величайшим удовольствием предлагаю свой дом в ваше распоряжение. Наконец, у меня остаются ваши деньги, которые я буду Юстине выплачивать по частям.
Ожельский, видимо, начал приходить в себя.
— Но ведь все-таки вы согласитесь, что это неравный брак.
— Любезный пан Ожельский, — ответил Бенедикт, — припомните свою молодость. Может быть, Юстина будет счастливее в этом неравном браке, чем моя двоюродная сестра была в союзе с вами.
Ожельский смутился. Какое-то воспоминание заставило его неприятно вздрогнуть.
— Сердце, пан Бенедикт, — начал он, — сердце — не слуга. Если с моей стороны и были какие- нибудь… отступления, то всему этому виной сердце!
— Ну, — перебил пан Бенедикт, — оставим прошлое в покое, а за будущее вы не тревожьтесь. Ступайте наверх, играйте свои сонаты и серенады, а Марта вам сейчас пришлет завтракать.
Ожельский подумал с минуту и посмотрел на смычок.
— Когда так, то пусть Юстина… хотя все-таки не годится благородной девушке выходить замуж за какого-то мужика, не годится!
Он покачал головой и вышел из комнаты.
Бенедикт долго еще разговаривал с Мартой и Витольдом, который, проводив пани Кирло и ее армию домой, поспешил к отцу.
— Ну, довольно, — сказал, наконец, пан Корчинский. — Панна Марта, мы сегодня будем обедать попозже. Витольд, позови сюда Юстину.
Юстина пришла встревоженная и обеспокоенная. Она очень боялась ссоры с дядей.
— Пойдем, — сказал ей пан Бенедикт, надевая соломенную шляпу.
Юстина поняла, куда он хочет ее вести, и с радостным криком бросилась к нему на шею.
Они пошли по тропинке, вьющейся белой лентой по выцветшему полю. Небо было покрыто облаками; стаи ласточек летели в теплые южные стороны. В воздухе чувствовалась холодная, грустная тишь наступившей осени.
Когда Бенедикт и Юстина вошли во двор Анзельма и Яна, желтый Муцик выбежал из-за угла с неистовым лаем, но, увидав Юстину, смирился, завилял хвостом и стал радостно подпрыгивать.
Потом увидал их высокий русоволосый парень, что косил траву в глубине сада. Увидал он их — и в глазах его выразилась страшная тревога, а румяные щеки сразу побледнели. Но это продолжалось недолго. Он понял, что значит появление Юстины вместе с дядей, несколькими прыжками очутился возле пана Бенедикта, упал перед ним на колени и прижал к губам его руку.
Пан Бенедикт, однако, смотрел не на него, а на Анзельма, который, стоя под навесом резного крылечка, медленно снимал с головы свою высокую баранью шапку.
Глаза этих людей, наконец, встретились. Долго молчали они. Наконец пан Корчинский положил руку на голову стоявшего на коленях Яна и спросил:
— Сын Юрия?
Анзельм выпрямился и обнажил голову. Все его лицо с сетью мелких морщин, словно сразу осветилось каким-то ярким светом. Он указал рукой на занеманский бор и, слегка заикаясь, ответил:
— Того са… самого, который вместе с вашим братом покоится в одной могиле!
Об авторе
Элиза Ожешко
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852– 1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство и общественную эмансипацию. Основной темой ее творчества стало разложение патриархального помещичьего уклада, возвышение буржуазии: романы «Эли Маковер» (1874–1875), «Семья Брохвичей» (1876) и др. До 80-х гг. для Ожешко характерны т. н. тенденциозные жанры («повесть с тезисом», «рассказ с тезисом»). Получили признание «Меир Эзофович» (1878), рассказы сборника «Из разных сфер» (т. 1–3, 1879–1882), повести из жизни белорусских крестьян «Низины» (1883), «Дзюрдзи» (1885) и «Хам» (1888). Синтезом творческих достижений Ожешко стал роман «Над Неманом» (1887), в котором деградирующей шляхте противопоставлены трудолюбивые землепашцы, верные национально-патриотическим традициям эпохи Польского восстания 1863. Из последних произведений Ожешко выделяются роман «Аргонавты» (1899) и сборник рассказов «Gloria victis» (1910). Проза Ожешко — одна из вершин польского реализма XIX века.
