясь избегать ее вопросительного взгляда. Долго мне его не выдержать.
Мне снится один и тот же сон, о Вив, — говорю я.
Плечи миссис Саммерс расслабляются: видимо, она сочла, что для одного раза подробностей достаточно.
Он повторяется снова и снова. Сначала Вив идет ко мне, потом отворачивается…
Миссис Саммерс рассказывает, что может означать этот сон. Я делаю вид, что слушаю. Обычная психологическая болтовня, но нужно сохранять заинтересованный вид, иначе она меня просто не выпустит из кабинета. К пяти часам чувствую себя изможденным, но силы потрачены не зря, потому что, провожая меня, доктор Саммерс выглядит довольной.
Спасибо, что рассказал мне о своем сне, Кам, — говорит она, пожимая мое плечо. — Понимаю, тебе больно, и в такой ситуации это нормально… но, думаю, Вив не хотела бы, чтобы ты без конца переживал.
Я глажу Ланса, но, услышав последнюю фразу, замираю, держа собаку за ухо.
В каком смысле?
У тебя впереди так много всего…
А у Вив? — спрашиваю я сухо. — У нее, по-вашему, не было будущего?
Я не это хотела сказать… — отвечает доктор Саммерс после паузы.
Так что, вы хотите, чтобы я ее забыл? — спрашиваю я, чувствуя, как кожа покрывается мурашками.
Нет, ничего подобного… — говорит миссис Саммерс. — Мне просто кажется, что Вив желает тебе добра…
Да откуда вы знаете, чего она желает? Вы даже не были с ней знакомы!
Пес пытается лизнуть мою руку, но я отстраняюсь и, выскочив из кабинета, захлопываю за собой дверь. Поверить не могу в то, что миссис Саммерс, психотерапевт, к которой я регулярно хожу, пыталась вложить свои слова в уста моей мертвой девушки. Пробегаю квартал, потом другой, но вскоре травмированная нога начинает дрожать, а глаза снова наполняются слезами. Приходится снизить скорость, чтобы восстановить дыхание и успокоиться — на этот раз без помощи психотерапевта. Я даже не знаю, что собираюсь делать дальше, куда идти. Закрываю глаза и пытаюсь представить, чего бы хотела Вив. Если бы она была здесь, она сказала бы… Будь она здесь, я бы знал что.
Глава третья
Похоже, осень в этом году все-таки наступит. Пробродив по городу два часа, я снова оказываюсь на том же перекрестке. Жаль, не взял куртку. Одиннадцать часов; примерно в это время все и случилось. На небе сияет луна, освещая фотографии Вив, а я стою, плачу и не могу перестать. Это всего лишь несколько фотографий под пленкой, но на них Вив как живая. Глядя на снимки, можно подумать, что она просто уехала из города, а когда вернется, все случившееся окажется лишь дурным сном. Кошмаром.
Стою возле столба, обхватив себя руками. Я такой везучий, что сейчас наверняка явится Рид и отчитает меня за то, что я болтаюсь по школьной территории в неурочный час. Но не прийти сюда я не мог. Не знаю, почему так важно быть здесь спустя ровно два месяца после трагедии, но с другой стороны, это все равно что спросить меня, почему после той страшной ночи каждая прошедшая минута кажется такой значительной.
Там, где заканчивается газон и начинаются кусты, лежит большой камень. Подхожу и сажусь на него, дрожа от холода. Если бы Вив была со мной, мы бы закурили одну сигарету на двоих и грели бы руки, спрятав их друг у друга на груди под одеждой. Вспомнив, как это было, я улыбаюсь и, забыв обо всем, вспоминаю ощущения от прикосновения к ее коже… до тех пор, пока мне не приходит в голову, что, будь Вив со мной, нам незачем было бы мерзнуть на этом дурацком перекрестке. Закрываю глаза ладонями.
Где-то вне пределов видимости тормозит автомобиль — я слышу, как визжат шины, а еще через несколько секунд, подняв голову, я вижу на асфальте пляшущий свет фар. Машина выезжает из-за угла. Водитель, игнорируя запрещающий сигнал светофора, вылетает на перекресток и поворачивает в мою сторону. Автомобиль, виляя, выезжает на встречную полосу. В салоне кто-то визжит. Закрываю глаза. Машина проносится мимо, обдав меня волной теплого воздуха. Запах выхлопных газов щекочет ноздри…
Автомобиль, набирая скорость, летит вперед под струями осеннего дождя. Впереди, на перекрестке, горит зеленый свет — можно ехать. Я вкладываю сигарету в губы Вив, но «Зиппо» выскальзывает у меня из пальцев и падает в просвет между рулем и передним сиденьем. Вив убирает руку с моего бедра и, смеясь, чтобы скрыть раздражение, тянется за зажигалкой — и в этот момент загорается красный. Вив давит на тормоз, я хватаюсь за руль — в памяти от этого момента остались лишь косые струи дождя, бьющие по стеклу. Она так ни разу и не вскрикнула.
Открываю глаза. Задние подфарники пролетевшего мимо автомобиля кажутся теперь на расстоянии крошечными красными точками. Выброшенная из окна банка из-под пива три раза подпрыгивает, ударившись об асфальт, и останавливается на середине проезжей части, прежде чем я успеваю выдохнуть. Пятница, вечер. Люди развлекаются.
Стою, прислонившись к столбу. Ярко светит луна; я прячусь в тени. Ветер, набирая силу, проникает сквозь одежду, холодит кожу. На улице уже никого нет, но я, моргая время от времени, продолжаю смотреть вслед проехавшему мимо автомобилю. Как жаль, что он не врезался в столб и не убил меня заодно.
Да о чем, черт возьми, я думаю?
Расхаживаю взад-вперед мимо игрушечных медвежат, записочек и увядших цветов.
Возможно, Майк был прав… и мне действительно не стоит сюда ходить. Что толку торчать у поминальной доски, если Вив все равно не вернешь? На худой конец, стоит хотя бы признать, что авария случилась не по моей вине.
Голова болит от воспоминаний. Отчаянно хочется поговорить с Вив. Она бы поняла, что я чувствую, — она всегда меня понимала. Когда она была жива, мы как будто знали, о чем каждый из нас думает: я мог закойчить за нее фразу, а она читала мои мысли. Помню, однажды в «Кофе Хаусе» мы остановились перед стойкой, и Вив заглянула мне в глаза — как будто в душу посмотрела. Потом повернулась к бармену и сказала: «Латте с ванилью и бублик», — как будто я ее об этом попросил. Она умела дать то, чего мне не хватало. Рядом с ней я чувствовал, что живу полной жизнью.
Теперь же, кроме себя самого, поговорить не с кем.
Кам?
Вив?
Останавливаюсь возле столба. За ним снова виден свет. Прищурившись, я всматриваюсь, ожидая увидеть на дороге еще один автомобиль, но это не фары. Свет исходит откуда-то еще. Он не приближается; его источник находится не на дороге.
