Шум и ярость

Ластер положил его себе в карман. Те спустились с горы.

— Тут мяч упал — не видели, ребята?

— Не иначе, в воду шлепнулся. Вы не слышали?

— Тут ничего не шлепалось, — сказал Ластер. — Вон там об дерево стукнулось что-то. А куда полетело, не знаю.

Смотрят в ручей.

— Черт. Поищи-ка в ручье. Он здесь упал. Я видел.

Идут берегом, смотрят. Пошли обратно на гору.

— А не у тебя ли мяч? — сказал тот мальчик.

— На что он мне сдался? — сказал Ластер. — Не видел я никакого мяча.

Мальчик вошел в ручей. Пошел по воде. Повернулся, опять смотрит на Ластера. Пошел вниз по ручью.

Взрослый позвал с горы: «Кэдди!» Мальчик вышел из воды и пошел на гору.

— Опять завел? — говорит Ластер. — Замолчи.

— С чего это он?

— А кто его знает с чего, — говорит Ластер. — Ни с чего. Все утро воет. С того, что сегодня его день рождения.

— А сколько ему?

— Тридцать три исполнилось, — говорит Ластер. — Ровно тридцать лет и три года.

— Скажи лучше — ровно тридцать лет, как ему три года.

— Что мне мэмми сказала, то и я вам, — говорит Ластер. — Я только знаю, что тридцать три свечки зажгут. А тортик куцый. Еле уместятся. Да замолчи. Иди сюда. — Он подошел, схватил меня за руку. — Ты, придурок старый, — говорит. — Хочешь, чтоб выпорол?

— Слабо тебе его выпороть.

— Не раз уже порол. Замолчи ты, — говорит Ластер. — Сколько тебе толковать, что туда нельзя. Там тебе мячами голову сшибут. Иди сюда, — потянул меня назад. — Садись. — Я сел, он снял с меня ботинки, закатал штаны. — Вон туда ступай, в воду, играй себе и чтоб не выть и слюней не пускать.

Я замолчал и пошел в воду, и пришел Роскус, зовет ужинать, а Кэдди говорит: «Еще рано ужинать. Не пойду».

Она мокрая. Мы играли в ручье, и Кэдди присела в воду, замочила платьице, а Верш говорит:

— Замочила платье, теперь твоя мама тебя выпорет.

— А вот и нет, — сказала Кэдди.

— Откуда ты знаешь, что нет? — сказал Квентин.

— А вот и знаю, — сказала Кэдди. — А ты откуда знаешь, что да?

— Мама говорила, что накажет, — сказал Квентин. — И потом, я старше тебя.

— Мне уже семь лет, — сказала Кэдди. — Я сама все знаю.

— А я еще старше, — сказал Квентин. — Я школьник. Правда, Верш?

— И я пойду в школу в будущем году, — сказала Кэдди. — Как только начнется. Правда, Верш?

— Сама знаешь, за мокрое платье пороть будут, — сказал Верш.

— Оно не мокрое, — сказала Кэдди. Встала в воде, смотрит на платье. — Я сниму, оно и высохнет.

— А вот и не снимешь, — сказал Квентин.

— А вот и сниму, — сказала Кэдди.

— Лучше не снимай, — сказал Квентин.

Кэдди подошла к Вершу и ко мне, повернулась спиной.

— Расстегни мне, Верш, — сказала Кэдди.

— Не смей, Верш, — сказал Квентин.

— Твое платье, сама и расстегивай, — сказал Верш.

— Расстегни, Верш, — сказала Кэдди. — А то скажу Дилси, что ты вчера сделал. — И Верш расстегнул.

— Попробуй сними только, — сказал Квентин. Кэдди сняла платье и бросила на берег. На ней остались лифчик и штанишки, больше ничего, и Квентин шлепнул ее, она поскользнулась, упала в воду. Поднялась и стала брызгать на Квентина, а Квентин стал брызгать на нее. И Верша и меня забрызгало. Верш поднял меня, вынес на берег. Он сказал, что расскажет про Кэдди и Квентина, и они стали брызгать на Верша. Верш ушел за куст.

— Я скажу про вас мэмми, — сказал Верш.

Квентин вылез на берег, хотел поймать Верша, но Верш убежал, и Квентин не догнал. Квентин вернулся, тогда Верш остановился и крикнул, что расскажет. И Кэдди крикнула ему, что если не расскажет, то может вернуться. И Верш сказал, что не расскажет, и пошел к нам.

— Радуйся теперь, — сказал Квентин. — Теперь нас высекут обоих.

— Пускай, — сказала Кэдди. — Я убегу из дому.

— Убежишь ты, как же, — сказал Квентин.

— Убегу и никогда не вернусь, — сказала Кэдди. Я заплакал, Кэдди обернулась и сказала: — Не плачь. — И я перестал. Потом они играли в воде. И Джейсон тоже. Он отдельно, дальше по ручью. Верш вышел из-за куста, внес меня в воду опять. Кэдди вся мокрая и сзади грязная, и я заплакал, и она подошла и присела в воде.

— Не плачь, — сказала Кэдди. — Я не стану убегать.

И я перестал. Кэдди пахла как деревья в дождь.

«Что с тобой такое?» говорит Ластер. «Кончай вытье, играй в воде, как все».

«Забрал бы ты его домой. Ведь тебе не велят водить его со двора».

«А он думает — луг ихний, как раньше», говорит Ластер. «И все равно сюда от дома не видать».

«Но мы-то его видим. А на дурачка глядеть — приятного мало. Да и примета нехорошая».

Пришел Роскус, зовет ужинать, а Кэдди говорит, ужинать еще рано.

— Нет, не рано, — говорит Роскус. — Дилси велела, чтоб вы шли домой. Веди их, Верш.

Роскус ушел на гору, там корова мычит.

— Может, пока дойдем до дома, обсохнем, — сказал Квентин.

— А все ты виноват, — сказала Кэдди. — Вот и пускай нас высекут.

Она надела платье, и Верш ей застегнул.

— Им не дознаться, что вы мокрые, — сказал Верш. — Оно незаметно. Если только мы с Джейсоном не скажем.

— Не скажешь, Джейсон? — спросила Кэдди.

— Про кого? — сказал Джейсон.

— Он не скажет, — сказал Квентин. — Правда, Джейсон?

— Вот увидишь, скажет, — сказала Кэдди. — Бабушке.

— Как он ей скажет? — сказал Квентин. — Она ведь больна. Мы пойдем медленно, стемнеет — и не заметят.

— Пускай замечают, — сказала Кэдди. — Я сама возьму и расскажу. Ему здесь не взойти самому, Верш.

— Джейсон не расскажет, — сказал Квентин. — Помнишь, Джейсон, какой я тебе лук сделал и